Авторитет Зоимэль незыблем. Во время войны и приоритеты были другими. Амидарейцы жили под лозунгом: "Всё для фронта, всё для победы!", и помощь раненым ставилась во главу угла. Куда там Айями со своим животом. И то хорошо, что ребенок выжил и не остался сиротой.

- Лучше бы дала рекомендации, как не понести, - проворчала соседка, а Айями подумала, что даганский доктор непременно доложит о результатах обследования господину подполковнику.

Вернулся.

А ведь говорил: "Не скоро уеду".

Но тогда он не знал, что полтора десятка фронтовых товарищей отправятся домой в деревянных ящиках, называемых гробами.

- У даганнов принято хоронить в земле и навещать могилы. Разговаривать с мертвыми и оставлять сладости и прочие мелочи, - объясняла Мариаль.

На обеде переводчицы уселись на подоконник и, уминая кашу из баночек, смотрели на построение солдат перед ратушей. Снег валил крупными хлопьями, скрывая лица военных за белой пеленой, однако же, Айями знала - интуитивно, наверное, - что офицер слева и есть господин подполковник.

- Не традиция, а дикость какая-то, - проворчала Риарили.

- Прах к праху, тлен к тлену, - сказала Мариаль. - Даганны следуют принципу: "на земле мы родились, в неё же и ляжем".

- Видимо, у них бескрайние поля, чтобы веками хоронить усопших, не притесняя живых, - хмыкнула Риарили.

- Даганния велика и необъятна, - пояснила Мариаль, и Айями поняла, что та ответила словами господина помощника.

Зато Амидарея вдоль и поперек вытоптана сотнями солдатских сапог. И целиком в кулаке у победителей.

Сегодня Айями не позвали на третий этаж. Ни на обеде, ни вечером.

Должно быть, даганны скорбят по убитым соплеменникам, и Веч тоже. В таком случае, не стоит попадаться ему на глаза. Потому что часть своей ненависти к враждебной стране господин подполковник перенесет на Айями. И пускай она не виновата в гибели товарищей Веча, национальности "амидарейка" достаточно, чтобы в черных глазах вспыхнуло пламя всепоглощающей ярости.

Нужно обождать. Любая боль притупляется со временем.

Прошел день, второй, третий. Уж неделя приблизилась к исходу, а В'Аррас не передавал записок с приглашением на обед. Или на ужин.

Но напрасно Айями вообразила, будто господин подполковник её избегает. Он привычно уезжал куда-то и возвращался, привычно делился новостями с сослуживцами в тесном кружке на площади. Привычно курил на крыльце ратуши. И смотрел на Айями, прищурившись. Не прожигал гневным взглядом и не поливал презрением, а словно бы приценивался. Изучал в разных ракурсах.

Поначалу Айями растерялась. Невнятно поздоровалась и, получив ответный кивок, прошмыгнула в фойе. А потом задумалась.

Наверное, единожды распознав притворство, господин подполковник теперь в каждом её движении усматривал лицемерие. В неуверенной улыбке, обращенной к нему, выискивал двуличие. В каждом произнесенном слове подозревал неискренность.

Внимательная Мариаль заметила, что Айями проводит обеденное время вместе с напарницами и за компанию шагает с работы до ближайшего перекрестка. И, сгорая от любопытства, подсунула записку тайком от Риарили.

"Вас не вызывают?" - прочитала Айями. Подумав, она написала: "Не позволяет здоровье".

Мариаль не нужно было объяснять, что да почему. Амидарейцы умеют читать между строк. Хоть щекотливость вопроса и повергала её в смущение, заставляя испытывать неловкость, однако ж, интерес перевесил. Мариаль ответила улыбкой, означавшей поддержку, и скомканная записка отправилась в урну.

Отговорка о женских деликатностях пришла на ум мгновенно и оказалась вполне правдоподобной. Мол, узнав о циклимах, А'Веч не стал дергать мехрем понапрасну, всё равно ничего путного не вышло бы.

Айями и сама прониклась выдуманной мыслью, потянувшей за собой и другие. Пропитанные обидой.

Значит, чтобы снять с неё платье, господин подполковник не ленится передавать записочки. А общаться просто так, без обязательного процесса на тахте, не считает нужным.

К тому же, выглядит чересчур спокойным. Обычно возвращаясь из дальних поездок, Веч пребывал в нетерпеливом предвкушении. И ласкал скупо, спеша получить причитающееся. Определенно, он не сторонник целомудрия. Минула почти неделя, как господин подполковник вернулся в город. Наверняка по вечерам он посещает клуб, где веселится в компании даганских мехрем.

Айями представила женщин, окруживших господина подполковника. Смех, кокетство, переплетенье рук. Ко рту Веча подносят бокал с вином, а после промакивают губы салфеткой. Прижимаются и трутся как кошки. И танцуют, обольстительно изгибаясь. В клубе весело и накурено.

А Айями ему чужая. Как и вся Амидарея.

У неё и прав-то нет, чтобы выказывать недовольство.

Вскоре приключился другой праздник, но в отдельно взятой семье. День рождения Люнечки. Это для всех прочих амидарейцев Свежелетие считается событием, которое отделяет минувший год от наступившего. А для Айями и Эммалиэ отправной точкой являлся день появления Люнечки на свет.

