Он все время думал, что же ему теперь делать?

Что он вообще может сделать?

На самом деле, Ли Цинцянь был не так силен, как утверждала Хун Шао. По сей день он был лишь зеленым новичком среди прочих странствующих заклинателей и не мог защитить даже юную девушку, что решила сопровождать его. Если быть честным, кроме честолюбия и пустой похвальбы, у него за душой ничего не было.

Мо Си было невыносимо больно смотреть на это, особенно зная, что ничего нельзя поделать и судьбу этих двоих не изменить.

Между тем перед ними появилось новое видение. Молодой Ли Цинцянь в подавленном состоянии бесцельно бродил по оживленному рынку столицы Ляо. Он уже продал все, что у него было, чтобы купить семь порций лекарства, которое могло бы продлить жизнь Хун Шао.

Теперь у него осталась только одна порция. И что ему делать, когда наступит завтра?

— Смотрите все! Смотрите внимательно! Требования отбора очень строгие, так что даже не пытайтесь смошенничать!

С другой стороны рыночной площади донесся грохот барабана. Раньше Хун Шао очень любила всякие шумные уличные представления, и каждый раз, когда они случайно натыкались на что-то подобное, тащила его посмотреть на них вблизи. Как будто в трансе, Ли Цинцянь по привычке пошел на громкие звуки музыки, словно Хун Шао все еще висела у него на рукаве, весело болтая, подпрыгивая и беспрестанно жалуясь на то, что из-за ее маленького роста ей ничего не видно.

Оказавшись в центре толпы, Ли Цинцянь пришел в себя и тут же захотел уйти, но именно в этот момент услышал выкрики людей.

— Они правда дадут столько денег?!

— Советник государя[4] действительно слишком дерзок. О, пресвятые небеса, как тут не начать завидовать?

[4] 国师 guóshī гоши «государственный учитель» — ист. наставник (учитель) государя; государственный наставник/советник.

«Деньги»... Раньше это слово просто пролетало мимо ушей Ли Цинцяня подобно легкому дуновению ветерка, сейчас же оно укололо его словно острая игла. Он резко повернул голову и с блеском в глазах посмотрел на высокий помост, по которому расхаживал высокопоставленный заклинатель царства Ляо. Чтобы привлечь внимание людей, при каждом шаге он бил в барабан. За его спиной висел нарисованный на шелке портрет в высоту по меньшей мере три человеческих роста, на котором была нарисована очаровательная красавица с родимым пятном в уголке глаза. Если присмотреться, эта женщина имела несомненное сходство с Хун Шао.

Ли Цинцянь замер, ошеломленный подобным совпадением, а потом услышал, как заклинатель царства Ляо снова закричал:

— Читая по звездам, советник государя узнал волю небес! Девушки с подобным типом внешности принесут процветание нашему царству! Все, кто соответствует этим требованиям, будут приняты по дворец! — он дважды ударил в барабан и продолжил кричать. — В случае избрания, девушка станет жрицей во дворце, а ее семья получит тысячу золотых раковин. Участвовать или нет — дело добровольное. Те, кто заинтересован, пройдите за сцену для осмотра на соответствие вашей внешности эталону!

Ли Цинцянь замер, борясь с внутренней дрожью. Внезапно, отбросив сомнения, он обратился к одному из заклинателей за сценой, что отвечали за осмотр кандидаток:

— Вы примете любую девушку?

— Если она соответствует требованиям к внешности, то будет принята.

— Принята для чего?

— Ты глухой!? — заклинатель из Ляо выглядел раздраженным. — Принята, чтобы стать жрицей. Она станет личной ученицей советника государя и будет учиться у него читать небеса и приносить жертвы. Что тут неясного или ты человеческой речи не понимаешь?

Ладони Ли Цинцяня вспотели, кадык заходил ходуном, сердце сжалось от боли, а в широко открытых глазах вспыхнул свет надежды. Не думая, что о нем могут подумать, он спросил дрожащим голосом:

— А если девушка больна демонической лихорадкой, вы… вы тоже...

— Ты вообще слушал, что я говорю? Главное — внешнее сходство! Демоническая лихорадка? Эка невидаль! Разве после пары приемов правильного лекарства она не будет жива и здорова?! Что вообще за дерьмовый вопрос?! Если у тебя есть на примете подходящая девица, то приведи ее к нам для оценки! Но если она недостаточно хороша, то сразу проваливай! К внешности кандидаток на место жрицы очень высокие требования! — заклинатель злобно сплюнул. — Бесполезный нищий, хватит тратить наше время на пустословие!

Ли Цинцянь замер в оцепенении.

Да…

Его вопрос и правда был глупым? Лихорадка, вызванная демоническими миазмами не являлась неизлечимой болезнью. Как и сказал заклинатель, единственное, что было нужно — это несколько приемов чудодейственного лекарства.

Для такого выдающегося деятеля, как государственный советник, это лекарство было не стоящей упоминания мелочью, тогда как подобный Ли Цинцяню человек не смог бы раздобыть его, даже продав свое сердце и печень.

Так что этот заклинатель сказал все верно и по существу.

Он просто никчемный бездарь, который не способен даже спасти жизнь любимой девушки.

Бесполезный нищий.

С самого начала Хун Шао не должна была следовать за ним.

Это он заставил ее страдать.

