- Ну а вдруг, - не унимается он, - ведь это реальный шанс для всей сборной. Вдруг он передумает и согласится…
Нинель пожимает плечами.
- Попробуй, поговори…
Мураков кивает и спешно направляется по трибунам на противоположную сторону катка, где профессор царственными движениями раздает указания Женьке.
Как только он оказывается достаточно далеко, Нинель позволяет себе грустно вздохнуть.
- Дядя Ваня у нас наивный идеалист, - кисло произносит она.
На фоне ее безнадежной уверенности, картина напротив выглядит реальным тому подтверждением. Мураков, добравшись до Федина, что-то долго и убедительно ему рассказывает, несколько раз ударяя ладонью о ладонь и кивая в нашу сторону. Федин слушает молча. Сначала. Потом его лицо делается белым как мел. А потом красным. Повернувшись к Муракову, он перебивает его на полуслове и начинает что-то громко кричать и размахивать руками. До нас доносятся слова «федерация», «доверие» и «не позволю». Помитинговав так с минуту, Федин разворачивается, и, застыв в позе Ленина на броневике, вперивает свой колючий взгляд в нас с Нинель. Лицо его постепенно из пунцового начинает приобретать нормальный цвет. Абсолютно не сговариваясь, Нинель и я машем ему ладонями, как демонстранты президенту на мавзолее. Не понимая, как реагировать, и вообще, принимать ли наш жест как знак дружбы или как издевательство, Профессор, от греха подальше, гордо поворачивает голову и не смотрит в нашу сторону.
Возвращается запыхавшийся, расстроенный Мураков.
- Ну что, Ваня, убедился? – без ехидства, скорее участливо спрашивает его Нинель.
- Старпер совковый… - бурчит, кряхтя, дядя Ваня.
Незаметно глажу Нинель по руке и, получив в ответ легкий кивок, еду катать свою раскатку. Тренировку никто не отменял. Через четыре дня у меня старт. Первый, из двух важнейших стартов в моей жизни.
И черт меня побери, если я не откатаю их на свой абсолютный максимум.
- Скажу раз...
- Пасс, - Андрей сворачивает карты и аккуратненькой стопочкой кладет на стол.
Смотрю на Женьку.
- Ну два, - тянет он.
- Здесь...
- Три... – вопросительно поднимает бровь он.
- Здесь...
- Четыре...
Задумываюсь. На руках четыре старших бубны, и туз с королем по черве. Железная шестерная. На четыре мелких от черных мастей даже смотреть нечего. Семерную не тяну, разве что взятка из прикупа придет...
- Давай, Валет, думай не больше часа, - гнусавит Женька.
Чешу затылок. А, была не была…
- Здесь еще.
Посмотрим, что он скажет.
Женька раздумывает недолго.
- Бескозырка.
- Все еще здесь, - усмехаюсь я. – Ну роди уже давай…
Если скажет семь по пике, я отдам ему игру.
- Играй, хрен с тобой, - вздыхает он, подталкивая в мою сторону прикуп.
Открываю по одной.
Дама пик… Плохо. Не нужна от слова совсем. Женька, напротив, не успевает сдержать разочарованный вздох, давая мне такую важную в игре подсказку.
Дама черв. Да! То, что нужно.
Сграбастываю карты, вынимаю две ненужные и откладываю в сторону.
- Бубна семь, - сообщаю парням.
- Кто бы сомневался, - ворчит Женька.
- Но поберегитесь… - добавляю я, глядя на Андрея.
- Вист, - невозмутимо произносит он, - рассматривая свои карты.
- Пасс, - Женька пожимает плечами. – Как прикажете?
- Пускай походит, - лаконично отвечает Андрей.
Вот ведь противный. Хоть бы для виду понервничал.
У меня семь взяток и третья дама по пике. Ну мало ли…
Бросаю на стол бубнового туза.
Андрей делает Женьке знак и парни раскрывают карты.
- И чем ты хотел меня напугать? – интересуется Андрей, после недолгого размышления.
Длинная Женькина пика и ренонс по бубне не оставляют мне даже шанса на ошибку с их стороны.
- Голой жопой, - ехидно подсказывает Семенов.
Пытаюсь лягнуть его под столом ногой, но он уворачивается.
- Боюсь-боюсь, - кивает Герман и поднимает глаза. – Своя…
Швыряю карты на стол и откидываюсь на свою кровать.
- Скучно. Надоело.
Женька картинно всплескивает руками.
- Андрюша, мы его теряем, мы его теряем, Андрей!..
Запускаю в него подушкой, но этот гад успевает отклониться.
Андрей аккуратно выбирается из-за стола.
- Я пойду, а то завтра рано вставать…
Друзьями мы с ним не стали. Да и не станем никогда. Слишком уж мы разные. Мне подавай веселье и всеобщее внимание. А он тихоня, такой весь в себе… Зануда. Ни на какую пакость его не сподвигнешь. Не то, что Женьку…
- Как настроение на завтра, - спрашиваю, вставая и провожая его до двери.
Андрей пожимает плечами.
- Настроение победить.
Вот поэтому он Нинель и нравится.
- Мы все придем завтра смотреть, - обещаю я. - На вас с балеринкой. Так что победить придется…
- Проигравшим – смэрть, - замогильным голосом подвывает Женька.
Андрей натянуто улыбается, кивает нам и закрывает за собой дверь.
