Это почти автоматическое наказание выигравшей стороны и повышение гибкости проигравшей стороны может стать еще одним стабилизирующим фактором, ведущим к относительной умеренности и компромиссу в требованиях и спорах. Также вероятно, что в литературе переоценивается возможная заинтересованность проигравшей стороны в эскалации; во многих случаях проигравшая сторона может просто решить, что она мало что выигрывает и увеличит свои потери, если повысит ставки в проигрышной игре. (Конечно, даже если это действительно так, проигравшая сторона, как и аналитик, может упустить эту возможность из виду). Таким образом, до тех пор, пока у проигрывающей стороны есть значительные возможности для эскалации, важно не доводить ее до отчаяния. Это означает, что ситуация эскалации и переговоров может в целом рассматриваться как норма для случаев, в которых существуют ограничения; что "победители" не могут позволить себе давить на "проигравших".
Другой риск чрезмерной эскалации или требований возникает потому, что то, что является умеренной эскалацией для принципалов, имеющих убежище на родине, может не выглядеть таким уж умеренным для союзников или стран, на территории которых ведется бой. В частности, значительное увеличение дифференциальных рисков среди союзников, которое влечет за собой даже умеренная эскалация, может ослабить решимость государств, на территории которых ведутся боевые действия и которые несут большую часть увеличения рисков. Я обсужу последствия таких потенциально раскольнических возможностей в следующем разделе.
Существует парадокс, который возникает при оценках эскалации и последствий страха эскалации. Именно страх перед эскалацией делает вероятным, что после первого применения ядерного оружия эскалация будет незначительной или вообще отсутствовать. Обе стороны, вероятно, будут настолько напуганы - и нападающая, и обороняющаяся - что с большой вероятностью согласятся на какой-то компромисс и прекращение огня почти сразу после такого применения. (По крайней мере, они, скорее всего, воспримут первое применение как определение внешних границ допустимого применения, чтобы не рисковать в дальнейшем эскалацией).
Таким образом, типичный сценарий первого применения ядерного оружия США может выглядеть следующим образом: Возникает некий напряженный кризис по какому-то аспекту германского вопроса (например, такой, как показан в главе I), и Советы, воспользовавшись ситуацией или будучи вынужденными по военным соображениям, вторгаются в Западную Германию. Они быстро продвигаются вперед. Тогда американцы могут применить два или три ядерных оружия для уничтожения мостов в советском тылу. В результате разрушения мостов погибает мало людей, и они относительно неэффективны для вмешательства в логистику Советов, поскольку у них может быть несколько других мостов, которые они могут использовать. Цель разрушения заключается не столько в ухудшении логистики, сколько в том, чтобы сказать: "Применив два или три ядерных оружия, не собираемся ли мы применить еще много? Не хотите ли вы пересмотреть вопрос о том, чтобы оказывать на нас такое давление?". Советы, скорее всего, действительно захотят пересмотреть свое решение, но они могут не захотеть признать это. Они могут сами применить два или три ядерных оружия, возможно, по эквивалентным целям, возможно, по другим целям, чтобы показать, что их не испугало американское применение. Но, тем не менее, они, вероятно, будут напуганы - так же, как американцы, вероятно, будут напуганы собственной безрассудностью.
Таким образом, можно легко представить, что сразу после советского возмездия было объявлено о прекращении огня.
Точно так же можно представить себе беспорядки в Восточной Германии и успешную интервенцию западногерманских дивизий. Тогда отчаявшиеся Советы взрывают один или два боеприпаса над территорией Германии, возможно, даже не так, чтобы причинить ущерб. Этот акт дал бы немцам понять, что если они не могут рассчитывать на ядерную поддержку со стороны своих американских или французских союзников, то им лучше вести переговоры. Еще более вероятно, что американцы и французы будут самостоятельно призывать немцев отступить или предложат немцам получить ядерную поддержку только в том случае, если они будут готовы принять "разумные" советские предложения о прекращении огня или другом урегулировании.
