ПРОЛОГ — ЧАСТЬ 2

Майами, десять лет назад

РОУЗ

Боль была невыносимой. Я извивалась всем телом, напрягаясь, пытаясь остановить ее. Камни царапали мою голую спину, терзая плоть через рваную футболку, когда я корчилась, сжимая живот, громко крича и воя. Мои длинные, темные, всклокоченные волосы намокли от пота и липли к лицу. Я задыхалась. Казалось, что в любой момент потеряю сознание. Может, так было бы лучше всего. Забвение — единственный выход из бездонной ямы боли. Или смерть. Но мне не хотелось умирать, тем более, когда мне наконец-то было ради чего жить.

Не знаю, сколько я пробыла так. Часы. Дни. Вечность? Моя жизнь походила на одну большую яму страданий.

Когда это закончится?

Я перекатилась на бок и свернулась калачиком, стараясь стать как можно меньше. Я была одна. Пятнадцать лет, совсем девочка, и я была одна.

Как и всегда. Почему сейчас это причиняло боль почти такую же сильную, как физическая агония, было выше моего понимания. Я плакала. Кричала. Боль все накатывала и накатывала волна за волной. Я не могла ее остановить. Не могла контролировать. Я была беспомощна, отдана на милость судьбы.

— Глупая девчонка.

Голос пронзил темноту и боль, заменив ее страхом. Я быстро села и поползла назад, пока не ударилась спиной о грубую кирпичную стену. Не знаю, зачем я это делала. От него не было спасения.

Звук подошвы дорогих ботинок, ударявшейся об асфальт впереди меня, становился все громче и угрожающе по мере того, как мужчина приближался. Он нагнулся, вглядываясь в мою съежившуюся фигурку.

И улыбнулся. Он так широко улыбнулся.

— Давай отвезем тебя домой, Роуз.

Выпрямившись, он щелкнул пальцами, заставив волшебным образом появиться пятерых мужчин. Двое подхватили меня, как раз в тот момент, когда нахлынула новая волна боли, я выгнула спину в их хватке и завопила.

— Черт возьми, она вся в крови, — проворчал один мужчина, глядя на меня, будто я самое отвратительное существо во вселенной.

Я ничего не сказала. Молча приняла отвращение. По иронии судьбы любой из двух мужчин, несших меня, мог быть причиной моего положения. Меня буквально швырнули на заднее сиденье его шикарной машины, а затем отвезли обратно в то место, откуда мне удалось ненадолго сбежать. Все это время мои страхи уравновешивали боль.

По прибытии меня усадили в инвалидное кресло и отвезли в отдельную комнату. Положили на кровать. Подключили к аппаратуре.

Надо мной склонилась медсестра, мужчины, которые принесли меня сюда, встали у двери, следя за тем, чтобы я больше не сбежала. Сейчас это было бы невозможно, даже если бы я захотела. Меня парализовал страх, а боль управляла моим телом.

Потом я услышала звук.

Бип.

Бип.

Бип.

Повернув голову в сторону, увидела светящуюся линию с зубцами и сегментами, медленно и последовательно плывущую по экрану.

— Сердцебиение еще есть, но слабое, — объявила медсестра, оглядываясь на дверь, когда вошел он, присоединяясь к своим людям.

Его взгляд, устремленный на меня, говорил, что я только что избежала смерти. Я это знала. Но что меня ждало после этого кошмара? Стоило ли выживать? И будет ли когда-нибудь конец этому кошмару?

— Пора тужиться, девочка, — сказала медсестра как раз в тот момент, когда меня атаковала очередная схватка, на этот раз сильнее предыдущих.

Пытаясь ее пережить, я откинула голову назад и закричала, умоляя и молясь об освобождении.

Потребовались две потуги, прежде чем мне на грудь положили крошечное тельце, и, опустив взгляд, я увидела покрытую кровью маленькую головку. Вскоре на меня обрушилась паника. Мой ребенок не плакал.

— Мальчик, — сказала медсестра, грубо вытирая его личико.

— Оно живое? — раздался голос от двери.

Оно. Мой сын был оно. Безымянный комок жизни для бессердечного ублюдка, стоявшего у двери. Для меня он был всем.

Медсестра шлепнула по гладкой попке моего сына, и тогда он заплакал. Он кричал очень громко, возвещая миру о своем прибытии. Я вздохнула и откинулась на спину, медсестра перерезала пуповину и приложила малыша к моей груди.

Те пятнадцать минут, когда он вбирал в себя то единственно хорошее, что было у меня, стали самыми удивительными пятнадцатью минутами в моей жизни.

Потом его вырвали из моих рук.

— Нет! — Я бросилась вперед, чтобы схватить его, но медсестра уже туго запеленала его в одеяльце и передавала дьяволу у двери. — Пожалуйста, не надо.

Несмотря на то, что я знала, что сейчас произойдет, из моей груди вырвались неконтролируемые рыдания. Потрясение разорвало мое сердце пополам.

— Мы заключили сделку, Роуз, — сказал он, баюкая моего ребенка. — Ты не можешь заботиться о нем. Какая у него будет жизнь с тобой на улице?

Сделку? Никто не заключал сделок с этим человеком. Вы делали то, что вам говорили, либо умирали.

— Он — моя единственная плоть и кровь. — Мои внутренности скрутило от спазмов, пронзая очередным приступом боли. Я закричала, сжимая теперь уже пустой живот. Что это за агония? Горе?

— У нее кровотечение. — Медсестра не торопилась. Говорила спокойно. Я почувствовала, как из меня вытекает что-то горячее, пропитывая постельное белье под моей задницей. — Ей потребуется переливание.

— Сможет ли она снова забеременеть? — спросил он от двери.

— Вряд ли. — Медсестра говорила резко. Так черство.

Казалось, жизнь и энергию высасывало из моего тела в течение нескольких секунд, веки внезапно отяжелели, слух исказился.

— Пожалуйста, не забирай его у меня, — слабо умоляла я.

— У него будет прекрасный дом. Любящие родители, которые смогут дать ему все, что не сможешь ты. А взамен ты будешь жить. — Он посмотрел на медсестру. — Сделай ей переливание.

До этого момента я не понимала, что медсестра перестала со мной работать. Она ждала его разрешения, чтобы сохранить мне жизнь?

Если я думала, что испытала боль, то ошиблась. Смотреть, как он уходит с моим ребенком, было настоящей мукой. Последнее, что я увидела в тот день, как крошечная ручка моего ребенка обхватила палец злобного ублюдка — мизинец, на котором он носил это мерзкое кольцо в виде змеи. Размером оно было почти с ладошку моего сыночка, а изумрудные глаза змеи были такими же ослепляющими, как и моя боль.