В дневниках и письмах японских солдат рассказывается о призывниках, для которых сражение было мучительным, и они тосковали по своим деревням и близким. Они решительно сражались за то, чтобы война закончилась и они смогли вернуться домой и восстановить семейную ферму. Дисциплина была жесткой, идеал "сражаться до последнего человека" давил, но Япония подписала Женевские конвенции, и солдаты подчинялись приказу хорошо относиться к пленным. Служба в армии помогла многим осознать себя "японцами", а не только местными жителями. Но это была не идеологическая война. Для японских лидеров она была спокойно-рациональной, хотя опыт солдат в бою был отнюдь не таким. Но российское правительство, охваченное революцией 1905 г., желало прекращения войны и пошло на уступки, в результате которых Япония получила неоспоримое косвенное господство в Корее и на Квантунском полуострове. Остальная часть китайской Маньчжурии будет управляться на основе сделок между японскими военными и местными военачальниками. Это была первая победа, одержанная неевропейцами над крупной европейской державой, и многие угнетенные народы торжествовали. Эта война была упреждающей, как и войны Пруссии в XIX веке и война США против Испании в 1898 году. В Японии она стала доказательством того, что война может быть эффективной, если ее тщательно выбрать.

Серьезной угрозы национальной безопасности Японии не существовало. Все державы имели негласно согласованные имперские сферы влияния: Россия - в Сибири и Северной Маньчжурии, Япония - в Южной Маньчжурии, Корее и на Тайване, США - на Филиппинах, Франция - в Индокитае, Великобритания - в долине Янцзы, Южном Китае и Южной Азии, Германия - на Шантунском полуострове и разбросанных островах Тихого океана. Они сотрудничали в Китае, совместно отбиваясь от китайского сопротивления. Может ли это быть приемлемым балансом сил? Может ли Япония довольствоваться тем, что у нее есть, плюс постепенное расширение неофициального империализма и все более активное участие в международных рынках? После 1905 г. японские правители сомневались в целесообразности применения силы для расширения японской сферы влияния. Менее рискованная альтернатива заключалась в том, чтобы гарантировать нейтралитет региона путем заключения международных соглашений, предоставляющих доступ на рынки всем иностранцам. Это позволило бы избежать стремления России к реваншу и сократить военные расходы.

Третья эскалация произошла в 1910 году. Япония увеличила численность войск в Корее и незаметно аннексировала ее. Этот шаг был неспровоцированным, но легким, и основные японские политические партии поддержали его. Либералы надеялись добиться смены режима с помощью заказных корейских реформаторов, но те не смогли одолеть местных монархистов и националистов. Японцы утверждали, что для установления порядка они перешли от смены режима к прямому правлению. 170 тыс. японских поселенцев в Корее также требовали защиты. Для крестьян-фермеров Японии приманка колоний поселенцев была сильна, и таким образом империализм приобретал социальную базу. Западные державы протестовали, но Япония их игнорировала. Аннексия была призвана уменьшить неуверенность Японии, но она встревожила другие державы. В ответ японское верховное командование потребовало и получило более высокие военные бюджеты. Дилемма безопасности привела к росту японского милитаризма. Пока реалистическое объяснение современных войн Японии работает достаточно хорошо.

Однако Япония добавила к этому типичную имперскую миссию: Корейцы были "нецивилизованными" и "отсталыми", жили в "грязи, убожестве и праздности", в их политике преобладали "пассивность, коррупция и тодизм". Для их "возвышения" было достаточно общего этнического наследия и культурного родства. Японский колониализм еще не был таким расистским, как европейский и американский. Япония могла переправить через море большую армию, чтобы подавить сопротивление, а за ней следовали поселенцы, получавшие привилегии завоевателя, скупавшие фермы по бросовым ценам и доминировавшие в прибыльных отраслях. Главными колониальными акторами "были не могущественные деловые интересы метрополии, а беспокойные, амбициозные, экономные элементы из средних и низших слоев японского общества". Хотя торговля с Кореей не была огромной, японцы, занимавшиеся ею, получали большие прибыли. Поселенцы и некоторые деловые круги поощряли империализм.

