— Я думаю, что он просто заснет!
— Спорим?! Кто готов поставить на это?! Ставлю на то, что, напившись, наш Отчим завалится спать!
— Тогда я ставлю на то, что, напившись в хлам, он будет швыряться огненными шарами!
— Неважно, по-мелкому играешь или по-крупному, сделав ставку, даже не думай ее отменять!
Эти армейские выскочки несомненно имели злой умысел, но и толпа старых дворян настойчиво угощала Мо Си вином тоже не из добрых побуждений. Хотя они имели такое же благородное происхождение, как и Мо Си, и между ними не было никаких классовых противоречий, но у этих людей было более чем достаточно поводов для затаенной ревности и кровной обиды.
Конечно, за эти годы многие из них не могли не задаться вопросом: почему, хотя все они принадлежат к благородному сословию и носят одинаковую сине-золотую ленту, Мо Си все равно занимает более высокое положение, чем их сыновья и внуки?
Этот человек рано потерял отца, его мать вышла замуж за брата покойного мужа, скандалы в их семье следовали один за другим, так что род Мо давно должен был выйти из большой игры. Но кто мог подумать, что твердый и упрямый характер Мо Си поможет ему не только перенести все тяготы, но и позволит заслужить народную любовь и подняться до нынешнего высокого положения при дворе.
Но с какой стати именно он?
Еще больше их беспокоило то, что Мо Си не только прославился своими ратными подвигами, но и был образцово порядочным и прямолинейным человеком. Он отличался от большинства избалованных и изнеженных молодых людей своего поколения, как облака в небе отличаются от земной грязи.
Излишне говорить, что не только старый император — даже нынешний государь рассыпался в похвалах, стоило упомянуть его имя. Из всех родившихся в благородных семьях молодых господ кто мог сравниться с князем Сихэ? Даже когда эти старые аристократы и их супруги в личном разговоре сравнивали своих сыновей и дочерей друг с другом, в конце концов всегда всплывало имя Мо Си…
Кто-то мог сказать:
— Ох, мой сын подрастает и с годами становится все красивее.
В ответ же кто-то из другой семьи обязательно парировал с кислой миной:
— Хе-хе, но не красивее князя Сихэ.
Кто-то мог сказать:
— Мой сынишка щедро одарен природным талантом. В тринадцать лет он чуть не взорвал измеряющий магический потенциал Духовный Столб Академии, ха-ха-ха!
На что его оппонент из другой семьи, презрительно скривив лицо, ответил бы:
— Хе-хе, князь Сихэ в десять лет сжег все десять Духовных Столбов Академии, а ваш сын может это сделать?
Кто-то еще мог сказать:
— Мой сын не блещет талантами, но во время первой аудиенции при дворе его благородная натура и утонченность удостоились похвалы государя. Как отец я искренне рад за него.
На что ему тут же возразили бы:
— Хе-хе-хе, может ли он сравниться с чистым и непорочным, как белый лотос, князем Сихэ?
Это было действительно слишком странно: человек, который не был бессмертным небожителем, выглядел и жил так, словно был далеким от мирских забот божеством. Неужели на нем действительно не было ни одного пятнышка грязи? Неужели за всю жизнь он не совершил ни единой ошибки?
В итоге со временем Мо Си стал морским узлом и гноящейся занозой в сердцах этих старейшин. Хотя многие из них хвалили его на словах, в глубине души эти люди жаждали увидеть, как он совершит ошибку или хотя бы устроит какой-нибудь скандал, чтобы их драгоценные детишки наконец смогли освободиться от груза многолетнего давления и хоть немного выдохнуть.
Только тогда они бы смогли с высокомерной печалью снисходительно сказать:
— Хе-хе, как я и говорил, этот князь Сихэ, в конце концов, тоже всего лишь обычный человек.
Вот почему они прилагали все силы, чтобы влить в Мо Си как можно больше крепкого вина. Первоначально эти старые хрычи просто так развлекались, но мало-помалу веселая забава превратилась в дурной умысел.
Эти ушлые деды думали, что пьяный человек обязательно или сделает что-то не то, или сболтнет что-то лишнее. Так что, даже если им не удастся выявить какой-то серьезный порок князя Сихэ, выставленные на показ мелкие изъяны вполне смогут пролиться целительным бальзамом на их израненные завистью сердца.
Какого черта этот фальшивый святоша смотрит на них свысока?
Встретившись взглядами, эти старые лисы поняли друг друга без слов и, пользуясь удобным случаем, начали произносить тост за тостом, пытаясь взять Мо Си измором.
— Князь Сихэ Чжун, давайте выпьем еще. Ха-ха-ха, за ваш стремительный карьерный взлет! Легкого продвижения по службе и процветания в делах!
— Я всегда учил своих детей во всем равняться на князя Сихэ. Давайте выпьем за это! Долейте вина в кубок князя!
Мо Си действительно больше не мог этого выносить. Если бы к нему подошел кто-то из его сверстников или представители младшего поколения, он мог бы отвергнуть их приглашение поднять тост, но все эти люди были того же возраста, что и его отец, все они лучились приветливыми улыбками, так что у него не было ни единой разумной причины вежливо отказаться выпить с ними.
Мало-помалу под воздействием винных паров глаза феникса начали краснеть.
Один из следящих за ним отбросов Северной Пограничной Армии пробормотал себе под нос:
— Думается мне, что Отчим выпьет еще пару чарок и откинется.