От близких именинница получила в подарок платье с рюшами и алый капроновый бант.

Бант и платье в горох Эммалиэ выменяла по осени у своей знакомой и убрала в кладовую на дальнюю полку, до поры до времени. "Ну, вот еще один год пролетел, слава святым" - сказала накануне, достав пакет, когда Люнечка уснула. А Айями сделала вид, что не заметила взволнованности в голосе соседки, потому как испытывала схожие чувства. Хотя, наоборот, показалось, что последний год тянулся неимоверно долго. И всё равно небольшая, но дружная семейка выжила, несмотря на невзгоды.

Эммалиэ соорудила торт. Напекла лепешек, промазала медом, сверху посыпала натертым шоколадом и воткнула четыре церковных свечки.

- Пам-па-да-бам! С именинами!

Сказочная картина торта, вплывшего в темную комнату в ореоле света, вызвала у Люнечки потрясенное "ах". Маленькая именинница задула горящие фитильки, и Эммалиэ, проявив бережливость, вынула и припрятала подплавленные свечи. Ещё пригодятся.

- Я теперь больсая! И кр-расивая, - объявила Люнечка, надев обновки и любуясь собой в зеркале.

- Не то слово, - поддакнула "бабуля".

- Настоящая принцесса, - добавила Айями.

- А у меня будет принц? - поинтересовалась дочка, поворачиваясь то левым, то правым боком.

Женщины обменялись улыбками.

- Обязательно. На белом коне и с короной, - пообещала Айями.

- Может быть, им станет Румка с соседнего двора, - предположила Эммалиэ.

- У-у, не хочу такого принца, - скривилась именинница. - У Румки нету зубов. И коня нету.

- Вот вырастет и оседлает коня. А вместо молочных зубов появятся постоянные.

- А почему зубки называются молочными? - спросила Люнечка и продемонстрировала предмет обсуждения своему отражению.

- Крохой ты кушала мамино молочко и набиралась сил. Заодно и зубки прорезались. А теперь подросла и стала грызть, хрустеть, откусывать. Для этого нужны крепкие зубы. Поэтому на смену молочным приходят постоянные.

- Ой, неужели я стану страсной как Румка? - воскликнула испуганно дочка, приложив ладошки к щекам и наблюдая за собой в отражении. Настоящая кокетка! Хоть и маленькая.

- Нисколечко, - утешила Эммалиэ. - Наоборот, будешь расцветать день ото дня.

Сегодня днем и погода сделала подарок, преподнеся безветрие и бледный диск солнечного светила на сером небе. А четыре года назад бушевала метель, сотрясая хлипкие рамы в подсобке, приспособленной с началом войны под больничную палату. Айями, измучившись тяжелыми родами, равнодушно смотрела, как старая ветла гнется под порывами ветра, норовя дотянуться до окна. Рядом лежала завернутая в пеленку Люнечка и таращилась в пустоту глазками-пуговками. И, несмотря на навалившуюся усталость, Айями чувствовала себя безмерно счастливой. Теперь она не одинока. Теперь есть, ради кого жить, и есть, о ком заботиться.

Делясь радостью, Айями принесла на следующий день угощение на работу. Напарницы засыпали поздравлениями и пожеланиями. Ели и нахваливали кулинарное мастерство Эммалиэ.

Имар, на удивление, тоже попробовал кусок торта. И съел, не покривившись. Правда, посетовал:

- Не хватает корицы и ванили, но вполне съедобно. Пусть дочка растет здоровой и радует вас.

- Спасибо. А день рождения был вчера. Пришёлся на воскресенье.

- А как отмечают дни рождения в Даганнии? - спросила Мариаль.

- Собираются всей семьей и устраивают богатый ужин, - ответил Имар. - В клане считается значимым день, когда ребенок взрослеет. Мальчик становится мужчиной, а девочка.... э-э-э... тоже становится взрослой, - закончил, кашлянув, и амидарейки смущенно потупились.

- А какие подарки преподносят именинникам? - поинтересовалась Мариаль дипломатично, чтобы развеять возникшую неловкость.

- Клановый знак, наверное, - отозвался Имар после заминки. - Не понимаю, зачем ждать повода, чтобы вручить подарок. У нас дарят вне зависимости от времени года.

Слушательницы переглянулись. Как объяснить чужеземцу, что подарок от близких на день рождения - очередная традиция амидарейского народа? И надо сказать, весьма волнительная и приятная.

Посматривая на часы, Айями ждала с замиранием сердца, когда её вызовут на третий этаж. Почему-то казалось, что Вечу доложат о результатах прослушки, и он пришлет помощника с запиской. Как-никак сегодня для Айями особенный день. Точнее, этот день был вчера, но суть не меняется.

Господин подполковник не соизволил. Ну да, мужчинам в высшей степени наплевать на то, что чувствует женщина, глядя на своё дитя, и как она гордится ребенком, которого выносила и родила.

Подумаешь! - фыркнула Айями, вторя обиженным мыслям. Ради приличий она хотела передать угощение в приемную А'Веча, но не решилась. Неизвестно, как он отреагирует. А портить себе настроение не хотелось. Печальный опыт тому примером, а точнее, последний день рождения Айями.