ГЛАВА 3

ДЭННИ

На чтение завещания отца у меня уходит неделя. Точнее на то, чтобы найти в себе силы взять его в руки. Сил я так и не обрел, но полбутылки виски помогло.

Гроб он хотел дубовый, как двери в нашем особняке. На внутренней стороне крышки должна быть гравировка, соответствующая витиеватому декору двери его кабинета. Даже лежа в гробу, он хочет смотреть на дверь своего кабинета. Хочет чувствовать себя как дома.

Поминальная служба должна состояться в соборе. С Брэдом, Ринго, дядей Эрни и мной. Мне отведено место в первом ряду справа. Он хочет, чтобы читалась молитва к Господу. Дважды. Один раз в начале службы, второй — в конце. Я должен убедиться, чтобы все в соборе знали каждое слово. Проговаривали оба раза. Если они этого не сделают, я должен пустить им пулю в голову. Слышу, как он говорит мне: «Никаких вторых шансов». Ублюдок. Боже, как я по нему скучаю.

Очевидно, я должен предупредить всех заранее. Если дядя Эрни хотя бы усмехнется, мне придется пустить в него две пули. Одну в колено, другую в висок. Смеюсь про себя, зная, что дядя Эрни все это уже прочитал.

Он хочет, чтобы я выступил с речью. Сказал несколько слов. А после службы пожертвовал церкви сто штук. Если появятся агенты ФБР, он хочет, чтобы я пронзил их сердца распятием. Перевернув страницу, читаю дальше. Он хочет быть похороненным на кладбище собора, и чтобы его надгробие окружала сотня лилий, неся ему умиротворение. Я смеюсь. Вот ведь засранец. На этом кладбище никого не хоронили более пятидесяти лет.

Но, читая дальше, отмечаю, что со священником уже имеется договоренность. У отца было много сильных сторон, и подготовка — одна из лучших.

Все остается мне. Его империя, его активы.

Его смертоносная репутация.

Теперь это мое наследие.

Я поднимаю глаза, когда входит Брэд, и бросаю бумаги на стол.

— Неделя прошла, — садясь в кресло напротив меня, говорит он то, что я и сам знаю.

Он выглядит жаждущим, готовым к убийству. Он — моя правая рука, второй после меня в нашей империи. Он — единственный мужчина в этом мире, которому я могу доверять. Этот парень — скала, он был рядом со мной с первого дня. Он — семья, мой кузен, сын папиной почившей сестры. И он был мне верным другом, даже в детстве, когда мы едва понимали, что значит верность. Брэд взял ответственность на себя, когда я выбил дерьмо из парня на пять лет старше меня, потому что знал, если копы схватят сына Карло Блэка, то не отпустят его. Он хороший друг.

— Вообще-то, — я смотрю на свои швейцарские часы TAG Heuer, — у него осталась еще минута.

— Не думаю, что Перри Адамс доберется из Вегаса в Майами за одну минуту.

Брэд швыряет на стол стопку фотографий, я беру первые две, просматриваю их и вижу продажную сволочь, смеющуюся за покерным столом. Он забыл, что ему нужно исполнить приказ хладнокровного убийцы? Перед ним стопка фишек, в приступе веселья его голова откинута назад.

— Похоже, он развлекается, — размышляю я, бросая фотографии на стол, и откинувшись на спинку трона, задумчиво вожу пальцем по верхней губе.

— Он не отвечает на мои звонки, — добавляет Брэд к списку ошибок Адамса. — Что за игру он ведет?

— Не знаю, — признаюсь я, недоумевая, как мужик может вести себя так чертовски тупо. Он из кожи вон лез, чтобы достать для меня Байронс Рич и взять мои деньги на финансирование своей предвыборной кампании на пост мэра. И внезапно ему на все насрать?

— Нам нужна эта пристань. — Брэд ненавидит, когда кто-то констатирует очевидное, поэтому, когда я поднимаю бровь, он закатывает глаза. — Мы сами должны выйти на Джепсонов.

— Без адвоката нельзя законно приобрести землю. Кроме того, я хочу видеть Адамса у власти. Я вложил в него пятнадцать миллионов, и пока у меня нет ни хрена, кроме жажды его крови.

Мне хочется стукнуть кулаком по столу. Но я сдерживаюсь. Никогда не показывай своего раздражения. Глядя на фотографии, я спрашиваю:

— Когда это было снято?

— Несколько часов назад. Он все еще там. Подтверждено службой безопасности «Арии».

Я встаю, поправляя пиджак.

— Готовь самолет.