— Пару чарок? Думаю, хватит и одной.
— Кажется, Отчим и правда не сможет это вынести…
Но Мо Си упорно держался и после этого выпил еще целых шесть чарок вина. Когда ему понесли седьмую, его лицо посинело. Было видно, что еще немного — и его просто стошнит:
— Извините, дядя Цинь, я...
Глазки-щелочки дяди Циня сияли словно звезды, когда тоном, исполненным самой глубокой отеческой привязанности, он громко провозгласил:
— Ох, малыш Си-эр, когда-то я был боевым товарищем твоего отца. Тогда мы делили и жизнь, и смерть, и один походный плащ на двоих. Этот кубок я со всем почтением поднимаю за твоего отца! Ты не можешь отказаться от этого тоста! За своего отца выпей залпом!
Его тут же поддержали остальные:
— Давай, пей! Пей до дна! От тигра не родится щенок! Докажи, что достоин своего отца!
— За отца выпей чарку с его старым другом!
К этому моменту разве мог Мо Си не понять, что эти люди по очереди пили с ним, желая выставить его на посмешище? Но так уж вышло, что по натуре этот человек был очень упрям. Пока он не замечал их намерений, все было еще более-менее сносно, но теперь, когда все стало очевидно, для него стало делом чести стоять до конца. Земля уходила из-под ног, перед глазами проплывали плотоядно скалящиеся сальные лица, похожие на головы стервятников, готовых наброситься на ослабевшую добычу.
Вскипевшая в жилах кровь[2] прилила к его сердцу.
[2] 血气 xuèqì «кровь и дыхание (жизненная сила)»; самоотверженность; благородство [и мужество]; пыл, страсть.
Его отец… как у этих людей хватило наглости вновь при нем упоминать его отца?
После того, как его отец скончался и к власти пришел его старший брат, за которого вышла замуж его мать, как эти люди относились к нему? Тогда все они избегали его, желая стереть его из своей памяти, как грязь с подошвы ботинок. А теперь они рассказывают ему о каких-то «старых друзьях» и «боевых товарищах» его отца и о том, как они в детстве держали его на руках, учили охотиться и ездить верхом…
Сердце Мо Си горело в огне, уголки глаз покраснели. Внутри него вспыхнуло всепоглощающее пламя праведного гнева вкупе с упрямым нежеланием проигрывать этим старым манипуляторам.
— Пей! Пей до дна!
— Ха-ха-ха, люди из семьи Мо никогда не могли похвастаться умением пить. Это напоминает мне покойного князя Фулина, который тоже боялся лишний раз притронуться к вину.
— Малыш Си-эр и Фулин слишком похожи.
«Да как смеют эти недостойные люди снова упоминать о нем?!»
В его сердце лица этих людей были подобны сухой траве, разлитому кувшину вина, рассыпавшимся огненным искрам и выплеснутому сверху кипящему маслу. Хватило самой малости, чтобы пожар охватил все вокруг! Мо Си внезапно поднялся на ноги. Его взгляд был прикован к стоявшим перед ним мужчинам.
Вероятно, его покрасневшие глаза в этот момент выглядели по-настоящему страшно, потому что эти старейшины переменились в лице и даже довольные улыбки немного потускнели и примерзли к их губам.
Они все еще боялись того, что может случиться, если Мо Си по-настоящему разозлится. Но среди них довольно быстро нашелся тот, кто первым смог взять себя в руки:
— Князь Сихэ, если не можете пить, не пейте, ваш отец ведь тоже не любил пить, вы и он…
Прежде чем он успел договорить, раздался громкий хлопок!
Не сводя взгляда с лиц этих стариков, Мо Си открыл стоявший рядом кувшин крепкого вина. Вены вздулись на его руках, когда он резко поднял открытый кувшин и всучил его в руки дяде Циню. После этого он открыл еще один кувшин для себя.
Лицо старого дворянина дрогнуло. Он с трудом выдавил из себя натянутую улыбку и с деланным смехом сказал:
— Князь Сихэ, и что же это значит?
— С почтением поднимаю тост за дядю Циня от имени моего покойного отца, — процедил Мо Си, буквально выплевывая каждое слово. Подняв свободную руку, он совершенно бестактно слегка похлопал по морщинистому лицу и тихо добавил: — Я осушу его до дна. Дяде Циню тоже лучше не оставлять ни капли. Кто струсит и не сдюжит, тот жалкий сосунок.
После этих слов он запрокинул голову, закрыл глаза и залпом осушил весь кувшин!
На сей раз его жест привлек внимание не только собравшихся вокруг людей, но и почти всех гостей праздника. В изумлении они вытягивали шеи и таращили глаза, чтобы получше рассмотреть эту винную битву.
Увидев, как Мо Си допил свой кувшин вина, дядя Цзинь посмотрел на кувшин размером с умывальный таз в своей руке и тяжело сглотнул, чувствуя, как его прошибает холодный пот. Но так как теперь весь зал наблюдал за их «весельем», он не мог позволить себе потерять лицо, поэтому старику оставалось лишь собрать всю волю в кулак и, откинув голову назад, попытаться влить вино себе в горло… Но разве мог он сравниться силой тела и духа с Мо Си? Выпив половину, старик не выдержал и, согнувшись пополам, на глазах у всех выблевал все, что выпил.