Глава 27

Новый клиент

Подземелье Госпожи Норы — счастливое подземелье. Это был ее девиз. Мужчины приходили к ней сломленными во всех отношениях, а она отправляла их домой улыбающимися, сломленными в нужных отношениях. Но через несколько дней после того, как Сорен сообщил ей свои новости, подземелье Госпожи Норы не было счастливым подземельем, потому что Госпожа Нора не была счастлива. Она велела Кингсли присылать ей мазохистов на этой неделе, и только мазохистов. Скальпелем она вырезала свое имя на спине красивого всемирно известного скрипача, ее почерк был аккуратным и элегантным, поскольку она знала, что ее имя останется на его коже на несколько месяцев, прежде чем все заживет и исчезнет. В доме на севере штата, который был скорее крепостью, чем домом, Нора избила четырехзвездного генерала в отставке почти до потери сознания.

Он дал ей тысячу долларов чаевых за то, что она стала первой женщиной, которая избила его так сильно, как он мечтал. На следующий день Кингсли отправил ее в гостиничный номер—люкс, весь в позолоте, красный и бархате, чудовище в стиле рококо из лихорадочного сна Захер—Мазоха. В номере она руководила обрядом, во время которого клиента привязывали к кровати на спине, распластавшись, и клеймили железным клеймом на его бицепсах и внутренней поверхности бедер. Четыре госпожи. Четыре отметины. Постоянные шрамы. Он плакал от благодарности после этой сцены, когда Нора промывала глубокие раны. При отсутствии боли клиент был импотентом, и он испытал свой первый оргазм за год, когда его заклеймили. Клиентом был богатый двадцатипятилетний сын посла Венгрии в ООН. Нора поцеловала его в лоб и назвала милым маленьким мальчиком. Он целовал подошвы ее сапог и называл ее своей королевой на всю жизнь.

Через четыре дня Нора была измотана. У нее больше не было сил причинять боль, и в ее сердце по—прежнему не было покоя. Она лежала на спине на кровати в своем подземелье, держа в руке свой черно—белый стек. Она лениво вертела им, как мажоретка дирижерской палочкой. Она знала, что, если бы ее руки хоть на секунду бездействовали, дьявол использовал бы их как игрушки. Он использовал бы их, чтобы заставить ее позвонить Сорену или, что еще хуже, пойти к Сорену. У нее не было права просить его не давать своих последних обетов. Никакого. Она ушла от него. Она также сказала ему, чтобы он перестал ждать ее снова и снова.

Она умоляла его найти кого—то нового для любви, кого—то нового для секса. «Возвращайся к Кингсли», — не раз говорила она ему. «Спи с Симоной, она тебя обожает», — сказала она в другой раз. «Найди кого—нибудь другого, чтобы трахаться. Перестань изображать мученика, ожидая, когда я вернусь к тебе». Это была эгоистичная просьба с ее стороны, она хотела, чтобы он двигался дальше. Она не могла двигаться дальше, пока он не делал этого. Когда они были вместе, они были как пара, держащаяся за руки, крепко вцепившуюся друг в друга, как в тиски. Она ушла от него, но его рука все еще держала ее руку, даже когда она изо всех сил пыталась высвободиться из его пальцев. Наконец он отпустил ее руку, и как только он отпустил ее, она поняла, что его рука была единственным, что удерживало ее на ногах.

Сорен нашел новую любовь, и это была его самая давняя любовь — старше, чем его любовь к ней, даже старше, чем его любовь к Кингсли. Он оставлял их обоих ради Бога. И как, черт возьми, она должна была соперничать с Богом?

Зазвонил телефон горячей линии Норы, но она не ответила. Либо это звонил Кингсли, чтобы договориться о встрече с другим клиентом, либо это был Сорен, единственный человек, кроме Джульетты, у которого был номер ее горячей линии. У нее не было душевных сил разговаривать с Кингсли прямо сейчас.

Сорен уже сказал Кингсли, что принимает последние обеты? Возможно. Через минуту после того, как Кингсли узнал о несчастном случае с Сореном и его травмах, он нанял частную медсестру, чтобы та ухаживала за их раненым священником дважды в день. Облегчение для Норы. Это дало ей повод держаться от него на расстоянии, дало ей время прийти в себя.

Находясь рядом с Сореном, она слишком много чувствовала. Он изматывал ее так, как, по ее представлениям, люди, живущие у подножия спящего вулкана, изнемогали, притворяясь, что они не живут у подножия спящего вулкана. Однажды, давным—давно, во время поездки на Запад, она видела вулкан. Сначала она думала, что это всего лишь покрытая снегом гора, пока кто—то не назвал ее так, как она есть на самом деле, и тогда она поняла, чего боится, потому что она была столь же устрашающей, сколь и прекрасной. Наконец она поняла, почему кожа Сорена пахла снегом, а его прикосновение было теплым. В ядре вулкана таился скрытый спящий огонь — канал, идущий прямо из расплавленного центра земли и поднимающийся к самым холодным уголкам неба. Когда вулкан извергнется — а когда—нибудь это произойдет — весь лед и снег в мире не смогут сдержать пожар.

Но со снегом можно было бы попробовать.

