В кис-энд-край, обласканный и затисканный всеми нами, Женька даже, небывалый случай, удостоился рукопожатия от самой Нинель Вахтанговны, главы конкурирующего клана – быстрее Монтеки расцеловались бы с Капулетти чем Вахавна снизошла бы до фединского… Баллы Женька получил запредельные, побив свой собственный сезонный рекорд. И вот тут-то мы своими хищными носами почуяли пока еще совсем слабый, едва уловимый, но, без сомнения, тот самый, сладкий запах близкой победы…

Чтобы столкнуть Семенова с первого места, Яшимо Моро нужно было не просто выкатать все без сучка – без задоринки, но и добавить чего-то эдакого. Еще один четверной, к примеру, или усложненный каскад, или, на худой конец, соло четверной, но не тулуп, а что-то другое. Мы это понимали. И Яшка это понимал. Поэтому, когда он выехал на старт, градус напряжения в зале стоял такой, что слышно было, казалось, как статические разряды перекатываются от нашего сектора к японцам и обратно.

- Волнуюсь я что-то, - Танька снова рядом, на этот раз просто сидит, обхватив мою руку и положив голову мне на плечо.

Ани рядом нет. Нинель призвала ее зачем-то с собой вниз, наверное, как-то помочь Валентине. Так что, попади мы с Танькой в камеры, у журналистов, поклонников и хейтеров будет очередной повод покидаться двусмысленностями. А, наплевать…

- Все будет хорошо, огонек, - целую ее рыжую макушку.

- Огонек? – она окутывает меня своим зеленым взглядом. – Что-то новенькое. Так ты меня еще не называл.

- Нравится?

- Ну я же агонь-дефка, - хихикает Танька, - не каждый выдержит. Могу и обжечь, да?

«Просто с тобой светло и тепло», - чуть было не брякаю я, но вовремя сдерживаюсь.

Нельзя ломать жизнь другим. Особенно если они твои друзья. Особенно если… Если ты сам уже все для себя решил и определился… Взрослеть… Взрослеть, Ланской. Сколько уже можно…

Обнимаю Таню за плечи, и она тут же, теплым рыжим облачком уютно прижимается ко мне. Зарываюсь лицом в ее пламенеющую гриву и вдыхаю ее запах.

Неужели я все-таки тогда поспешил?..

Господи, укрепи, не дай мне усомниться…

Яшимо ошибся почти в самом конце программы. Оставив аксель на вторую половину, и надеясь подзаработать на этом нужных десятых, Яшка не учел собственной усталости. Наверное, ему бы стоило рисковать, и ставить в программу третий четверной прыжок, а триксель заменить дупелем. Но тренеры решили иначе.

Красивый вход, эффектный взлет… И ошибка на группировке, утягивающая его в недокрут, в приземление на зубец и в совершенно безнадежное падение. Дупель с галками и дедакшн. Фактически, без элемента. А это значит…

А это значит, что Женька Семенов, сам того не ожидая, совершает эффектный кульбит с третьего места на первое, походу еще и выигрывая у меня тысячу долларов ставки. Кривящийся же от боли Яшка, его хмурый тренер и вся японская команда теряют такое нужное им очко, оказываясь на втором месте по результату произвольной программы и имея, по окончании мужского первенства, одинаковые с американцами и нами баллы. Интересная картина. У трех команд-лидеров сейчас по сорок четыре очка.

Но только у нас есть балеринка…

Получасовой перерыв между мужским и женским стартом пересиживаю на трибунах. Принципиально не спускаюсь вниз, чтобы не оказаться вместе со всеми. Пускай сначала малая откатает. Там разберемся. Тем более, что Андрей с Женькой тоже там, и ни с одним, ни с другим мне вообще общаться не хочется. Потому что… Вот ведь случай, мать его… Я старше, опытней и сильнее каждого из них. Но свой олимпийский старт у этих двоих уже был. И какой старт – откровенно золотом поблескивает. А я… Сижу на трибуне. Смотрю… Где же справедливость-то в этом мире?..

Интересно, что бы сказал на это Леша Жигудин, мой внештатный психотерапевт… Или провокатор-альтруист Макс Таранов… Или Татьяна Вячеславовна Тихонова, всеобщая наша мама и бабушка фигурного катания?.. «Не время ныть, вытри сопли, твой старт самый важный, соберись и давай…» Где-то так… А что они еще могут? Все равно, то, что я, может быть, и хотел бы сейчас услышать, никто из них сказать мне не способен…

- Скучаешь?

Она подходит бесшумно, и я вздрагиваю от звука ее голоса.

- Можно? – она кивает на пустое сидение около меня.

- Конечно, что за вопрос?..

Нинель подворачивает полы пальто и усаживается рядом. Потом, неожиданно, обнимает меня за плечи и притягивает к себе. Чувствую, как ее щека касается моей макушки. Деревенею от неожиданности…

- Ма, ты что?.. – шепчу испуганно.

- Ничего…

Она также порывисто отстраняется, одергивает воротник и поправляет свои шикарные белокурые локоны.

- Ничего, - повторяет она. – Просто там в раздевалке, все суетятся, бегают… Мальчишки ржут как кони, Камиль-Татищева ходит из угла в угол, злая, на девок твоих кидается, Артуру Марковичу, вон, тоже досталось… Дядя Ваня озабоченный всеми проблемами мира… А я так подумала, что ты здесь один совсем, вот решила с тобой… Поскучать.

