Люди любят говорить: "Чтобы знать, куда мы идем, надо знать, где мы были". Но более реалистичным является признание того, что если вы знаете, где мы были, то понимаете, что мы не имеем ни малейшего представления о том, куда мы идем. События складываются непостижимым образом.
Я стараюсь помнить о двух вещах в мире, который так подвержен влиянию случайностей.
Одна из них заключается в том, что в основу прогнозов положена предпосылка: прогнозы строятся на поведении людей, а не на конкретных событиях. Предсказать, как будет выглядеть мир через пятьдесят лет, невозможно. Но предсказать, что люди все так же будут реагировать на жадность, страх, возможности, эксплуатацию, риск, неопределенность, племенную принадлежность и социальное убеждение, я бы согласился.
Прогнозировать события сложно, потому что легко пропустить вопрос "А что потом?".
Сказать: "Повышение цен на бензин приведет к тому, что люди будут меньше ездить", - кажется логичным.
Но что потом?
Ну, людям нужно ездить, поэтому, возможно, они будут искать более экономичные автомобили. Они пожалуются политикам, которые предложат налоговые льготы для покупки таких автомобилей. ОПЕК просят бурить больше; предприниматели в сфере энергетики внедряют инновации. А нефтяная промышленность знает две скорости: бум и спад. Поэтому они, скорее всего, будут качать слишком много. Затем цены упадут, и все это при том, что у людей будут более эффективные автомобили. Затем, возможно, станут более популярными пригороды - и люди в итоге будут ездить еще больше, чем раньше.
Так что кто знает.
Каждое событие порождает свое потомство, которое по-своему влияет на мир. Это делает прогнозирование чрезвычайно трудным. Абсурдность прошлых связей должна смирить вашу уверенность в предсказании будущих.
Еще одна вещь, о которой следует помнить, - это широкое воображение. Как бы ни выглядел мир сегодня и что бы ни казалось очевидным сегодня, завтра все может измениться из-за какой-то крошечной случайности, о которой никто не думает. События, как и деньги, усложняются. И главная особенность компаундирования заключается в том, что никогда нельзя интуитивно понять, насколько большим может стать что-то, начавшись с малого.
Далее я расскажу вам еще одну старую историю, показывающую, как легко игнорировать риски.
Риск - это то, что вы не видите
Мы очень хорошо умеем предсказывать будущее, за исключением неожиданностей, которые, как правило, и имеют значение.
Известно, что люди плохо предсказывают будущее.
Но при этом упускается важный нюанс: Мы очень хорошо умеем предсказывать будущее, за исключением неожиданностей, которые, как правило, и имеют значение.
Самый большой риск - это риск, который никто не видит, потому что если никто не видит, то никто к нему не готов, а если никто к нему не готов, то его ущерб усилится, когда он наступит.
Небольшая история о парне, который узнал это на собственном опыте.
Перед запуском в космос на ракетах астронавты NASA проводили испытания на высотных воздушных шарах.
4 мая 1961 г. американец Виктор Пратер и еще один пилот совершили полет на воздушном шаре на высоту 113 720 футов, пройдя по краю космоса. Целью полета было испытание нового космического скафандра НАСА.
Полет прошел успешно. Костюм работал отлично.
Когда Пратер спускался обратно на землю, он открыл лицевую панель своего шлема, когда находился достаточно низко, чтобы дышать самостоятельно, якобы для того, чтобы подышать свежим воздухом.
Как и планировалось, он приземлился в океане, где вертолет должен был доставить его в безопасное место. Но произошел небольшой казус: Подключившись к спасательному тросу вертолета, Пратер поскользнулся и упал в океан.
Это не должно было стать такой уж большой проблемой, и никто в спасательном вертолете не запаниковал. Скафандр должен был быть водонепроницаемым и плавучим.
Но поскольку Пратер открыл лицевую панель, он оказался под воздействием стихии. Вода хлынула в скафандр. Пратер утонул.
Подумайте, сколько всего нужно спланировать, чтобы запустить человека в космос. Столько опыта, столько непредвиденных обстоятельств. Столько вариантов "что-если" и "что-если". Каждая деталь прорабатывается тысячами экспертов. NASA - это, пожалуй, самая ориентированная на планирование организация, которая когда-либо существовала; вы не полетите на Луну, скрестив пальцы и надеясь на лучшее. Для каждого возможного риска есть план A, план B, план C.
Но даже тогда, несмотря на столь тщательное планирование, крохотная мелочь, которую никто не учел, грозила катастрофой.
Как говорит финансовый консультант Карл Ричардс, "риск - это то, что остается после того, как вы подумали, что предусмотрели все".
Это и есть настоящее определение риска - то, что остается после того, как вы подготовились к тем рискам, которые вы можете себе представить.
Риск - это то, что вы не видите.
