Кроме того, даже в важнейшем регионе Центральной Европы (Германия), развернутые в настоящее время силы НАТО (двенадцать немецких дивизий, шесть американских дивизий и около четырех французских и британских дивизий), вероятно, более чем подходят для двадцати меньших советских дивизий в Восточной Германии, по крайней мере, при многих разумных обстоятельствах. Конечно, необходимо также учитывать семь восточногерманских дивизий и, возможно, роль гражданского населения Восточной Германии, но совершенно не ясно, на чьей стороне они будут в тех видах кризисов, которые представляются возможными или правдоподобными.
В настоящее время Советы, похоже, имеют преимущество в мобилизационном потенциале, за исключением, возможно, первых нескольких дней кризиса, но даже оно может быть не таким большим, как принято считать. В любом случае, оно может быть сведено на нет разумными действиями держав НАТО, если они будут серьезно обеспокоены такой возможностью. Таким образом, вопрос о том, насколько хорошо, при различных обстоятельствах, Запад сможет противостоять Советскому Союзу и его союзникам в обычной войне в Европе, остается открытым. То же самое можно сказать и о ядерной войне.
Стоит также отметить, что современные разработки в области обычных вооружений, похоже, благоприятствуют статус-кво западных держав, поскольку они больше заинтересованы в обороне, чем в наступлении - по крайней мере, до тех пор, пока обе стороны используют обычные вооружения. Современные ракеты класса "земля-воздух" (такие как Nike Hercules, Hawk или Bomarc) имеют очень впечатляющую вероятность резко ограничить использование противником воздушной мощи, и в большинстве ситуаций могут достигать уровня поражения в 10-50 процентов, даже при ограничении использования фугасных боеголовок. (Во Второй мировой войне 5-10 процентов потерь было достаточно, чтобы сделать воздушный налет запретным).
Некоторые из тех же преимуществ обороны, по-видимому, справедливы и против пехоты и бронетехники. Впечатляющие успехи в обороне были достигнуты благодаря использованию минных полей, противотанковых ракет и современных фортификационных сооружений. Во многих районах мира эти достижения могут быть использованы для резкого увеличения традиционных преимуществ обороны.
Таким образом, если мы чувствуем, что можем заставить нападающего ограничиться обычным оружием, мы, вероятно, сможем удержать строй в большинстве районов мира, возможно, даже перед лицом численно превосходящих и технически равных противников; и мы должны столкнуться с численно превосходящими и технически равными противниками (за исключением, возможно, только пехоты) в большинстве районов, которые нас интересуют, если мы сделаем соответствующие приготовления.
[Я не хочу сказать, что фраза "держать линию" означает, что оборонительная тактика всегда превосходит наступательную. Даже в обороне очень нужна тактическая свобода действий и возможность контратаковать как по военным причинам, так и в целях торга. Я имею в виду, что, в общем и целом, сторона, которая в основном на оборону может достичь дифференцированных преимуществ в обычной войне за счет использования современных передовых технологий].
Вполне вероятно, что, имея лишь скромные возможности и соответствующие мобилизационные базы, мы могли бы в долгосрочной перспективе доставить в любую точку Земли больше тонн боеприпасов и других предметов снабжения, чем это мог бы сделать любой возможный противник. Если мы проведем достаточную, но разумную подготовку, то, возможно, сможем сделать это и в краткосрочной перспективе. Не похоже, что есть какие-то непреодолимые или даже очень срочные причины для того, чтобы мы зависели от начала применения ядерного оружия.
В некоторой степени, вышеизложенное заставляет задуматься о том, будут ли Советы или Китай инициировать применение ядерного оружия. Однако трудно поверить, что они это сделают. В прошлом Советы не были готовы добровольно пойти на большой риск нанесения серьезного ущерба самому Советскому Союзу, и они, вероятно, даже больше, чем мы, заинтересованы в предотвращении распространения ядерного оружия.
[Конечно, в той степени, в которой Советы могли организоваться для ядерной войны, они, как и мы в середине 1950-х годов, могли в какой-то степени отказаться от своего обычного варианта. Однако, если это так или когда-либо станет правдой, и наступит кризис, в котором им придется выбирать между возможным ядерным холокостом и капитуляцией, они, возможно, захотят принять капитуляцию (компромисс). Кроме того, как и мы, они могут заранее осознать такую возможность, передумать полагаться на ядерное оружие и приобрести необходимый обычный потенциал. Это особенно верно, если они столкнутся с ситуацией, в которой вполне правдоподобно, что ограниченная ядерная война в Европе вовлечет их сердцевину больше, чем они хотели бы, чтобы оно было вовлечено.