Очевидно, что он тяготится нашим обществом, и предпочел бы провести время в одиночестве, или с Валей… Но я специально затащил его сегодня на партию в преферанс, чтобы хоть немного отвлечь и взбодрить перед завтрашним стартом. Пускай лучше у него в душе будет раздражение на нас, которое поддаст ему злости и сил, чем он расслабленный, довольный и вялый завтра будет пытаться настроить себя на результат. Может быть я не прав… Но ведь со мной это работает.
- Ну что, - Женька плотоядно потягивается и смотрит на часы, - сходим в гости?
Я чешу рукой затылок.
- Не хочется. Иди сам.
Женька внимательно смотрит на меня и не двигается с места.
- Что-то ты, Сергуня, грустный последнее время, - заходит он издалека. – Что-то случилось? Или обидел кто? Так ты ж поделись, не держи в себе…
У Женьки дурацкая манера прятать искренность за ерничеством. Вроде бы и участие проявляет, а тон такой, что послать подальше хочется. Вот и пойми его, всерьез он спрашивает, или издевается.
- Ребра болят, - честно говорю я. – И ногу потягивает. Очень вовремя, сам понимаешь…
Он наклоняет голову и искоса смотрит. Я забираюсь с ногами на свою койку и приваливаюсь к стене. Наша комната похожа на большое купе в железнодорожном вагоне – окно в стене, с обеих сторон наши кровати, под окном длинный стол. Над каждой кроватью зачем-то сконструированы полки, что и придает сходство с купе. На этих полках как попало свалены наши вещи.
- Почему тебя не поставили в команду? – задает, наконец, он тот вопрос, который его волнует.
Пожимаю плечами.
- Чтобы тебе медаль досталась, - отвечаю с безжалостной ухмылкой.
Женька кивает и отворачивается.
- Поэтому ты психованный такой ходишь, - бормочет он.
- Не поэтому…
- Ага, как же…
- Чтобы ты понимал, - говорю спокойно, - мне командные вообще нахрен не упали. Без обид, Женя, но это развлечение для детей, для Андрея, для Вальки…
- Но медали там настоящие, - качает головой он.
- Вот и выигрывай. Что ты сидишь, занудствуешь? Возможность вполне реальная. Серебро – так вообще…
- Не честно это как-то, - он разводит руками. – Сам же знаешь… За Юзиком и за Чангом я объективно не тяну. А выползти за счет ваших… Такое себе. Мне же с ними рядом стоять…
- Слушай, Семенов, - раздражаюсь наконец я, - хватит ныть, достал уже. Просто вышел и откатал свой максимум. Никто не будет там считать, сколько ты заработал и на какое место встал. Просто отработай. Как следует… Не как в Стокгольме…
Он резко поднимает на меня глаза, и я спокойно встречаю его взгляд.
Знает ли Женька, что если бы он тогда не сорвал свой коронный триксель, то меня бы дисквалифицировали, и он стал бы чемпионом Европы? Шанс, который у него реально был. И которым он не воспользовался…
- Точно не пойдешь к девчонкам? – хитро прищурившись интересуется он. – Озерова расстроится…
Ну вот что с ним делать?
- Ладно, - говорю, - идем. Уговорил…
На первом же элементе Андрей поскальзывается, и, хоть и не падает, отрицательных гое зарабатывает. Обидно. Тройной лутц у него всегда выходил стабильно, без проблем, и вот, в самый ответственный момент, такое вот…
Смотрю в сторону стоящих у бортика тренеров. Мураков, расстроенный, качает головой, Артур задумчиво теребит бороду. Нинель невозмутима. Только в перила вцепилась руками так, что не ровен час оторвет.
Теперь главное, чтобы Андрюха не расстроился раньше времени и докатал все как следует…
По жеребьевке нам достался восьмой стартовый номер, хотя, в эту жеребьевку тоже верить – себя не уважать. Очень редко, когда стартовый отличается от твоей рейтинговой позиции. Все, кто уже выступили, должны были Андрея вдохновить, потому что такого слабого катания на международном старте я не помню. Из более-менее серьезных соперников - Кшиштов Джезина упал с акселя, итальянец Буратино сорвал каскад и остался без элемента… После Андрея катают американец Чанг и Юдзи Сакоморо - наш друг Юзик. И если они откатают чисто, то вместо ожидаемых десяти баллов мы на Андрее заработаем только восемь. А это катастрофа…
Каскад тулупов четыре-три Андрей исполняет чистейше, получая заслуженный максимум по гоям. Ну, молодец. Значит сумел взять себя в руки и не рассыпался.
Сидим в нашем секторе, всей командой, включая запасных, врача и массажистов. Болеем. Отчаянно хлопаем в ладоши на каждый выполненный Андреем элемент. Иногда даже перехлопываем зрителей, которых, на удивление, немного. Может время слишком раннее, а может быть командный турнир по фигурному катанию не представляется публике достаточно интересным видом программы. А цена за билет – такая же, как и на индивидуальное первенство.
Аксель Андрей приземляет чисто. При чем умудряется завернуть триксель вместо заявленного дупеля. Да еще и во второй части программы. Короче, почти полностью реабилитировался за подсорванный в начале лутц. Молодец, боец. Конечно, вложила за эти полтора года Нинель в него немеряно. Фактически, выволокла за волосы из небытия. Вот ведь чутье…
Андрей заканчивает выступление и, уперев ладони в бока и покачивая головой, подкатывается к калитке. Нинель встречает его, засунув руки в карманы пальто, и тут же, наклонившись, начинает что-то методично выговаривать. Андрей согласно кивает на каждую ее фразу. Чехлы на лезвия ему протягивает Артур.