Все было по-прежнему на месте. Оно был нетронутым. Каждый бочонок, бочка, мешок и сундук были сложены точно так же, как он и его отец оставили их. Серебряные тарелки и золотые слитки стояли аккуратными стопками. Драгоценные металлы были яркими и незапятнанными.

Он снова опустился на колени и вспомнил слова своего отца.

- «Каждый из нас обязан Богу смертью. Когда придет время платить мой долг, я хочу, чтобы это было моим наследством тебе", - сказал его отец.

‘Это уж слишком, отец мой. Что ты хочешь, чтобы я сделал с таким богатством? - громко произнес Хэл, и тут же ему ответил другой голос.

- ‘Для начала ты мог бы заплатить виконту Уинтертону то, что все еще должен ему за "Золотую ветвь". Тогда ты мог бы найти себе несколько тысяч акров прекрасной земли на зеленых и славных берегах Англии и особняк, в котором жила бы прекрасная женщина и дюжина визжащих младенцев.’

Вздрогнув, Хэл вскочил на ноги и, обернувшись, увидел позади себя Аболи. Он тяжело дышал после напряженного подъема на утес. Хэл обнял его за плечи, и некоторое время они оба стояли молча, словно отдавая дань уважения человеку, который выиграл это огромное состояние для своего сына и заплатил за него своей жизнью.

Они помнили, как мучительно он страдал от рук Медленного Джона, мучителя и палача, который выполнял свою ужасную работу по приказу ван де Вельде, губернатора голландской колонии на мысе Доброй Надежды.

- Это того стоило, Аболи? - Наконец Хэл нарушил молчание:

- ‘Твой отец так считал. - Аболи пожал плечами. - Он отдал за это свою жизнь, и теперь твой долг принять это, чтобы его жертва не оказалась напрасной.’

- Спасибо, - тихо, но искренне сказал Хэл. - Если бы не этот здравый совет, я мог бы отвергнуть наследие моего отца и провести остаток своей жизни, страдая из-за него.’

Следующие два дня они потратили на то, чтобы спустить с обрыва этот огромный груз металла и драгоценных камней и погрузить его в два баркаса. К тому времени, когда они закончили переправку и погрузку, свободных мест на обоих кораблях оставалось очень мало. Хэл приказал большинству людей сойти на берег с веревками и тащить лодки вдоль берега в то время как он и Аболи управляли ими с помощью румпеля. Это было медленно, и в первую же ночь им пришлось разбить лагерь на берегу реки. На следующее утро, еще до восхода солнца, они снова отправились в путь.

Им оставалось пройти еще пол-лиги, чтобы добраться до начала лагуны, где стояла на якоре "Золотая ветвь", когда впереди послышался грохот, похожий на отдаленный гром. Каждый из них прервал свою работу и с удивлением посмотрел на небо. Однако, хотя облака были плотными и темными, никаких других признаков приближающейся бури не было видно.

- Гром? - спросил Дэниел.

- Нет! - Крикнул Аболи с передней лодки. - ‘Это был не гром, а пушечный выстрел!’

- ‘Как будто это сигнал бедствия с "Золотой ветви"! - Воскликнул Хэл. - ‘Должно быть, на нее напали.’

***

Он не был Канюком, черт бы побрал всех, кто так думал. Он есть и всегда был Ангусом Кокрейном, графом Камбре и кавалером Ордена Святого Георгия и Святого Грааля, как и Хэл Кортни и его отец до него.

Единственное различие между ними состояло в том, что они поднимали большой шум из-за чести и достоинства, из-за борьбы за Христа и Святой Грааль, тогда как он всегда знал, что они были бессмысленной средневековой чепухой. Они пытались высмеять его, называя Канюком, точно так же, как принц Джахан пытался унизить и поработить его, заперев в этой кровавой маске.

Но теперь маска придала ему сил. Она вернула его с края огненной смерти. Она закрыла его изуродованное лицо и превратила в таинственное существо. Это вселило ужас в сердца его врагов. Он снова стал сильным. Он снова был воином свирепым и безжалостным.

Он поставил свою ловушку и поймал в нее юного Хэла Кортни; его бриджами вокруг лодыжек и его задницей, развевающейся на ветру.

Кокран мог потерять руку, глаз и большую часть своего члена, но его мозг все еще был в идеальном рабочем состоянии, а меч в правой руке все еще был смертельно опасен.

В течение последних трех дней, с момента прибытия "Золотой ветви" в Слоновью лагуну, "Мадре де Деус" была готова к немедленным действиям. Теперь ее топ-мастера были на своих постах, готовые развернуть каждый клочок парусины, который она могла унести, а орудийные команды стояли у своих пушек, которые были подготовлены и заряжены.

Шпионы Канюка видели, как два пиннаса покинули «Золотую ветвь» и гребли к верхнему концу лагуны, где они вошли в поток пресной воды и исчезли за первым изгибом реки, направляясь через долину к внутреннему плато. В подзорные трубы они даже смогли разглядеть Хэла Кортни и его черного приспешника Аболи. Но они не видели, как они вернулись. Конечно, они могли бы сделать это и после наступления темноты, когда дозорные не заметили бы их, но они не могли уйти из лагуны так, чтобы он об этом не узнал.