В других регионах мира основной страх, скорее всего, будет связан не с тем, что применение ядерного оружия вызовет немедленное ответное действие, как в Европе, а с другими соображениями. Так, мы могли бы, вероятно, применить ядерное оружие против китайцев, если бы они напали на Формозу, или, возможно, в Северном Вьетнаме, и не ожидать серьезного, если вообще какого-либо, ядерного ответа со стороны Советов. Но мы уже отмечали, что даже если первое применение будет эффективным для прекращения огня или отступления другой стороны, третье или четвертое применение в более позднем кризисе - возможно, другими державами -может привести к эскалации. Несмотря на такую повышенную вероятность эскалации, успешная сторона, а также другие стороны, могут недальновидно полагать, что они могут безопасно использовать ядерное оружие. Кроме того, потенциальные пользователи также могут заметить или решить, что одна из причин первого успеха заключается в том, что проигравшая сторона слишком быстро сдалась, была слишком осторожной и боязливой. Они могут (правильно) предположить, что если бы проигравшая сторона ответила несколькими ядерными ударами или сохранила решимость и продолжила борьбу, то сторона, инициировавшая применение, возможно, отступила бы. Такие предположения были бы подкреплены неизбежными сообщениями "изнутри", правдивыми или нет, о том, что победившая сторона действительно намеревалась отступить, если бы другая сторона продержалась дольше, что, несмотря на видимость, победившая сторона на самом деле не была готова продолжать двусторонний ядерный конфликт любого масштаба.
Таким образом, после успешного первого применения, как потенциальные инициаторы, так и потенциальные ответчики, вероятно, почувствуют большую готовность применить ядерное оружие, по крайней мере, в качестве противодействия. Исходя из неядерной эскалации, можно почти предсказать, что США будут более охотно идти на эскалацию в Северном Вьетнаме, потому что их первая эскалация (инцидент в Тонкинском заливе летом 1964 года), похоже, была достаточно успешной, в то время как если США все-таки пойдут на эскалацию, северовьетнамцы и китайцы могут почувствовать сильное давление, чтобы чрезмерно отреагировать и не дать США в третий раз действовать из такой уверенности. В целом, чем больше обе стороны чувствуют, что серьезной эскалации на самом деле не будет, тем меньше желание отступить у каждой из них, а значит, тем больше можно ожидать дальнейшей эскалации. Конечно, в случае с Вьетнамом ни северовьетнамцы, ни китайцы не могут иметь никакой уверенности в том, что США не пойдут на еще большую эскалацию в ответ на любые их провокации.
Это одна из основных причин, по которой многие люди выступают против подобных анализов. Они считают, что чем больше обе стороны верят в возможность ядерного торга такого рода, о котором я говорил, тем больше вероятность того, что такой торг будет предпринят и что он приведет к эскалации. Эти возражения могут быть не сформулированы в явном виде, но многие читатели, несомненно, почувствуют, сознательно или бессознательно, что не только порог против применения ядерного оружия укрепляется необсуждением этой темы, но что необсуждение, вероятно, будет полезным даже в случае применения ядерного оружия, поскольку тогда обе стороны могут быть менее склонны к "игре в эскалацию".
[Автор, конечно, считает дискуссию важной и, в целом, полезной - настолько, чтобы оправдать написание этой книги. Кроме того, он признает свою склонность к попыткам осмысления проблем и еще более сильную склонность к попыткам препятствовать такому осмыслению - во многих случаях по обе стороны линии холодной войны].
Таким образом, парадоксальным образом, если обе стороны имеют чрезмерные ожидания отсутствия эскалации, такие ожидания с такой же вероятностью приведут к саморазрушающемуся пророчеству и нежелательной эскалации, как и в случае, когда обе стороны боятся эскалации и поэтому "чрезмерно" готовы отступить. Если существует асимметрия, и одна сторона сильно опасается эскалации, а другая - нет, то та сторона, которая не опасается, может иметь важное преимущество. Однако и здесь прецедент опасен, поскольку если одна из сторон воспользуется этим преимуществом более одного-двух раз, это, скорее всего, устранит асимметрию и создаст крайне опасную ситуацию.
Такая асимметрия в убеждениях также может быть стабилизирующей, особенно если каждая сторона опасается, что другая сторона может действовать в соответствии с ее теориями. Так, Советы часто заявляют, что не верят в надежность или даже существование "неприменения ядерного оружия" и более высоких пороговых значений. В той степени, в которой они искренни, они, вероятно, будут удерживаться от использования своего обычного превосходства, даже если, согласно некоторым американским теориям, это будет относительно безопасно. Аналогичным образом, президент США, обдумывающий сдержанное применение ядерной силы, вполне может колебаться перед лицом советских заявлений о том, что они не будут соблюдать такие ограничения.