Ну прям день откровений… Сентиментальная Нинель. Нет, бывало, конечно. В домашней обстановке или в отпуске. Но вот так, чтобы на работе, при всех…

- Мне тут шепнули, - произносит Нинель негромко, - короче, если команда занимает призовое место, то завтра, самое позднее - после завтра дисциплинарная комиссия выступит с заявлением об отстранении Вали…

У меня противно ноет под ложечкой.

- Снимай ее, - глухо говорю я. - Еще не поздно. Легкая травма, нервный срыв, месячные… Да что угодно. Не убивай ребенка…

- Может быть и стоило бы…

- Так в чем проблема?

Нинель смотрит на меня немигающим взглядом без улыбки.

- Валентина сказала, что будет катать…

- А…

Разеваю рот от удивления.

- Я описала ей ситуацию, - пожимает плечами Нинель. - Сказала, что она может решить сама, что делать. Она расстроилась было, но потом хорошо так разозлилась, уперлась и сказала, что сегодня будет катать, хоть небо на землю упади…

- Давно сказала? – невольно вырывается у меня.

- Э-э… Ну вот где-то полчаса назад, - удивленно смотрит на меня Нинель. – Утром я с ней побеседовала, велела подумать, мне даже казалось, что она готова сняться… Но, вот, получается, решилась…

«Как тогда»…

Получается, маленькая уже все знала…

«Как тогда»…

О, господи, гореть мне в аду без милосердия и прощения…

- Знаешь, - я опускаю голову и нервно сглатываю, - мне так домой хочется… Чтобы все это уже закончилось. Чтобы вечером, у камина с чаем… И чтобы Фишка с нами…

Она бросает на меня мимолетный взгляд, смотрит по сторонам и загадочно улыбается.

- К черту все, улетаем прямо сейчас?

Интересно, что будет, если я скажу «да»? Но я знаю Нинель. А она меня...

- Не-е-ет, - смеюсь, откидываясь на спинку. – Не с нашим счастьем.

Нинель кивает, мимоходом поглядывает на засветившийся экран телефона и, со вздохом, встает.

- Это точно, - соглашается она.

- Зовут? – интересуюсь, указывая на телефон.

- Требуют…

- Иди… - говорю я, и совсем уже тихо добавляю, - я люблю тебя, мама…

Она как будто хочет что-то сказать, и уже даже открывает было рот… Но нет… Взгляд, улыбка, взмах руки… И ни слова больше.

Провожаю взглядом ее решительно удаляющуюся высокую фигуру с длинными, белокурыми волосами и руками глубоко в карманах пальто…

Трибуны постепенно заполняются зрителями. Наш сектор тоже потихоньку начинает бурлить и пениться от возвращающихся в него коллег. Я же занимаю стратегическую позицию в первом ряду, чтобы все видеть самому, и главное, чтобы видно было меня. Потому что я обещал Валентине, что буду смотреть ее танец. И я знаю, что для нее это очень важно, видеть, что я держу свое обещание.

И черта с два теперь меня кто-то с места сдвинет…

Валька выступает последней. И рвет всех. В клочья.

Тот случай, когда прекрасно все. И костюм, и музыка – «Болеро» Мориса Равеля – и контент, и спортсменка. Об исполнении вообще говорить нечего. Кто бы захотел придраться – не смог бы.

На последних тактах зал уже ревет и взрывается восторгом. Аплодируют все, и свои, и чужие. Потому что очевидно, что Валя – лучшая.

Балеринка сияет. Понимает, что сделала все как надо. Раскланивается. Как положено, на все четыре стороны… И легкий реверанс с воздушным поцелуем в сторону нашего сектора... В котором кроме меня – никого, потому что все толпятся в кис-энд-край, ждут, когда тренеры ее туда приведут… Обычно так не делают. Не принято совсем уж откровенно демонстрировать свои симпатии в отношении конкретных зрителей. Но Вальке сейчас можно все. И она отрывается по полной.

Ожидаемо, балеринка получает свой максимум, а наша команда – еще одну десятку. И теперь уже мы в лидерах с пятьюдесятью четырьмя очками против пятидесяти трех у японцев и пятидесяти одного у американцев. Впереди парники и танцоры. И если в танцах нам точно ничего хорошего не грозит – тут не упустить бы то, что уже имеем, то в парном разряде произошла неожиданность в виде замены. Ничего не показавших позавчера ребят Таранова заменили на вполне серьезную питерскую пару Тамары Московиной, таких себе Сашу и Дашу Горямовых, которые звезд с неба не хватают, но работают крепко, слаженно, и в имеющемся контексте как раз могут поспорить и с американской парой, и с японцами, и с итальянцами, традиционно сильными в этой дисциплине. Посмотрим…

Полчаса перерыва. Народ расползся кто куда.

Пока я ходил, добывал себе в автомате маленький стаканчик кофе и два шоколадных батончика (Нинель узнает – убьет), возвращаюсь, вижу, что все три мои красавицы уже на месте, кокетничают с зашедшими в гости Юзиком, Яшкой и Чангом под хмурым взглядом Андрея. Раскрасневшаяся, довольная Валька первая меня замечает.

- Сережка!..

Она бросается ко мне и, я едва успеваю поставить на бортик недопитый кофе, прежде чем подхватить ее на руки.

- Ты смотрел на меня, смотрел? – шепчет она, крепко обхватив меня за шею. – Я же там только для тебя…