Ли Цинцянь медленно пошел обратно к маленькой хижине. Всю дорогу в его голове проносились тысячи мыслей, но ни одна не задерживалась дольше пары секунд. Заметив бредущего по дороге мужчину, владелец уличного ларька начал громко расхваливать свой товар:

— Заколки для волос из нефрита и жемчуга, золотые шпильки с самоцветами, румяна и пудра. Не проходите мимо, просто взгляните…

Ли Цинцянь остановился у ларька, чтобы посмотреть, но из-за своих пустых карманов не осмеливался подойти ближе.

Заметив его интерес, торговец расплылся в угодливой улыбке:

— Милый юноша, хочешь выбрать что-нибудь для своей возлюбленной?

Это «для своей возлюбленной» тысячей игл пронзило душу Ли Цинцяня.

Пока он пребывал в состоянии прострации, торговец по-быстрому подтащил его к своему прилавку.

— Только взгляни, у меня лучшие заколки из золота и нефрита, а эти украшения из хрусталя прозрачны, как девичья слеза…

— Я… У меня нет столько денег…

— Мало денег? — лавочник на мгновение растерялся, его губы недовольно поджались, и улыбка стала куда более прохладной. — Ничего страшного, это решаемо. Давай посмотрим что-то подешевле. Вот взгляни на эти эти румяна. Они созданы по рецепту моей прабабки, у них изысканный цвет, прекрасная текстура, приятный аромат и очень приемлемая цена: всего двадцать белых раковин.

В кошельке Ли Цинцяня лежало только три белые ракушки-каури.

Торговец оглядел его с ног до головы. Стоило ему рассмотреть насколько жалко выглядит его заляпанная одежда, угодливая улыбка вмиг испарилась с его лица.

Однако он все-таки достал из-под прилавка скромный маленький цветок из шелка. Качество материала и выделка были из рук вон плохими, но лавочник все же небрежно бросил его перед Ли Цинцянем:

— Тогда как насчет этого? Пять белых ракушек-каури, — он презрительно взглянул на него из-под припухших век. — Порадуй девушку, нельзя же быть таким скупердяем.

Ли Цинцянь был очень смущен и пристыженно опустил голову, собираясь молча уйти.

Видя, что он уходит, так ничего и не купив, лавочник разозлился не на шутку. Он потратил столько времени на уговоры, а этот человек не захотел потратить даже пять белых каури? Не обращая внимания на множество обращенных на них глаз, он закричал в спину Ли Цинцяню:

— Мать твою, а ты ничего не попутал? Хочешь волочиться за бабой, ни черта не тратя на нее?! Думаешь настолько хорош?! Если у тебя нет денег, то нехер тут шататься без дела! Только мешаешь честным людям работать! Тьфу!

Ли Цинцянь чувствовал, что его лицо пылает от стыда. Еще ниже опустив голову, он ускорил шаг, спеша скрыться от любопытных глаз.

Когда ему удалось покинуть город и оставить зевак позади, Ли Цинцянь чувствовал себя так, словно ему сломали шею, и теперь он никогда не сможет ходить с высоко поднятой головой. Добравшись до придорожного павильона для отдыха[5], он в изнеможении опустился на ступеньку и закрыл лицо руками.

[5] 长亭 chángtíng чантин — стар. павильон для отдыха: на тракте через каждые 10 ли (5 километров).

Ли Цинцянь просидел так несколько часов. Когда он вернулся в их убогую хижину, солнце уже село.

Хун Шао лежала на боку, лицом к двери. Она то и дело проваливалась в дрему, на щеках горел лихорадочный румянец. Как только девушка услышала, что хлопнула дверь, она тут же проснулась. Круглые кошачьи глаза широко открылись и неотрывно уставились на Ли Цинцяня. С большим трудом ей все же удалось выдавить:

— Братец...

Глава 39. Девы жертвенной горы

Продрогший Ли Цинцянь вошел в дом, сжимая в руках сорванный на обочине дороги малиново-красный пион.

Когда Хун Шао увидела цветок, ее глаза вспыхнули:

— Ух ты, какой красивый, — с улыбкой сказала она. — Ты хочешь подарить его мне?

Не осмеливаясь взглянуть на нее, Ли Цинцянь просто кивнул.

Хун Шао была в восторге. Даже тяжелая болезнь не смогла изменить ее жизнерадостный нрав. С трудом приподнявшись в кровати, она взяла цветок и с наслаждением вдохнула его аромат:

— Жаль, что у меня такие растрепанные волосы, иначе я бы заколола его на шпильку! — со смехом сказала она.

— ...Я помогу тебе сделать прическу.

Раньше Хун Шао часто капризничала, уговаривая Ли Цинцяня заплести ей косу, поэтому сейчас она не увидела ничего особенного в этом предложении и послушно сидела, пока он расчесывал ее длинные черные волосы. Собрав их в простой свободный пучок, он тщательно заколол их у виска шпилькой с прикрепленным к ней цветком пиона.

Хун Шао прикоснулась к лепесткам и, откашлявшись, с улыбкой воскликнула:

— Братец, принеси мне зеркало. Я хочу посмотреть, красиво ли он смотрится.

— Вставай с постели, иди к столу и посмотри сама, — холодно ответил Ли Цинцянь и поставил у изножья кровати ее единственную пару вышитых туфель.