Таким образом, в достижении и поддержании любых системных переговоров обычно присутствует смесь агонистических, семейных и инструментальных соображений. В частности, крупные государства, заинтересованные в сохранении статус-кво, могут счесть инструментально полезной попытку сохранить и расширить агонистические ограничения.

К сожалению, агонистические правила, какими бы священными или ценными они ни были, нельзя рассчитывать на то, что они будут соблюдаться всеми народами в любое время. Поэтому большая нация со статус-кво может, наряду с заинтересованностью в "консервативном" поведении, быть обеспокоена возможностью принятия катастрофических односторонних препятствий. Она может и, возможно, должна быть готова жить с некоторым обманом, но также может считать необходимым быть готовой в какой-то степени изменить свои собственные нормы, даже если такая готовность может сама по себе ослабить эти нормы, несмотря на отсутствие "провокации".

Помимо правил, соблюдаемых в качестве моральных предписаний, существуют правила, традиции или модели поведения, которым следуют просто потому, что они кажутся уместными или правильными или удовлетворяют в различных отношениях, но которые не имеют за собой моральной силы. Мы будем называть эти модели поведения "стилистическими". Они связаны или являются частью того, что иногда рассматривается как культура, национальный характер, национальный стиль и т.п.

Такие стилистические вопросы могут быть важными. На протяжении всей истории мудрые люди пытались "узнать" себя и своих врагов (при этом термин "узнать" относился как к стилю и личностным характеристикам, так и к снаряжению и возможностям). Раннее руководство по этому вопросу, которое очень хорошо иллюстрирует то, что мы подразумеваем под словом "стиль", было подготовлено императором Византии Львом в десятом веке. В этом руководстве обсуждались стиль и возможности различных врагов Византийской империи. К. У. К. Оман цитирует оценку Львом франков, западноевропейских противников Византии:

[The Art of War in the Middle Ages: A.D. 378-1515 (Итака, штат Нью-Йорк: Издательство Корнельского университета, 1960), стр. 34].

Франк считает, что отступление при любых обстоятельствах должно быть бесчестным, поэтому он будет сражаться всегда, когда вы решите предложить ему бой. Этого нельзя делать, пока вы не обеспечите себе все возможные преимущества, поскольку его кавалерия с длинными копьями и большими щитами наступает с огромной скоростью. Вы должны справиться с ним, затягивая кампанию, и по возможности отвести его на холмы, где его кавалерия менее эффективна, чем на равнине. После нескольких недель без больших сражений его войска, очень восприимчивые к усталости и изнеможению, устанут от войны и разойдутся по домам в большом количестве.

Вы увидите, что он совершенно беспечен в отношении аванпостов и разведки, так что вы сможете легко отрезать отходящие отряды его людей и напасть на его лагерь с выгодой для себя. Поскольку его войска не связаны дисциплиной, а только родственными узами или присягой, они впадают в смятение после выполнения задания; поэтому вы можете имитировать бегство, а затем повернуть на них, когда вы обнаружите их в полном беспорядке. В целом, однако, легче и дешевле измотать франкское войско стычками и затяжными операциями, чем пытаться уничтожить его одним ударом.

Отчасти первый абзац, по крайней мере, все еще остается оценкой западного (европейского и американского) стиля войны. Интересно также отметить, что Оман сказал о византийском стиле:

Одним из самых поразительных моментов является полное отличие его тона от современных чувств в остальном христианстве. В Византии нет ни искры рыцарства, хотя профессиональная гордость проявляется в изобилии. Мужество рассматривается как одно из условий, необходимых для достижения успеха, а не как единственная и главная добродетель воина. Лев считает кампанию, успешно завершенную без большого сражения, самым дешевым и удовлетворительным завершением войны. Он не уважает воинственный пыл, который заставляет людей с готовностью бросаться в бой; для него это скорее характеристика невежественного варвара и атрибут, фатальный для любого, кто претендует на полководческие способности.

