Только когда мы заходим в лифт в кондоминиуме, я чувствую первую трещину в идеальной маске Джека.

Он берет меня за руку, как только я нажимаю кнопку двадцать пятого этажа, и, слегка потянув, подводит к себе, защищая от нетерпеливого взгляда Себастьяна. Я не улавливаю никакого напряжения в его словах, когда мы ведем светскую беседу о спиртном, но чувствую это в его пальцах, которые по-прежнему сжимают мои. Он не отпускает меня, когда открываются двери, пока я не высвобождаю руку, чтобы найти ключи в клатче.

Я вхожу внутрь первой, в квартире пусто и тихо, как в могиле. Приглушенный свет и вид на город из окон во всю стену освещают современное открытое пространство.

— Чувствуйте себя, как дома, — говорю я, направляясь на кухню, выкладываю свои вещи на стойку, чтобы достать из шкафчика набор бокалов. — Выпьем по стаканчику, мальчики?

— Пожалуйста. Виски со льдом, — отвечает Джек, и его голос звучит глубже, чем я привыкла. Я ловлю его взгляд всего на мгновение, прежде чем он направляется к колонке на приставном столике, чтобы подключить свой телефон и запустить плей-лист.

— Отличное место, но где вечеринка? — спрашивает Себастьян, направляясь дальше в гостиную. Джек присоединяется к нему, выглядя совершенно непринужденно, когда снимает пиджак и садится на серый секционный диван, положив руки на спинку.

— Аманда написала, они уже едут, — непринужденно улыбаюсь ему, принося напитки и ставя их на кофейный столик. Плечи Себастьяна, кажется, расслабляются от моей лжи и выпивки, которую я предлагаю, и он садится напротив Джека.

— Это не значит, что мы не можем начать развлекаться сами, — говорит Джек с тайной улыбкой Себастьяну, протягивая мне руку, приглашая присоединиться к нему на диване. — Что скажешь, милая?

Я проглатываю момент дискомфорта, но не из-за того, что устраиваю шоу, а из-за столкновения между моими настоящими чувствами и этим сфабрикованным моментом. Но скрываю все за милой улыбкой, когда вкладываю свою руку в руку Джека, и он сажает меня к себе на колени, усаживая верхом на свои бедра.

Ладни Джека скользят вверх по моей спине, пока он изучает каждый дюйм моего лица.

— Скажи, если не захочешь чего-то делать, — говорит он так, чтобы слышала только я. — Как светофор. Поняла?

Я смотрю на него в ответ мгновение, прежде чем кивнуть, немного удивленная. Когда я наклоняюсь, чтобы поцеловать его, энергия между нами вспыхивает другим видом горячего предвкушения. Я кладу руки на лицо Джека, и мой язык ласкает его рот, проводя по нему длинными движениями, а когда я отстраняюсь, то прикусываю нижнюю губу Джека. Джек стонет, мои зубы царапают чувствительную плоть. Он обхватывает руками мою задницу, притягивая меня ближе, пока я не чувствую его твердую длину между нами.

— Разве она не великолепна? — спрашивает Джек между поцелуями, пока я тру его член. Он прижимается к штанам, и я нажимаю сильнее, не только для вида, но и чтобы найти нужное трение для пульсирующей боли в клиторе.

— Держу пари, на вкус она такая же сладкая, как и на вид. Может, узнаешь, — отвечает Себастьян, и когда Джек отрывается от моей шеи, чтобы встретиться со мной взглядом, на меня смотрит хищный зверь.

Мы могли бы убить Себастьяна уже пять раз, но правда в том, что я хочу большего, чем просто предвкушение убийства. Я могу продолжать пытаться отгонять свои чувства, но я все равно хочу его. Я хочу, чтобы Джек прикасался ко мне, целовал меня. Поклонялся мне.

Пожирал меня.

Я с вызовом приподнимаю бровь.

В следующий миг Джек переворачивает меня на спину, его ладони оставляют прохладное клеймо на моих бедрах, скользя под подол платья. Он натягивает ткань повыше, и его рот оказывается на моей киске еще до того, как он стягивает трусики. Он, почти разочаровываясь, будто ожидал, что я буду без них, достает из кармана складной нож и срезает их одним плавным движением, к большому удовольствию Себастьяна. Потом Джек раздвигает мои губы, проводит языком по входу, и стонет прямо в мои глубины, как будто изголодался по вкусу.

— Так сладко, — шепчет Джек напротив клитора, прежде чем его облизать. Одна из его рук скользит вверх по моему телу, чтобы стянуть платье, подставить мою грудь прохладному воздуху. Вздох срывается с моих губ, когда ткань грубо срывается с соска, жжение сменяется пальцами Джека, когда он дразнит его, превращая в твердую горошину.

Я вся горю. Я в отчаянии. Я едва сдерживаю звуки, зарождающиеся в моем горле, приподнимаю бедра, когда Джек посасывает клитор, добиваясь моего удовольствия своим языком. Чем больше я пытаюсь удержаться от стонов, тем больше у меня ничего не получается, и когда Джек вводит один палец в мою киску, а затем другой, глубоко скользя по моей точке G, я вообще прекращаю попытки.

— Твои звуки — мои, — шипит Джек, и, прежде чем я успеваю осознать, что происходит, он запихивает влажные трусики в мой открытый рот. Я смотрю вниз на свое тело, на яростный приказ в глазах Джека, и хнычу от эротического вкуса собственного возбуждения. Он проталкивает остатки ткани мимо моих губ и большим пальцем крепко сжимает мой подбородок. — Они только мои. А теперь кончи на мой язык и помалкивай.