В этом случае они могли бы предпочесть в обычной войне принять определенную степень поражения, а не переходить к ядерному оружию и тем самым рисковать советской родиной. Независимый европейский стратегический потенциал, способный сделать правдоподобным тот факт, что применение ядерного оружия против Европы почти наверняка повлечет за собой ответные действия против советского центра, скорее всего, ограничит советский интерес к тактической ядерной войне. Это подробно обсуждается ниже].
Таким образом, Хрущев в прошлом предполагал, что ограниченные войны опасны, поскольку могут привести к эскалации. Он не подавал признаков того, что его успокаивает возможность того, что этого не произойдет. Сегодня для всех крупных государств, включая Китай, характерно то, что лица, принимающие решения, одновременно сдерживают себя и проявляют благоразумие. У них есть вполне реальная тенденция спрашивать: "Что самое худшее может произойти?", а не надеяться на лучшее.
Что касается китайцев, то хотя они и могут нанести ущерб союзникам США и, в конечном счете, самой США с помощью ядерного оружия, США могут уничтожить их в ответ. Даже при ограниченном нападении мы можем уничтожить любую способность китайцев вести ядерную войну. Таким образом, хотя они могут быть очень заинтересованы в угрозе применения ядерного оружия - в качестве сдерживающего фактора, в ответ на наше применение или в целях ядерного шантажа -им, вероятно, будет крайне необходимо как можно сильнее ограничить любое применение, которое действительно произойдет; а это будет гораздо труднее сделать, если инициаторами такого применения будут они сами.
Не исключено, что Советы или китайцы решат приступить к применению ядерного оружия в какой-либо достаточно отчаянной ситуации, и эту возможность всегда следует принимать во внимание. Но, за исключением таких ситуаций, представляется, что инициатива с такой же вероятностью может исходить от нас. Мы, конечно, не можем уклониться от ответа на вопрос, хотим ли мы инициировать применение ядерного оружия, просто утверждая, что это сделает другая сторона - если только мы не считаем, что такое действие с их стороны настолько вероятно, что мы ничего не выиграем от умолчания. Даже в этом случае можно утверждать, что по многим причинам было бы желательно, чтобы бремя ответственности лежало на другой стороне.
Давление для продолжения эскалации
Эскалация или извержение - это, конечно, самая драматическая возможность, возникающая при применении ядерного оружия. В настоящее время много обсуждается возможность ограничения поля боя по размеру, цели, средствам доставки или географической зоне. Например, во многих исследованиях рассматривается возможность ограничения применения ядерного оружия на некотором расстоянии от "переднего края района боевых действий" или, если концепция "FEBA" окажется неверной из-за запутанного характера боевых действий, на некотором разумном расстоянии за "районом боевых действий" ("EBA"). В этих концепциях целями являются только солдаты и техника, фактически участвующие в бою или находящиеся вблизи него, а также, возможно, их непосредственная логистическая поддержка и районы сосредоточения.
Если такие различия будут наблюдаться, то сразу же возникает вопрос, не будет ли проигрывающая сторона нарушать ограничения, возможно, чтобы получить преимущество, возможно, потому что она не знала, можно ли получить преимущество, и решила, что с таким же успехом может попробовать, или, наконец, возможно, от отчаяния и без раздумий. Также возможно, что одна или другая сторона, даже если она не проигрывает, попытается украсть преимущество или компенсировать недостаток возможностей, обманывая пределы; или одна сторона может: "обмануть", потому что она ошибочно полагает, что другая сторона обманула или собирается это сделать. Последнее является особенно разумной возможностью в том, что касается произвольных ограничений на такие вещи, как мощность или количество оружия. В конце концов, на поле боя мало физиков для проведения тонких различий и измерений.
Для того, чтобы уменьшить мотивы для таких эскалационных возможностей, может быть особенно целесообразно, чтобы силы "победившей" (и, предположительно, более консервативной) стороны были развернуты и управлялись таким образом, чтобы они не представляли никаких заманчивых целей "убежищ", и пытались в целом уменьшить преимущества, возможные при нарушении других ограничений. Таким образом, сторона, которая "выигрывает", скорее всего, будет наказана тем, что будет вынуждена нести многие издержки и потери, которые ей пришлось бы нести, если бы ограничения были нарушены. Обычно проигравшая сторона меньше заинтересована в сохранении ограничений и/или имеет больше причин выглядеть или быть безрассудной, поэтому она может не испытывать такого давления, чтобы платить штрафы, связанные с "плохим" развертыванием и другими мерами, которые были бы разработаны, чтобы избежать искушения другой стороны превысить ограничения. Не делая этого, она может получить большие преимущества.