Он проявляет сильное пристрастие к стратагемам, засадам и имитации отступления. Тот, кто сражается, не обеспечив предварительно все преимущества своей стороне, вызывает у него глубочайшее презрение. С некой интеллектуальной гордостью он дает указания о том, как посылать к врагу парлементеров без какой-либо реальной цели, кроме разведывания численности и эффективности его сил. Он дает, как самый обычный и моральный совет, намек на то, что побежденный генерал часто может найти время для отступления, послав эмиссара, чтобы предложить вражескому командиру капитуляцию (которую он не намерен выполнять). Он не прочь применить старую как мир уловку -направить предательские письма подчиненным офицерам вражеской армии и сделать так, чтобы они попали в руки главнокомандующего, чтобы вызвать у него подозрения в отношении своих лейтенантов. Подобные схемы являются "византийскими" в худшем смысле этого слова, но их характер не должен позволить ослепить нас к реальным и чрезвычайным достоинствам стратегической системы, в которую они были вставлены. Военное искусство, как его понимали в Константинополе в десятом веке, было единственной схемой истинного научного достоинства, существовавшей в мире, и оставалось непревзойденным до шестнадцатого века.

Я должен добавить, пусть и неохотно, что эти строки наводят меня на мысль об определенной эмпатии или идентичности между этими древними византийцами и современным системным аналитиком, даже если значительная часть византийской философии должна быть отвергнута. В частности, византийское отношение к профессионализму без героики кажется далеко и далеко не самой разумной позицией, которую можно принять во второй половине двадцатого века.

Последняя мотивационная категория, семейная, включает в себя как инструментальные, так и культурные аспекты. Она возникает, когда между участниками переговоров или соперниками существует чувство любви, доброй воли, общности, общей судьбы или базовых общих интересов и целей.

Семейный контекст является нормальным и комфортным для американцев. Такие соображения играют большую роль в американских политических взглядах и даже в расчетах национальных интересов. Действительно, семейные соображения обычно присутствуют в любых переговорах между странами, даже с очень разными национальными характеристиками. Сегодня они, похоже, приобретают все большую роль в международных отношениях. Например, сегодня широко распространено понимание того, что богатые и более развитые страны обязаны помогать более бедным и менее развитым, и, в меньшей степени, что сильные должны защищать и оберегать слабых.

Самое главное, что существует широко распространенный консенсус о необходимости контроля над силой и оружием массового уничтожения. В поразительной степени "гонка вооружений" была представлена как общий враг, который способствует развитию чувства общности среди тех, кто находится под угрозой.

Эти пять терминов - договорной, принудительный, агонистический, стилистический и семейный -могут быть использованы для описания как целей, так и тактики. Вместо того, чтобы характеризовать отдельные и различные категории, они описывают различные элементы, которые можно по-разному сочетать. Хотя они не поддаются резкому и четкому разграничению, их все же удобно использовать.

Вопрос о том, кто, кого и почему

При более полном обсуждении роли силы в международных делах мы склонны задать вопрос, подобный следующему: ... Кто сдерживает, влияет, принуждает или блокирует кого от каких действий (альтернатив), какими угрозами и противодействиями в каких ситуациях, перед лицом каких угроз и противодействий? И почему он это делает? Это перефразировка комментария Раймонда Арона, который пытался проиллюстрировать богатство и сложность концепции сдерживания.

[Оригинальный комментарий Арона появился в журнале Survival (издаваемом Институтом стратегических исследований, Лондон), январь-февраль, 1963, с. 40. С французского его можно перевести следующим образом: "Кто кого сдерживает, какими угрозами... в каких обстоятельствах?". Мы расширили эту взаимосвязь между четырьмя переменными до такой, которая включает в себя дюжину или около того, чтобы подчеркнуть постоянный характер взаимосвязи (например, влияние контр-угроз и контр-контр-действий) и важность мотивации].

Многоточия намеренно поставлены, чтобы показать, что до, во время и после рассматриваемого времени происходит множество других событий. Только изучив все эти аспекты, можно объяснить многие реальные ситуации. Например, можно рассмотреть несколько недавних ситуаций, в которых одна из сторон имела явное военное превосходство над своим противником, но по различным политическим или другим причинам не использовала, не могла или не хотела использовать свое военное превосходство для навязывания своей воли, хотя узкий расчет соотношения сил ясно показывал, что сделать это было в ее силах.

Из приведенных ниже примеров должно быть ясно, что простое военное превосходство не обязательно обеспечит "эскалационное доминирование". Эскалационное доминирование - это сложная концепция, в которой военные расчеты являются лишь одним из элементов. Другими элементами являются уверенность, мораль, приверженность, решимость, внутренняя дисциплина и т.д., как самих сторон, так и их союзников. Это не означает, что чистые расчеты силовых возможностей и абстрактная тактика эскалации могут не определять результат данной ситуации, или что в другое время, хотя они могут быть не столь важны, как конкретные и "характерологические" аспекты конфликта, они, тем не менее, могут не влиять на ситуацию очень важными способами.