Затем меч вонзился в череп гиены, и она рухнула, дрожа и покрываясь пеной, оскалив длинные зубы в смертельной гримасе. Юдифь резко обернулась, и мужчина в маске оказался рядом.

- Помогите ей!- сказала она.

С мечом в руке мужчина вышел вперед, встав между Юдифью и гиенами, а затем появились и другие мужчины, португальские моряки и два туземца, вынырнувшие из темноты и занявшие оборонительные позиции вокруг нее. - Помогите ей, черт бы вас побрал! - закричала Юдифь. - ‘Ради Бога, кто-нибудь, помогите ей!’

Человек в маске ничего не ответил. Он стоял там, склонив голову набок, единственный глаз за отверстием был устремлен на отвратительную сцену перед ними.

- Дай мне свой меч, и я помогу ей! - сказала Юдифь.

Это злобное лицо повернулось к ней. – «Закрой рот и смотри,» - прорычал он, когда один из матросов выхватил у нее мушкет.

Гиена подпрыгнула и вцепилась челюстями в предплечье Энн. Она споткнулась под ее тяжестью, ее лицо ярко светилось в звездном сумраке, а глаза, казалось, в последний раз остановились на Юдифи, прежде чем она была втянута в рычащий водоворот и исчезла из виду.

- Ну, пожалуйста!- сказала Юдифь, но даже произнося эти слова, она знала, что Энн уже ничем не поможешь. Гиены пожирали ее живьем. Она слышала, как щелкают их челюсти, как они глотают куски плоти.

И все же она смотрела, не отрывая глаз от ужаса происходящего, пока наконец человек в маске не подал знак своим людям, что они должны идти.

- К счастью для вас, один из негров почувствовал в воздухе запах вашего огня, - сказал седобородый офицер. - Иначе эти дьяволы уже пировали бы на тебе и твоем ребенке.’

Юдифь ничего не ответила. У нее не было слов. Она положила обе руки на живот, прижав пальцы к своей собственной плоти, чтобы они могли почувствовать маленькую ногу или руку, отчаянно желая дотронуться до ребенка и заверить его, что теперь они в безопасности.

Но в глубине души она знала, что ее заверения были ложными. Ибо инстинкт подсказывал ей, что, сколько бы она ни страдала до сих пор, это, конечно, ничто по сравнению с грядущими страданиями.

***

Хэл потерял счет дням и не мог сказать, как далеко они ушли от берега. Однако по ночам он наблюдал за лунным циклом в первой четверти, в полнолуние, в третью четверть, так что он предположил, что они путешествовали около трех недель, тащась в молчаливой монотонности. Они шли все глубже, к гигантским гранитным скалам и горам, величественно поднимающимся из зарослей кустарника на западе, в Эдем золотистых лугов саванны, лесов миомбо и пойменных равнин.

Иногда по ночам, когда хлестал дождь, они устраивали примитивные укрытия, натягивая брезент на ветки деревьев, и сидели, щуря глаза и кашляя от пойманного в ловушку дыма, хотя никогда не оставались без огня, потому что все знали, что дикие звери чуют огонь на много миль вокруг и боятся его.

‘За исключением льва’ - как-то сказал Аболи Хэлу. - Лев обойдет вокруг костра, чтобы получше разглядеть, что происходит.’

Однако если дни были слишком жаркими, а лунного и звездного света было достаточно, чтобы видеть ночью, они отправлялись в путь, а звездный свод неба кружился над ними головокружительным своим великолепием, своей необузданной громадностью, как обещание свободы в другом, лучшем мире. Однажды на рассвете они щли по горному хребту, возвышающемуся над озером. Вода, хотя и была низкой после засушливого сезона, была далеко не пустынной, и самыми многочисленными и очевидными обитателями были стада гиппопотамов, которые барахтались на мелководье. Крокодилы тоже лежали, греясь в лучах восходящего солнца. Они казались почти без сознания, неподвижные, как бревна, пока какой-то тайный знак не заставил стаю белых птиц взмыть на юг, и тогда крокодилы соскользнули с грязных берегов в воду.

Они отдыхали от жары в середине дня, спали в тени высоких пальм борассы, и уже почти на закате спустились на равнину. Капело, казалось, был на взводе, постоянно вытирая лоб, несмотря на то, что был единственным человеком, который не ходил на своих собственных ногах. В отдалении впереди них семьи бородавочников поспешили укрыться. В сгущающихся сумерках мелькали ночные жуки и летучие мыши. Колонна следовала по руслу высохшей реки, которая вела их между двумя невысокими холмами в долину, крутые склоны которой щетинились колючими крыжовниками и другими зарослями кустарника.

Наконец Капело решил разбить лагерь на ночь, и рабов, включая Хэла, освободили от цепей на запястьях и заставили возводить толстые изгороди из колючего кустарника, чтобы защитить их от хищников, а также разводить костры, которые обеспечивали дополнительную защиту и согревали их. Настроение толстяка все еще оставалось очень тревожным, и один из охранников спросил его - "Что вас беспокоит, сеньор?’

‘За нами следят, - сказал Капело.

‘Вы уверены, сэр? - ответил охранник. - ‘Я никого не видел.’