Посмотрите на громкие новости, которые двигают иглу - COVID-19, 11 сентября, Перл-Харбор, Великая депрессия. Их общая черта не обязательно в том, что они были большими, а в том, что они были неожиданными, практически никем не замеченными до их появления.
"После бумов наступают крахи" - примерно так звучит экономический закон. Изучите историю, и бедствия, последовавшие за бумом 1920-х, конца 1990-х и начала 2000-х годов, покажутся не просто очевидными. Он кажется неизбежным.
В октябре 1929 г. - на пике самого безумного в истории фондового пузыря и накануне Великой депрессии - экономист Ирвинг Фишер заявил аудитории, что "цены на акции достигли, похоже, постоянно высокого плато".
Сегодня мы смотрим на эти комментарии и смеемся. Как мог такой умный человек быть настолько слепым к чему-то столь неизбежному? Если следовать правилу, что чем безумнее бум, тем сильнее бум, то Великая депрессия должна была быть очевидной.
Но Фишер был умным человеком. И он был не одинок.
Много лет назад в интервью я спросил Роберта Шиллера, получившего Нобелевскую премию за работу о пузырях, о неизбежности Великой депрессии. Он ответил следующее:
Никто этого не прогнозировал. Ноль. Никто. Конечно, были люди, которые говорили, что фондовый рынок переоценен. Но если посмотреть на то, что они говорили, означало ли это, что грядет депрессия? Десятилетняя депрессия? Никто этого не говорил.
Я просил историков экономики назвать имя того, кто предсказал депрессию, и получил нулевой результат.
Это запомнилось мне. Сегодня мы, оглядываясь назад, понимаем, что крах после "ревущих двадцатых" был очевиден и неизбежен. Но для тех, кто жил в это время, для кого 1930-е годы были еще неизведанным будущим, это было совсем не так.
Две вещи могут объяснить то, что выглядит неизбежным, но не было предсказано теми, кто пережил это в то время:
- Либо все в прошлом были ослеплены заблуждением.
- Или всех в настоящем обманывает ретроспектива.
Мы сходим с ума, когда думаем, что все это первое и ничего второго.
Журнал The Economist, которым я восхищаюсь, каждый январь публикует прогноз на год вперед. В январском номере журнала за 2020 год нет ни слова о КОВИД-19. В январском номере журнала за 2022 год нет ни слова о вторжении России на Украину.
Это не критика - об обоих событиях невозможно было узнать, когда номера планировались за несколько месяцев до публикации.
Но в том-то и дело: Самые важные новости, самые большие риски, самые значимые события - это всегда то, чего вы не замечаете.
Иначе говоря: Экономическая неопределенность редко бывает больше или меньше, меняется лишь степень неосведомленности людей о потенциальных рисках. Спрашивать о том, каковы самые большие риски, все равно что спрашивать, чему вы ожидаете удивиться. Если бы вы знали, в чем заключается самый большой риск, вы бы что-то предприняли, а предприняв что-то, вы бы сделали это менее рискованным. То, что не может представить ваше воображение, - это опасные вещи, и именно поэтому риск никогда не может быть освоен.
Я могу обещать, что так будет и в дальнейшем. Самым большим риском и самой важной новостью следующих десяти лет будет то, о чем сегодня никто не говорит. Независимо от того, в каком году вы читаете эту книгу, эта истина останется неизменной. Я могу сказать это с уверенностью, потому что это всегда было правдой. То, что вы не можете этого предвидеть, как раз и делает это рискованным.
Даже в такой гигантской ситуации, как Великая депрессия, многие люди не замечали происходящего даже тогда, когда оно уже было в самом разгаре.
Депрессия, как мы знаем сегодня, началась в 1929 году. Но когда в 1930 году был проведен опрос хорошо информированных членов Национальной экономической лиги на предмет того, что они считают самой большой проблемой Соединенных Штатов, они перечислили в порядке убывания:
1. Отправление правосудия
2. Запрет
3. Неуважение к закону
4. Преступность
5. Правоохранительная деятельность
6. Мир во всем мире
И на восемнадцатом месте ... безработица.
Через год, в 1931 г., т.е. через целых два года после того, что мы сейчас считаем Великой депрессией, безработица оказалась на четвертом месте после запрета на продажу, правосудия и правоохранительных органов.
Именно это и сделало Великую депрессию такой ужасной: Никто не был готов к ней, потому что никто не предвидел ее наступления. Поэтому люди не смогли справиться с ней ни финансово (выплатить долги), ни психологически (шок и горе от внезапной потери).
Значительная часть этой идеи - осознание того, насколько ограниченным может быть наше представление о происходящем в мире.
Франклин Делано Рузвельт оглядел зал и захихикал, когда в 1941 году открывалась его президентская библиотека. Один из репортеров спросил, почему он так весел. " Я думаю обо всех историках, которые придут сюда, думая, что найдут ответы на свои вопросы", - сказал он.