Мгновенно ориентируюсь, пока тюха Андрей пытается что-то промямлить, строю на физиономии лучезарную улыбку и, шагнув к ней, подхватываю девчонку на руки.
- Балериночка, куколка, какая же ты красивая, - говорю я, и вижу, как заливается краской удовольствия ее милое личико.
Мне плевать на Андрея, укатываю мелкую всем доступным мне арсеналом. Потому что она наша главная надежда, и должна быть в хорошем настроении.
- Катайся сегодня только для меня, слышишь, - шепчу ей на ушко.
Валька обнимает меня за шею и слегка касается губками моей щеки.
- А ты сегодня смотри только на меня, - шепотом требует она.
- Обещаю…
- Как тогда…
Опускаю ее обратно на пол – в коньках она мне чуть выше плеча. Я прекрасно понимаю, о каком «тогда» речь. В Париже, будь он неладен, в массажном кабинете, я впервые смотрел на нее обнаженную, и не мог скрыть безумного восторга и восхищения, которые она во мне тогда пробудила. И малявка это поняла. Более того, ей понравилось…
Бездонными карими глазами она, мне кажется, видит меня насквозь. И я сжигаю все мосты.
- Как тогда… - еле слышно произношу я, чтобы услышала только она.
С торжествующей улыбкой, Валька машет мне вслед ладошкой под озадаченным и хмурым взглядом Андрея. Гоню от себя прочь ненужные и вредные мысли, уговариваю совесть помучить меня потом и быстрым шагом иду обратно к трибунам.
Только бы Герман не додумался начать выяснять с балеринкой отношения прямо сейчас…
Встречаю взгляд ее глаз… И понимаю – она все знает. Проклятье… Мама, ну как же так, как ты могла?..
Еще когда я шел искать малых, мне стало ясно, что на допинге попалась Валька. Во-первых, методом исключения – это не я, не ребята Таранова, которых нет смысла таким образом тянуть, и не Андрей, которого я, как своего самого вероятного соперника, знал, как облупленного, вплоть до пищевых рекомендаций и результатов анализов в медкарте. И не Танька с Анькой, которые еще на этом старте не катались. Ну а во-вторых… Париж-Париж… Долго же ты мне будешь аукаться с самых непредвиденных сторон. Тогда, убегая из массажного кабинета и усиленно вертя своей соблазнительной задницей перед моим носом, Валя получила из рук нашего врача то, что в общем-то и брать не стоило. Безобидный с виду пузырек с таблетками. Но что это за таблетки? Мы все боимся допинг-проб как огня, если заболеваем, то лечимся аспирином, не доверяя свой организм антибиотикам, в наших медицинских картах скурпулезно и дотошно прописываются все препараты, которые нам дают… Тогда я лишь мимоходом обратил внимание на то, что наш врач выдал Вальке целый ворох этих таблеток, а не одну-две, как это обычно делается. Хотел еще пошутить при случае на эту тему, и расспросить, если получится, Нинель. Но потом это мое идиотское падение, выбившее меня на несколько месяцев из седла, тяжелое восстановление, неожиданно возникшая в моей жизни Катя, и точно также неожиданно из нее исчезнувшая… Я забыл о том случае. И только сегодня, в стрессе, сложив в уме мозаику и вспомнив годичной давности эпизод, я понял, что все это было и к чему привело. Ощущение величайшей подлости и чудовищной несправедливости, творящихся на моих глазах, придало мне сил и во многом определило мою дальнейшую судьбу.
Исполняю неслыханное. Пробираюсь на трибуны, подхожу к Нинель и под ее ледяным взглядом прошу уделить мне пять минут времени наедине. Она не двигается с места. Но после секундной паузы слегка кивает Муракову, и они с Артуром уходят, оставив нас вдвоем.
Я не утруждаюсь сдерживанием эмоций.
- Это бесчеловечно, мама, - шиплю я, - она же еще ребенок!..
- Не твоего ума дело, - спокойно отвечает она, - тебя это не касается.
- Касается, - продолжаю кипятиться я, - Валя моя подруга…
- Как, и она тоже? – с ядовитым ехидством перебивает Нинель. – Когда успел?
Я задыхаюсь от негодования, чем она тут же хладнокровно пользуется.
- Прекрати истерику, Ланской, - зло, с улыбкой кобры, произносит она, - Ты не знаешь и малой доли того, что нам пришлось пройти… И что пришлось сделать. И отчитываться я перед тобой не собираюсь… А ну сядь, не маячь как столб…
Она дергает меня за рукав, и я тяжело шлепаюсь на сидение рядом с ней.
- Если Валя сделает все так, как от нее требуется, - шепчет Нинель, - то она не только не пострадает, а еще и народной героиней станет. Ну не получит она медальку, подумаешь… Захочет - приедет через четыре года и все у нее будет… А не захочет, так завиднее невесты в Москве не сыщешь. Очередь из женихов выстроится…
- Это здесь при чем? - невольно сам перехожу на шепот я.
- Тебе же сказано, не твое дело – не лезь, - осаживает меня она. – Валя твоя - несовершеннолетняя, а значит, находится под защитой федерации, формально пострадать не может. Так что будут искать виноватого со стороны. Суды-пересуды – дело затянется на годы, глядишь, и зачахнет где-то по дороге. А она будет кататься, ты не переживай. Уж я-то ее не отпущу…
У меня в голове полнейший сумбур. И неуверенность от осознания того, что я многого не знаю. С отвращением к себе самому чувствую, как злость постепенно меня отпускает.
