Она так и сделала, ей не слишком понравилась эта идея, но, как только пончо прошло через её голову, она почувствовала тепло и защищённость. Она положила тридцать восьмой калибр в передний карман.

Она ходила вокруг.

Телефон был оторван от стены, кассовый аппарат и компьютер разбиты об пол. Она увидела остатки сотового телефона.

Какими бы ни были эти существа, у них был определённый удар по технологиям.

Дикари, - подумала она. - Они поклоняются тьме, ненавидят всё современное.

Джонни всё ещё рылся в беспорядке. Наконец он поднял что-то похожее на короткий лодочный крюк и удовлетворённо кивнул.

- Мы идём на рыбалку за чем-то большим?

- Скоро увидишь. Пойдём.

Лиза была рада, что окна были разбиты, и ей не пришлось ловить себя в отражении, как глупо она, должно быть, выглядела в этом огромном пончо и скрипучих сапогах. Она взяла футляр для гитары и сумочку и пошла обратно на тротуар.

И услышала это раньше, чем увидела.

Низкое гортанное рычание, звук когтей, царапающих бетон.

Она застыла, как вишня, на глубоком морозе, неподвижная, беспомощная, глядя на огромную искалеченную немецкую овчарку в нескольких футах от неё. У собаки отсутствовало левое ухо, шерсть была грязной, заляпанной кровью и кусочками прилипших листьев и палок. С её разбитого черепа были оторваны огромные участки кожи, а в одном из глаз образовалась приличная дыра. Её окровавленная морда отделялась от смертоносных белых зубов. Жгуты мерзкой пенистой слюны свисали из её рта. Здоровое ухо было прижато к черепу, затем оно начало подпрыгивать.

Джонни оттолкнул её, когда собака прыгнула.

Она пролетела около трёх футов, прежде чем он выстрелил прямо в неё, и её голова превратилась в кровавую слизь. Её тело вывалилось на дорогу, ноги всё ещё колотились.

Джонни взял Лизу за руку.

- Давай, леди, пора маршировать.

Тогда она поняла, что потерялась во сне почти на квартал, а Джонни шёл с ней, как добрый пастырь с заблудившимся ягнёнком. Потом она вышла из этого состояния, думая, что ей нужно что-то исправлять в своей жизни.

Но сейчас было не время.

Ей пока везло, слишком везло. Сначала с женщиной в родительском доме, затем с двумя панками, которых подстрелил Джонни, а теперь и с собакой.

Как долго она может продержаться? Сколько?

Джонни остановился на тихой улице.

- Как я понимаю, - объяснил он ей, - они не позволят нам просто уйти отсюда. Я предполагаю, что к настоящему времени они закрыли этот город. Что, по сути, означает, что мы добыча.

- Добыча?

Он кивнул.

- Мы здесь враги, детка. Ты не понимаешь? Мы здесь странные, они нормальные. Нормальные, потому что их большинство. У них есть два выбора: сделать нас похожими на них или убить нас.

Лиза подумала об этом.

- И как они собираются сделать нас такими, как они? Что они будут делать? Кусать нам горло?

- Не удивлюсь.

Он перекинул дробовик через плечо и отошёл на несколько футов к крышке люка. Он взял свой лодочный крюк и вставил наконечник в сливное отверстие. Со всей силой, что у него была, он потянул, и крышка поднялась. Он вытащил её на тротуар.

- После тебя, - сказал он.

Лиза наблюдала за ним со смесью веселья и замешательства, а потом сказала:

- Ты, должно быть, сошёл с ума.

- Может быть. Но ты идёшь вниз, - он протянул ей фонарик. - Ты хочешь уйти, не так ли? Это может быть единственный выход.

- А как насчёт того, чтобы вместо этого найти сотовый телефон?

Джонни рассмеялся.

- Сотовый телефон? Они уничтожили все технологии, на которые мы могли бы положиться. Ты думаешь, они упустили из виду сотовые телефоны?

- Они не могли испортить их все, Джонни.

Он покачал головой.

- Не обязательно. Здесь только один провайдер. Его базовая станция и передающие антенны расположены на окраине города. В одном из затемнённых участков. Нет связи, детка. Я пробовал сегодня у соседа... ничего. Просто мёртвый кусок пластика...

Человек предполагает, а Бог располагает, - беспомощно подумала Лиза.

Она направила свет в горло канализации.

Внизу было сыро и туманно. Встроенная лестница вела к воде внизу. Она снова посмотрела на Джонни. Он улыбался, чертовски наслаждаясь этим. Теперь она знала, что он имел в виду с пончо и сапогами.

Она протянула ему свет.

- Держи это на мне, - сказала она.

Поставив футляр для гитары на улице, она спустилась вниз.

Ступени были жирными, покрытыми плесенью. На полпути Джонни передал ей футляр для гитары. Он прошёл, всё в порядке. А если бы нет, Лиза тоже не пошла бы. Это походило на долгий спуск, держась за футляр гитары и маневрируя только одной рукой. Колодец открывался внизу в большой центральный слив. Достаточно большой, чтобы пройти, не задев головой.

Но вонь, о боже.

Застойная вода, органическая гниль. Как солоноватое болото.

Она окунула один сапог в воду, нашла дно и вошла внутрь. Оно было глубоким, почти два фута. И холодным. Сапоги держали её ноги сухими, но она чувствовала, как холодная влага поглощает её тепло.

