«Я понимаю…»

Мо Си молчал.

Перед могилой своего отца Мо Си не хотел с ним ругаться. Когда-то он считал, что Гу Ман превыше всего ценит человеческую жизнь и чувства между людьми, однако сейчас ему показались эти слова слишком смешными. Однажды он даже сказал: «Не стоит цепляться за прошлое». Человек, ради мести способный повернуть оружие на своих товарищей, – и понимает его чувства?

Он не такой, как Гу Ман. Мо Си не мог отпустить свои старые чувства и до сих пор не любил сладкий аромат османтуса.

Мо Си  не мог забыть и то время, что провёл с отцом, даже несмотря на то, что был совсем мал. Каждый раз закрывая глаза, он видел лишь отзвуки событий, произошедших в прошлом.

Он увидел Мо Цинчи, стоящего под лавровым деревом. То был высокий человек с гордой осанкой.

Он даже не мог как следует порадоваться оружию, что носил при себе, потому что после стольких лет Мо Си до сих пор помнил, как спросил однажды отца…

– Папа, из чего сделано твоё оружие?

Словно проклятие какое-то.

Мо Си снова посмотрел на табличку, где золотыми иероглифами было написано: «Фулин-цзюнь, Мо Цинчи. Да упокоится доблестная душа вечным сном». В его мыслях тут же нарисовался задний двор поместья Мо, в котором он с лёгкостью припомнил каждую травинку и каждое дерево. А также обещание, данное им отцу.

Он закрыл глаза, сказав:

– Ты не сможешь меня понять.

В семилетнем возрасте он осознал, что такое пожар войны. Её жестокая цена – это жизнь его отца.

В те времена Мо Си был юным и неопытным, а дети не понимают, что такое война. Он лишь думал, что это что-то захватывающее. Убийства и кровопролития, добро и зло – всё это выглядело крайне увлекательно. Поэтому он постоянно приставал к отцу с расспросами, а особенно его интересовало оружие.

Ему всегда нравилось, как отец выглядит в военной форме: величественный, с гордой осанкой и изящными манерами.

Ему нравилось, когда отец отправлялся на поле битвы. Глубоко в душе он всегда знал – папа не может проиграть. Война постоянно приносила семье Мо славу и почёт.

Но в конечном итоге он был слишком наивен.

Он не знал, что война отнимет у него.

Мо Цинчи всегда отвечал ему с улыбкой на лице, вероятно полагая, что сын ещё очень юн. Разговоры о жизни и смерти слишком серьёзны и сложны для понимания.

– У твоего отца два оружия: первое выковано из души шуайжань*, это наш семейный клинок, который позже будет передан тебе; а второй меч я получил, когда был молод и только поступил в Академию, чтобы обучаться совершенствованию.

* shuàirán (率然) – змея с гор Чаншань (常山), которая бьёт хвостом, когда её ударят по голове, и головой, когда её ударят по хвосту; бьёт головой и хвостом, если её ударят посередине (в конце главы будет более подробная информация).

Глаза Мо Си были полны восхищения, он вскинул голову и потянул отца за рукав.

– Я хочу увидеть, хочу посмотреть!

Мо Цинчи стоял под душистым османтусом. Он снял маленький цветок, упавший на волосы Мо Си, а затем поднял ладонь и, улыбнувшись, сказал:

– Сяоюэ*, явись.

* xiàoyuè (啸月) – буквально «воющая / ревущая луна».

Из его ладони вырвались лучи золотистого цвета, которые тут же подхватил лёгкий ветерок. Множество таинственных лучей начали сливаться воедино, приобретая форму кашалота. Изящно проплыв вокруг османтуса, кашалот взмахнул хвостом, и мгновенно с дерева посыпался дождь из цветов.

Крохотный малыш, стоящий у ног отца, изумлённо смотрел вверх, широко раскрыв чёрные глаза.

– Перевоплотись в клинок, – как только Мо Цинчи отдал приказ, дух кашалота тут же превратился в золотой щит. Держа его в руках, Мо Цинчи улыбнулся сыну: – Сяоюэ выкован из духовного ядра кита, поэтому он стал духом. После того как отдан приказ перевоплотиться в клинок, он становится щитом. Это и есть второе оружие твоего отца.

В те времена он был любопытным и слегка завидовал, поэтому протянул руку и с особой осторожностью потрогал поверхность щита.

– Получается, что всё оружие совершенствующихся сделано из духовной природы?

– Почти, – улыбнулся Мо Цинчи. – Медные и железные клинки часто не могут противостоять духовному потоку, поэтому с ними нельзя заключить контракт для призыва. А духовное оружие всегда должно быть при тебе. Из-за этого почти никто не выбирает железные клинки*.

* Небольшая ремарка касаемо того, что имеет в виду Мо Цинчи. Насколько я понимаю, здесь говорится о том, что духовное оружие из меди или железа плохо взаимодействует с духовной энергией, поэтому не может стать духовным оружием (то есть оружием, которое исчезает и появляется, когда его нужно призвать). Такие клинки всегда материальны, и их приходится носить с собой (а не вызвать из а-ля потустороннего пространства), поэтому мало кто делает выбор в их пользу. Ведь для совершенствующегося важна лёгкость, а ножны с клинком, которые постоянно висят на боку или за спиной, будут мешать быстро передвигаться и маневрировать во время боя. Это кстати подтверждает, что действие у нас происходит в глубокой древности. Дело в том, что оружие из железа или меди или той же бронзы сильно проигрывает стали (сталь это же сплав), до которого додумались относительно недавно. Изделия из меди и железа очень хрупкие, тяжёлые и легко повреждаются.