- Но если ее сейчас снять, - подвожу свой последний аргумент, - скандала удастся избежать…
- И какой смысл тогда? – сверлит меня взглядом Нинель. – Так она будет олимпийской чемпионкой в своей стране, да еще и с ореолом невинно обиженного ребенка. А сними я ее сейчас и что? Вся карьера на смарку? Ты этого ей желаешь? Ну тогда хреновый ты… друг, скажу я тебе…
Она смотрит на меня в упор, кривя кончики губ в своей знаменитой улыбке.
- Такова жизнь, мальчик мой, - говорит она уже совсем спокойно. – Попались. Жалко. Но почему бы не воспользоваться ситуацией?
Я не нахожусь, что ответить, и Нинель решает, что убедила меня в своей правоте.
- Давай, иди, вдохновляй свою балеринку, - усмехается она, - а мне верни Ивана Викторовича и Артура Марковича. У нас тут работа, знаешь ли…
Поднимаюсь с ощущением, что меня, толи красиво обманули, толи разыграли в темную. Как козырного валета… И тошно на душе от мерзости происходящего. И возразить нечего.
Я не революционер. И тем более не Дон Кихот. На мельницы с красным флагом в атаку идти не способен. Значит буду делать то, что умею. То, чего от меня ждут и хотят.
И я пошел… Куда послали.
Из десяти команд во второй тур прошли только пять. Французы, китайцы, японцы, американцы и мы. Конкуренция невероятная. Идем плотненько. Между первыми тремя местами разница вообще в одно очко. И, к сожалению, наша доля в этом пуле самая маленькая. Тридцать шесть у американцев, тридцать пять у японцев, тридцать четыре у нас. Шансы на победу есть у каждой команды. А вот права на ошибку нет ни у кого. Но ведь никто не застрахован от этой самой ошибки, правда?
Традиционно начинают мужчины…
Сижу среди своих. Девчонки рядом. Наверное, это уже что-то инстинктивное. Как бывает близнецы чувствуют и тянутся друг к другу, так и мы. Не сговариваясь, не подстраиваясь – всегда вместе. Осколки старой школы. Хотя, почему осколки? Мы все здесь. Почти все. Нет только Кати. Зато есть Андрей. Шахова, Камиль-Татищева, Озерова, Ланской и… Андрей. «Школа» в сборе, правда последняя буковка в ней еще совсем маленькая, можно сказать, написана от руки. Но все равно… Хотя, кого я обманываю?..
Занятый своими мыслями, пропускаю мимо сознания выступление спортсменов из Франции и из Китая. Они молодцы. Хорошо все делают. Только слабо. Как есть…
Пока Анечка занята разговором с Артуром, Танька приваливается ко мне слева и горячо дышит в ухо.
- Андрюшка-то небось Вальку сейчас на победу благословляет, - похабным голосом мурлычит она. – Вот бы подсмотреть…
- Они еще маленькие, - усмехаюсь я, - приличные детки. Ничем таким не занимаются. Не то, что мы с тобой…
- Ах, - мечтательно вздыхает лиса, - мы с тобой...
Она прикрывает губы ладошкой, как будто и правда что-то говорит мне на ухо, а сама, острыми зубками, довольно болезненно кусает меня за мочку. Вздрагиваю. Опускаю руку ей на бедро.
- Больно, - сквозь зубы шепчу я.
- Знаю… - хихикает Танька.
Знает, рыжая зараза, и то, как меня возбуждают вот такие ее покусывания в самых неожиданных местах.
Сжав на мгновение мою ладонь у себя между ножек, она поднимается и, одернув куртку, направляется к выходу.
- Схожу посмотрю, как там Семенов, - цинично ухмыляется она на мой немой вопрос. – Может и ему… благословение потребуется…
Иногда я просто уверен, что острые рожки и шипастый хвост она умело прячет под спортивной формой.
Уж не знаю, какая звезда в тот день светила нашей команде…
Но иначе как фантастическим везением все произошедшее назвать просто не поворачивается язык. Естественно, везет сильнейшим, и все такое, но судите сами.
Тони Чанг, американец, сильнейший в своей стране спортсмен, обладатель самого дорогого прыжкового контента, катая произвольную, срывает три элемента подряд, получает кучу галок, только что не дедакшинов, и в итоге, зарабатывает на столько низкий балл, что, если сравнивать его, допустим, с моими показателями, то при сходной сложности программ я опережаю его не меньше чем на десятку. Унылый и расстроенный, Чанг занимает первое место, но ровно на десять минут.
Сразу же за ним, согласно занимаемому после короткой программы месту, на старте Женька Семенов. Ну не знаю, что там рыжая бестия наворожила, и каким образом она его там очаровывала… Такого Женьку я видел впервые, и посмотреть было на что. Про Таньку я шучу конечно же… А вот Федин, каким бы он там костным ни был, подготовил своего спортсмена просто безупречно. При чем он как начал с каскада четверной лутц - тройной тулуп – тройной риттбергер, как выполнил его на максимум, так и попер до самого конца, продемонстрировав еще один четверной тулуп и безупречный тройной аксель. Ну и остальное, по мелочи. Просто красавец.