‘Вам не нужно видеть человека, чтобы знать, что он здесь. За нами следят.’

Аболи был всего в десяти шагах от колючих кустов, окружавших лагерь работорговцев. Прошел уже целый день с тех пор, как он и его люди напали на безошибочный след каравана, и они настигли его через несколько часов после этого. Сейчас было очень заманчиво напасть, потому что одолеть Капело и стражников было бы несложно. Но что же тогда?

Этого было недостаточно, чтобы спасти Хэла, он должен был освободить и Юдифь. Он уже послал вперед двух человек, и они вернулись с известием, что до рудников всего один день пути. Кроме того, они нашли еще один след - восемь мужчин и одна женщина, которые сегодня же добрались до земли Лобо.

Значит, еще через день Хэл и Юдифь окажутся в одном и том же месте. Это было бы самое подходящее время, чтобы пойти и забрать их. А до тех пор Аболи держал свое присутствие в тайне и позволял Хэлу оставаться рабом, как бы ему ни было больно это делать.

***

Очень редко Джудит и Канюк когда-либо соглашались в чем-либо. Но хотя ни один из них не произнес ни слова, оба знали, что у другого была точно такая же реакция - это Бальтазар Лобо?

Это был человек, который создал свое собственное королевство в самом сердце Африки, который открыл горы, полные золота, и привел армии рабов, чтобы добыть его для себя. Юдифь ожидала увидеть грубого, жестокосердного хулигана, но она не сомневалась, что он тоже будет сильным, властным и мужественным. Вместо этого Лобо оказался маленьким, тощим, высохшим старым человечком, на лице которого доминировала длинная, низко опущенная нижняя челюсть, выступавшая так далеко, что нижние зубы выступали вперед больше верхних. Во время своих путешествий по Европе Юдифь слышала рассказы о династии Габсбургов, которая в разное время господствовала в Испании, Германии, Австрии и всей Священной Римской Империи. Его члены пользовались дурной славой из-за своих необычайно уродливых нижних челюстей. Возможно, Лобо был каким-то незаконнорожденным сыном рода Габсбургов, сосланным в Африку, чтобы не ставить его в неловкое положение перед остальными членами клана.

‘Итак, - сказал он, оценивающе глядя на Юдифь – она заметила, что по ее нелепому подбородку стекает тонкая струйка слюны - ты та самая красотка, которая хочет стать моей следующей женой? Ну, я думаю, что ты выглядишь не лучшим образом после своего долгого путешествия. Почему бы тебе не пойти отдохнуть, моя дорогая? Твоя комната уже подготовлена. Мы даже нашли для тебя свадебное платье. Раньше им пользовались только дважды. Сегодня ты будешь спать, а завтра сможешь дать отдых своим усталым ногам, смыть грязь, поесть нормальной еды – мои повара приготовят все, что тебе понравится. Короче говоря, делай то, что лучше всего подготовит тебя к тому, чтобы выглядеть самой красивой завтра вечером. Затем ты наденешь свое великолепное платье, представишься мне, и я решу, что мне с тобой делать.’

Он пронзил ее пронзительным взглядом, и внезапно Юдифь ощутила всю силу воли Лобо и поняла, как в молодости он смог вырубить свой собственный уголок дикой природы для себя одного.

- Хм ... - он склонил голову набок, оценивая ее. - Красивая пухлая грудь, округлый живот, и все же ноги довольно тонкие. Это почти как если бы ... ты ведь еще не беременна, девочка?’

Юдифь ничего не ответила.

‘А если бы и была, разве это имело бы значение? - спросил Канюк. - Предположим, и я говорю совершенно гипотетически, но только предположим, что эта женщина носила ребенка от высокого, молодого, рослого белого мужчины. Предположим, она родила этого ребенка, когда была замужем за тобой. Да ведь это сделает ребенка твоим. Разве это имело бы значение, если бы не вы посадили семя, из которого оно выросло?’

Лобо оглядел Юдифь с головы до ног. - Нет, - сказал он. - ‘Я не думаю, что это так. Спи спокойно, юная леди. Я хочу, чтобы ты была в лучшем виде, когда в следующий раз увижу тебя.’

***

Амадода посмотрел вниз на раскинувшийся комплекс, где жил и сколотил свое состояние Бальтазар Лобо. Его дом был построен на пустом квадратном участке с выбеленными глиной стенами без окон, более чем в два раза выше человеческого роста и увенчан зубчатыми стенами снаружи, в то время как внутренняя часть дома выходила во внутренний двор, засаженный зеленью и цветами. - "Наверное, именно туда они и увезли Юдифь", - подумал Аболи, довольный тем, что ему хватило предусмотрительности взять с собой абордажный крюк

Он почувствовал, как кто-то похлопал его по плечу, и увидел, как один из его людей указывает на шеренгу людей, возглавляемую толстым белым человеком на осле, приближающимся ко входу в комплекс. Это был Капело, и там, конечно же, единственным белым человеком в середине шеренги рабов был Хэл.

‘Я вижу тебя, Гандвэйн’ - сказал Аболи, и это слово было особенно весомым, потому что "я вижу тебя" было официальным приветствием, используемым народами Южной Африки. - А теперь наберитесь терпения, капитан. Мы не заставим себя долго ждать.’