И все же Нора предпочла бы продолжать жить в страхе у подножия этого вулкана, чем жить в безопасности где—либо еще на белом свете.

Нора неохотно взглянула на телефон. Это звонил Кингсли. Она перезвонит ему через несколько минут. Или, может быть, она поедет в особняк и заберется к нему в постель. Не для секса. Она просто не могла смириться с мыслью о том, что проведет ночь одна в своем доме с этой новостью, которая нависла над ней ядовитым облаком. Сегодня она переночует у Гриффина. Или Кинга. Или совершенно незнакомого человека. Ей хотелось, чтобы Талел появился на пороге ее дома и забрал ее из своей жизни на день или два. Или кто—нибудь...

Тяжело вздохнув, Нора подошла к гробу, стоявшему на полу ее подземелья. Она отперла медные защелки и открыла крышку.

— Время вышло, Трой, — сказала она.

— Уже? — спросил человек в гробу. Он был голым, если не считать черных носков и улыбки на лице.

— Уже. Я даже дала тебе дополнительных пять минут. — Она протянула руку и помогла ему выбраться из гроба. — Бесплатных.

— Вы великолепны, Госпожа. Я чувствую себя на миллион долларов.

— Хотела бы я, чтобы часок лежания в гробу заставил меня чувствовать себя лучше, — сказала она. — Я бы спала в таком каждую ночь.

— Нет ничего лучше, чем оказаться запертым в гробу и столкнуться лицом к лицу с собственной смертностью, чтобы почувствовать себя живым. — Трой натянул джинсы и футболку и обул туфли. Он действительно выглядел раздражающе свежим и счастливым. — Большое спасибо.

— Я до сих пор не могу понять, почему ты мне за это платишь, — сказала она, когда Трой вручил ей двести долларов чаевых. Он был шишкой с Уолл—стрит, регулярно получавшим шести— и семизначные комиссионные. Однажды он сказал ей, что сенсорная депривация помогает ему сосредоточиться, и он приписывает свой успех в брокерской конторе сеансам в закрытом гробу. — Все, что я делаю, это запираю тебя и выпускаю через час. Разве ты не можешь купить свой собственный гроб и делать это дома?

— Я не могу запереться дома. Это не сработает, если я на самом деле не заперт внутри и не могу выбраться. Моя последняя доминатрикс открывала коробку каждые десять минут, чтобы убедиться, что я все еще дышу. Испортила мне процесс. Убила мой Дзен. Убила и мой стояк. Ужасно. Ты оставишь меня там одного, и это все, о чем я прошу. В это же время на следующей неделе?

— Ты можешь в любое время псевдо—покончить с собой в моем гробу. Или на самом деле убить себя.

— Видишь? Вот почему ты лучшая домина, — сказал Трой. — Ты так хорошо можешь справиться со всей рутиной «Мне все равно, если ты на самом деле умрешь». Это часть освобождения, волнения от осознания того, что я могу буквально умереть, и ты мне позволишь. Я встречаю смерть лицом к лицу и побеждаю ее. Затем я врываюсь в торговый зал, как Годзилла, совершенно невосприимчивый к страху.

— Из всех парней с Уолл—Стрит, которых я знаю, ты, безусловно, самый настоящий Уолл—Стрит, — сказала она, открывая перед ним дверь подземелья.

— Госпожа, я приму это за комплимент, — сказал он, ухмыляясь.

— Трой?

— Да, Госпожа?

— Это был не комплимент. — Она захлопнула дверь у него перед носом.

Она услышала бормотание за дверью.

— Люблю вас, Госпожа.

Она взяла с бокового столика свой ежедневник из красной кожи и пролистала его. Она думала, что сегодня у нее назначена еще одна встреча, но не могла вспомнить, с кем она была и где. Джульетта взяла на себя составление расписания клиентов Норы, в то время как Кингсли молчаливо заботился о ней. У Джульетты это получалось намного лучше, и Нора почти пожалела, что Кингсли простил ее за Талела. Джульетта на самом деле запланировала свои выходные и другие замечательные вещи в этом роде. И всякий раз, назначая встречу с новым клиентом, Джульетта составляла для Норы что—то вроде анкеты, чтобы та лучше подготовилась к сеансу.

Внутри ежедневника Нора нашла конверт, на который Джульетта прикрепила сегодняшнюю дату. Она открыла и прочитала форму.

Белый мужчина, американец, 29 лет.

Клиент запрашивает одночасовую еженедельную сессию для снятия боли и расслабления.

Расслабления? Базовый код для «бей его, пока он не кончит». И если он не кончит от порки, если заслужит, ему позволят мастурбировать, пока она будет смотреть и комментировать.

Клиент хорошо переносит боль, но просит не повреждать кожу. Предпочтительно длительное избиение, поскольку клиент хочет достичь сабспейса и оставаться в нем на протяжении всего сеанса. Он был с несколькими доминами раньше. Уровень его опыта высок.

Хорошо. Никаких плеток. Плетки оставляют слишком много повреждений. Тогда флоггер, из толстой лосиной кожи. Отметины после него заживают быстрее. И еще свечной воск. Воск оставляет красные следы, но они исчезают за день.

Час порки флоггером? Легкие деньги.