При японцах корейская экономика процветала. Объем производства вырос с 6% ВВП в 1911 г. до поразительных 28% в 1940 г., что намного превосходит показатели Китая, Индии и других стран Азии, за исключением самой Японии. Ежегодный прирост ВВП в период с 1911 по 1939 год составлял около 4%, как и на Тайване и в самой Японии в тот же период, что вдвое превышало западные темпы роста. Некоторые из этих факторов, вероятно, передались местному населению, поскольку средняя продолжительность жизни корейцев, по некоторым данным, выросла с 26 до 42 лет за время существования колонии. Тайваньцы стали выше ростом, что также свидетельствует об улучшении здоровья. Японские правители убедились, что колониальная империя работает. В 1912 г. правительство заявило, что "страны... поворачиваются к Японии, как подсолнух к солнцу". Важным мотивом стало приобретение геополитического статуса; человеческие общества склонны повторять практику, которая работает, как, например, японские колонии. Ресурсы, полученные в результате войны, были кумулятивными.

Первая мировая война и большевистская революция нарушили геополитику Азии. Германия потерпела поражение, Россия была ослаблена, а Франции и Великобритании требовалось время для восстановления. Японское правительство мудро выбрало сторону союзников в войне и получило в награду небольшие немецкие колонии Шантунг, Цинтао и острова Микронезии. Шантунг был возможным плацдармом для экспансии в Маньчжурию или Северный Китай. В 1915 г. японское правительство выдвинуло "21 требование" к Китаю, что, по мнению китайских националистов и других держав, означало продолжение японской экспансии. К 1920-м годам Япония имела колониальную империю на Тайване и в Корее, неофициальную империю в Маньчжурии и некоторых районах Северного Китая, а также практически свободную торговлю с остальными странами Азии, Британской империей и США. Ее экспансия сопровождалась угрозами и короткими войнами в ходе непрерывной череды успехов. В Японии был достигнут консенсус относительно того, что она должна защищать свою "линию суверенитета" - Японию плюс ее колонии - одновременно с защитой более широкой, но неясной "линии интересов". Расширение могло включать участие в международных рынках, расширение "линии интересов" в Маньчжурии, Северном Китае и Фукиене (китайская провинция напротив Тайваня) или расширение "линии суверенитета" - колоний.

1920-е годы благоприятствовали созданию либеральной неформальной империи. Первая мировая война стала победой либеральных держав, за ней последовали Лига Наций и Вашингтонские военно-морские договоры 1922 г.Военно-морские договоры ограничили размеры военно-морских сил, тем самым положив конец британскому господству в Азии и позволив Японии играть против Великобритании на стороне Соединенных Штатов. Соединенные Штаты были на момент крупнейшим торговым партнером Японии и поставщиком иностранного капитала, и большинство японских политиков выступали за политику расширения рынка в дополнение к неформальной империи в Китае, а не за увеличение числа колоний. Сидэхара Кидзюро, доминирующий министр иностранных дел 1920-х годов, выступал за сотрудничество с другими державами. Экспансия будет осуществляться за счет Китая, но он надеялся на согласие китайцев на азиатское возрождение под руководством Японии. Растущий китайский национализм делал эту идею иллюзорной. Япония начала экспансию слишком поздно по всемирно-историческому времени. Это была еще эпоха империй, но более развитые колонии сталкивались с национализмом, как, например, британцы в Индии.

Националистическое правительство Китая стремилось аннулировать неравноправные договоры. Сидэхара, поддержанный японскими консульскими работниками и большинством представителей крупного бизнеса, заявил, что уступит давлению Великобритании и США и перезаключит их при условии, что Китай выплатит свои долги Японии. Другие японские политики, поддерживаемые японскими деловыми кругами в Китае, противились пересмотру договора, а консерваторы опасались распространения республиканского вируса из Китая в Японию. Но либеральные политики пользовались поддержкой населения в вопросе сокращения военного бюджета, поскольку это означало снижение налогов. И чем больше Япония индустриализировалась, тем более зависимой она становилась от международного рынка. Экономисты советовали подчиняться его правилам, а поскольку Япония больше всего зависела от рынков Британской империи и США, было бы неразумно их отторгать.

Таким образом, экономические дискуссии сместились в сторону классической экономики, открытых рынков, золотого стандарта и дефляционной политики. В 1920-е годы Япония не придерживалась золотого стандарта, и либералы требовали его восстановления, против чего выступали сторонники государственнического пути развития. За империю, вооружение и авторитаризм выступали "немецкие" консерваторы, в то время как либеральные поклонники англосаксонской цивилизации выступали за парламентскую политику и неформальную империю. При этом "немцы" были в большей степени олигархами, офицерским корпусом и государственными бюрократами, а "англосаксы" пользовались большим влиянием среди политических партий и гражданского среднего класса.