Таким образом, еще до рассвета четвертого дня ожидания Канюк решил, наконец, закрыть ловушку на Хэла Кортни. Вместе со своим экипажем, стоявшим на боевых постах, он проплыл через скалы, охранявшие вход в Слоновью лагуну со стороны Индийского океана. Он стоял на носу "Мадре де Деус", держа под мышкой подзорную трубу, и его единственный глаз смотрел через дыру в кожаной маске на воды лагуны. Он увидел, что "Золотая ветвь" стоит на якорной стоянке глубже в лагуне, с закрытыми орудийными портами и голыми мачтами и ярдами парусины. Ее палубы были пусты, и на верхушке мачты стоял только один наблюдатель.

Одна из ее лодок была выброшена на берег в самом начале лагуны. Ее команда, очевидно, наполняла бочки с пресной водой из ручья. Вторая лодка находилась на дальнем от «Ветви» берегу лагуны. Ее команда была занята погрузкой в нее вязанок срубленных дров. Но этим ранним утром обе команды собрались вокруг костров на берегу, потягивая кофе и чай и поглощая свой завтрак.

Было очевидно, что Хэл Кортни готовится к долгому путешествию домой вокруг мыса Доброй Надежды, а затем обратно через Атлантический океан к Британским островам. Но его команда была отделена от корабля и не обратила внимания на внезапное и безмолвное появление трехмачтового боевого корабля в устье лагуны.

Канюк обернулся и крикнул капитану Барросу, стоявшему на корме – «Дайте им ружейный выстрел, чтобы вывести этих обезьян из транса, пожалуйста, капитан.» - Хотя его голос и был искажен говорящей дырой, офицеры на кормовой палубе прекрасно понимали его.

Баррос отдал приказ старшему канониру, стоявшему на палубе под ним, и одинокий пушечный выстрел прогремел над водой, эхом отразившись от холмов, окружавших этот широкий водоем.

Британские экипажи в полном изумлении смотрели вверх, когда "Мадре де Деус" чудесным образом появился перед ними в полном боевом порядке.

- Держи курс на «Золотую ветвь», - отдал Канюк следующий приказ. - Она будет легкой добычей, потому что изолирована от своих людей. - Он прочистил свое поврежденное горло и выплюнул через перила комок желтой мокроты. - ‘Мне нужен Кортни, слышишь? Но если его нет на борту, то мне нужна его женщина.’

***

Юдифь Назет находилась в каюте "Золотой ветви", которую они делили с Хэлом; она сидела за маленьким письменным столом у кормового окна. В дверь каюты робко постучали, и Мосси прислонил к косяку свою кудрявую копну волос.

- Доброе утро, моя добрая госпожа. У меня есть для вас кофе, без молока и сахара.’

- Спасибо, Мосси, а как ты догадался, что именно так мне и нравится?’

- Потому что у тебя всегда так, - сказал он с широкой белозубой улыбкой. Это был их постоянный ритуал. Он вошел, осторожно прикрыл за собой дверь и, встав на цыпочки, поставил перед ней на стол серебряную кружку.

- ‘Может быть, мне задуть для вас лампы, моя госпожа? - Он протянул руку к фонарю, закрепленному в кронштейне на переборке над ее головой. С потолка над двойной койкой и в других странных местах каюты свисало с полдюжины одинаковых ламп.

- ‘Нет, спасибо, Мосси. Снаружи темно и пасмурно. Оставь все лампы гореть, пока не пробьется солнце.

Мосси покачал головой, дернул себя за чуб, как его учили, и, пятясь, вышел из каюты. Юдифь улыбнулась про себя. Она действительно полюбила этого парня. Затем она вздохнула, обмакнула перо в чернильницу и положила его на открытую страницу своего дневника.

Потом она начала писать - "... маленький звереныш внутри меня всю прошлую ночь пинал меня ногами. Я буду очень рада, когда он выскочит и встанет на свои собственные ноги ...’

Пушечный выстрел прозвучал так близко и отчетливо, что его вполне можно было произвести в той же каюте, что и она. Она вздрогнула так сильно, что кончик ее пера разбрызгал чернила по странице дневника. Затем она вскочила на ноги и уставилась в кормовое окно на лагуну.

«Мадре де Деус» призраком неслась через лагуну прямо к тому месту, где она сидела. Она никогда раньше не видела этот корабль, но инстинкты воина, которые она так хорошо развила, предупреждали ее, что он враждебен и представляет смертельную угрозу.

На фрегате развевались боевые знамена, все орудийные порты были открыты, а длинные стволы пушек опущены.

Не теряя больше ни секунды, она выдвинула верхний ящик своего стола. Ее две пары одинаковых пистолетов лежали рядом в формованном футляре. Все четверо были заряжены и заправлены. Одну пару она засунула за желтый пояс на талии. Она взвела курки на второй паре и держала их наготове, чтобы выстрелить. Затем она подошла к двери своей каюты, распахнула ее и поднялась по трапу на главную палубу.

Прежде чем она добралась до палубы, корабль содрогнулся под ее ногами, и раздался грохот другого корпуса, сильно ударившегося о «Ветвь». Одновременно раздался дикий взрыв радостных криков и топот бегущих ног сверху. Она вышла на палубу и быстро огляделась.