Мо Си слушал внимательно, но на его лице отразилось замешательство, затем он бестолково заморгал и снова посмотрел на золотой щит.

– Отец, а у меня тоже будет такой?

– Ты единственный сын семьи Мо. В будущем ты поступишь в Академию, где будешь обучаться совершенствованию и, конечно же, получишь своё оружие.

Мо Си сразу же воодушевился. Подобно новорождённому телёнку*, у него отсутствовал страх перед смертью, было лишь благоговение перед оружием. Он думал, что это потрясающе: подобно отцу, скакать на боевом коне с мечом в руке, ходить походами на Юг и воевать на Севере**.

* chūshēng niúdú (初生牛犊) – вообще фраза переводится как «юное сердце», но это сокращение от фразеологизма, который звучит и выглядит гораздо красноречивее – chūshēng niúdú bú pà hǔ (初生牛犊不怕虎) – новорождённый телёнок тигра не боится (обр. в знач.: о молодежи, совершающей необдуманные и дерзкие поступки, не задумываясь над их последствиями; не имеющий опыта не боится нового дела).

** nán zhēng běi zhàn (南征北战) – обр. участвовать в многочисленных сражениях и битвах; сражаться на разных театрах войны.

Тогда он ещё не испытал скорбь от вечной разлуки, у него была лишь безрассудная и невежественная вера в то, что он обязательно полюбит этот пропитанный кровью жизненный путь.

С длинным луком в руках пробираться сквозь разрушительный ветер со снегом и, в конечном итоге, быть погребённым в шкуре коня*.

* mǎgé guǒshī (马革裹尸) – тело было погребено в шкуре коня (обр. в знач.: с честью пасть на поле брани).

Это были мечты о героических подвигах.

Мо Си не удержался и снова коснулся щита отца, его глаза засияли, когда он снова спросил:

– А какой будет у меня? Может, такая же большая рыба, как у папы?

Мо Цинчи наклонился, стараясь быть на одном уровне с сыном, улыбнулся и погладил Мо Си по голове.

– Старейшины в Академии назначат тебе испытание. Во время него ты сможешь призвать оружие, которое откликнется на зов твоей души. Да, возможно ты сможешь получить большую рыбу, как у твоего отца, а возможно, это будет нечто иное. Например, птица или зверь, священное дерево или чудесный цветок – это может быть что угодно.

– Это случится, как только я поступлю в Академию?

– Вполне вероятно, – улыбнулся Мо Цинчи.

– Скорее пошли в Академию! – он потянул отца за рукав, переполненный надеждой. – Мы можем пойти завтра?

– Ха-ха, завтра не получится. Нужно подождать, пока тебе не исполнится хотя бы семь лет. Академия не принимает детей младше этого возраста, – терпеливо разъяснил Мо Цинчи. – Когда тебе исполнится семь, отец попросит Его Величество дать разрешение на поступление. После того как ты поступишь и закончишь своё обучение, наш маленький Хоцю* станет настоящим заклинателем.

* huǒqiú (火球) – дословно «огненный шар». Думаю, это что-то вроде милого прозвища, которым Мо Цинчи называет малыша Мо Си, поэтому я оставила кит. вариант. Но если перевести на русский, то получается «наш маленький огненный шарик». Это так мило (⁄ ⁄•⁄ω⁄•⁄ ⁄)

Наивный Мо Си сначала обрадовался, но затем задумался, словно что-то неожиданно понял. Он замер на мгновение, после чего нерешительно заговорил:

– Папочка…

– М?

– Это поступление, оно сложное? Вдруг я не смогу сдать экзамен, меня отправят назад? – всё-таки малыш четырёх-пяти лет – это всё ещё ребёнок, поэтому он испугался.

– Не переживай, – улыбнулся Мо Цинчи. – Этот экзамен проходят даже полные болваны. Ты сможешь пройти его лёжа с закрытыми глазами, поэтому не стоит бояться.

Сделав небольшую паузу, Мо Цинчи внезапно похлопал Мо Си по голове и продолжил:

– Точно! Тебя будут сопровождать шисюн или шицзе*. Если возникнут трудности, они обязательно помогут.

* Брат или сестра, выступающие в качестве наставников (старшие соученики).

Услышав эти слова, Мо Си немного успокоился. Он был очарован тем, что рассказал ему отец, и, судя по всему, старался вырасти как можно быстрее, чтобы обзавестись собственным оружием.

Папа сказал, что отведёт его туда, когда ему исполнится семь лет.

Поэтому он с нетерпением ждал, отсчитывая каждый день до наступления своего семилетия. Он даже взял большой календарь Чунхуа и каждый раз перед тем, как отойти ко сну, со всем усердием делал отметки в календаре.

С каждым взмахом кисти ему казалось, что он становится на шаг ближе к своей мечте – стать богом войны. Мо Си любил сражаться, поэтому с нетерпением ждал того момента, когда получит своё оружие и станет совершенствующимся. Как только он вырастет, сможет сражаться плечом к плечу со своим отцом – как это было бы здорово!