Джек одаривает меня вспышкой злой ухмылки.

И опускается на клитор.

Он двигает пальцами и ласкает клитор до тех пор, пока мои мышцы не сокращаются, пульсируя вокруг него, втягивая его в себя. Крошечные бомбы искр взрываются перед взором. Удовольствие пробегает по спине и натягивает ее, как лук. Мое сердце заглушает каждый звук и мысль, и я даже не знаю, подчиняюсь ли я его приказу. Мои глаза все еще закрыты, когда Джек убирает ткань с моего рта и целует, разделяя мой вкус на языке.

Когда поцелуй замедляется, и Джек отстраняется, он остается нависать надо мной, положив одну руку рядом с моей головой, а другой расстегивая пряжку своего ремня.

— Мне сделали вазэктомию¹⁸,— говорит Джек, не сводя с меня глаз, как будто мы единственные люди, оставшиеся в мире. Я слышу, как расстегивается каждый зубчик его молнии, они похожи на тиканье времени. — Сдавал анализы, и я чист. Но ты должна знать, что презервативы для меня… не подходят. Тебя это устраивает?

— Да, — говорю я, и, хотя мне хочется спросить, что он имеет в виду, я не спрашиваю.

— Ты уверена? — спрашивает он. Я киваю, пока его брови не поднимаются, и я подтверждаю вслух. — Это может ощущаться… по-другому.

Я, наконец, опускаю взгляд между нами.

— Ох, матерь божья.

Я смотрю на эрекцию Джека, на ствол, зажатый в его руке, и моему затуманенному оргазмом мозгу требуется мгновение, чтобы осмыслить увиденное. По всей длине нижней части его члена тянется

пирсинг с серьгами-штангами, а на головке маленькое колечко: принц Альберт, титаном поблескивает в тусклом свете. Себастьян вторит моим мыслям возгласами удивления и словами одобрения. Но для Джека он как будто не существует.

— Ты уверена?

Жар разливается по телу, киска умоляет быстрее моих мыслей.

— Да. Очень уверена. Очень, очень уверена.

Джек улыбается, и это так порочно, так сексуально, что я чуть не кончаю снова, прежде чем он успевает коснуться моего клитора титановым шариком на головке. Отчаянный возглас желания срывается с моих губ, и взгляд Джека предупреждающе сужается.

— Что я сказал, Лилль Мейер, — шепчет он.

— Не волнуйся, мой шипованный приятель, — пропевает Себастьян, его слова звучат невнятно, до меня доносится звук шуршащей ткани. Я слышу, как со звоном расстегивается пряжка его ремня. — У меня есть способ заставить ее замолчать.

Я моргаю, глядя на Джека, и на моем лице отражается тысяча мыслей, которые я, кажется, не могу облечь в звуки. Все они вращаются вокруг слова «страх».

В один момент Джек сидит рядом, нежно дразня, скользя своим пирсингом по моим чувствительным нервам.

В следующее мгновение он исчезает, и звук болезненного и панического крика перекрывает музыку.

— Согласен, она заслужила немного поразвлечься, — в голосе Джека слышится угроза в адрес нашего гостя. Я вскакиваю на ноги как раз в тот момент, когда Себастьян падает на колени. — Но, если извинишь меня за каламбур, я подведу черту под твоими мыслями, будто я позволю тебе прикоснуться к ней.

Джек удерживает мой взгляд, нанося удар по горлу Себастьяна раскладным ножом, разбрызгивая кровь по полу и одежде.

Себастьян с убывающей силой падает на грудь, его булькающие мольбы переходят в прерывистые выдохи.

Джек отбрасывает складной нож в тень и поворачивается, брюки едва держатся на его бедрах, а эрекция все еще тверда под трусами. Он стягивает с себя пропитанную кровью рубашку и направляется ко мне, смертоносный, всепоглощающий. Неизбежный. Когда Джек протягивает руку, словно магнит, я беру ее, следуя уверенными шагами, пока он ведет меня к растущей луже крови и тянет за собой на пол.

Джек обхватывает окровавленной рукой мое горло и опускает меня спиной в липкое тепло. Он стягивает с себя брюки с трусами и входит в меня одним движением под звук моего бесстыдного стона.

— Что я говорил тебе в клубе, Кайри? — говорит Джек сладким и манящим голосом, в его глазах вспыхивают серебристые искры ярости. Он выскальзывает из моей киски дюйм за дюймом, каждый круглый титановый шарик вызывает покалывающий вихрь растущего отчаяния, разгорающийся у меня в животе. — Что я тебе говорил? — повторяет он, чуть крепче сжимая мою шею.

— Благополучие… в интересах… — это все, что я могу выдавить из себя между судорожными вдохами, стараясь не быстро кончить от обманчиво нежного скольжения его усеянного пирсингом члена.

— Нет. Попробуй еще раз.

— Заявляю…

— Хорошая девочка. Молодец. Я сказал, что не буду претендовать ни на кого, кроме тебя. Так что это именно то, — жестокий толчок заставляет меня взвыть от удовольствия, — что я собираюсь сделать. — И любой мужчина, который вообразит прикоснуться к тебе, будет разрезан на кусочки, — еще один мощный толчок, надвигающийся оргазм, который невозможно остановить. — А затем я трахну тебя в луже крови, пока его сердце отбивает последние удары.