Джонни бросил ей фонарик и залез в колодец. Он закрыл за ними крышку, затем спустился по лестнице, как будто это было то, что он делал много раз.

Он улыбнулся.

- Не так уж и плохо, а?

- Кто это сказал?

Он взял у неё свет, поиграл.

Проход был около семи футов в высоту, немного больше в ширину. Более-менее кирпичный туннель. Она была удивлена, увидев граффити на стенах.

- Это основная дренажная линия, - объяснил ей Джонни. - Она проходит по всей длине Честнат-стрит. Большинство сточных вод в этом городе достаточно велики, чтобы пройти по ним на четвереньках. Некоторые намного меньше. Эта питается к водопропускной трубе, которая впадает в реку. Вот куда мы идём.

Лиза закурила.

- Только ты мог бы подумать о чём-то подобном.

- Я был здесь много раз.

- Я верю в это.

Он казался удивлённым.

- Ты выросла здесь и никогда не спускалась в канализацию?

Она покачала головой.

- Думаю, я пропустила это. Я чувствую себя такой неполноценной.

Он засмеялся, пробираясь сквозь тьму, брызгая прямо перед ней.

- Мы приходили сюда, забивались косяками и напивались, когда были подростками. Обычно здесь только струйка воды, полфута, обычно. Но в последнее время у нас было много дождей из-за штормов и прочего, так что здесь довольно глубоко.

Лиза догнала его, осталась рядом с ним.

- Так что, по трубе в реку поползём?

- Есть идея получше?

- Да. По улице сверху.

Он покачал головой.

- Нет, плохая идея. Их там много. Бешеные везде.

- Бешеные?

- Я так их называю. Они неадекватные, у них изо рта пена. Бешеные, - он сделал паузу, направил свет вдоль стен. - Видишь это?

На обесцвеченной поверхности кирпича был вырезан грубый древний лист конопли.

- Вижу, - сказала она.

- Вот, это сделали я и мой приятель Томми. Томми Хейнс. Мне было шестнадцать. Перед войной.

Они двигались, соприкасаясь плечами.

- Это было плохо? - сказала Лиза.

- Что?

- Война? Вьетнам?

Он потёр подбородок, вздохнул.

- Ага.

Лиза не настаивала.

- Боже, я ненавижу это место здесь, внизу, - призналась она.

Джонни улыбнулся.

- Напоминает мне о другом месте, о другом виде туннелей.

- На войне?

- Да.

Всё эхом отдавалось в канализации.

Звук их сапог, шлёпающих по воде, был подобен грому. Вода капала и текла, звук её усиливался. Вся ситуация была сюрреалистичной. Это было место, которое свело бы с ума клаустрофоба - давящие каменные стены, проливающая вода, приторная темнота и спелая вонь гнили и похороненных вещей. И, прежде всего, утечка сверху, капающая и капающая.

Как пещера в старом фильме.

Они миновали другую лестницу, ведущую к люку наверху.

Лиза с надеждой посмотрела на Джонни, но он поплёлся дальше в подземный лабиринт.

Повсюду была сырость.

Она исходила из полноводной реки с дождевой водой, она исходила из воздуха, она истекала кровью из сырых каменных стен. Лиза обняла себя, пытаясь согреться, пытаясь слышать что-нибудь, кроме капель, глухих звуков плескания, шума дождевой воды, текущей из водосточных труб.

Через некоторое время это действовало бы на нервы.

А когда ещё и была потребность, зависимость, всё только усиливалось по мере того, как нужно было спускаться. Она пыталась выкинуть это из головы, пыталась думать о своих маме и папе и о том, каковы были шансы, что они сбежали, но эта кровь, вся эта проклятая кровь, липкая, вонючая... Однако это только усугубило ситуацию, поэтому она внимательно изучила своё нынешнее положение... каким бы неприятным оно ни было.

Она подумала:

Я приехала домой, чтобы увидеть свою семью после пяти лет отсутствия. Я вернулась домой с хитом за плечами, кучей денег от успешного, но изнурительного тура, который чуть не убил меня (чуть не убил всех нас), и пристрастием к героину. Я приехала домой, не ожидая многого, но обнаружив, что мой отец принял то, кем и чем я была, возможно, даже гордился мной. Этого было бы достаточно. Я могла бы быть счастлива. Может быть, это было то, что мне было нужно всё время, просто это. Ни музыки, ни красивой жизни, ни денег, ни наркотиков, а только принятие, понимание. Да, я могла бы быть счастлива. Вот только я попала в этот проклятый кошмар и что, чёрт возьми, всё это такое, что...

Джонни сосредоточил свой свет на том, что качалось на воде.

- Мёртвая, - сказал он.

- Что там?

- Просто крыса, - сказал он ей. - Их много здесь. Всегда были. Сильные дожди, вероятно, вынудили большинство из них подняться на возвышенность, а остальные, возможно, утонули.

- Крысы. Христос...

Джонни пожал плечами.

- Не так уж и плохо. Они тебя не побеспокоят. Поверь мне, рок-звезда, они бесконечно предпочтительнее того, что бродит наверху.

Так что они продолжали идти, а Лиза продолжала пытаться забыть о грызущем чувстве в животе, делая уступки по поводу того, что крысы предпочтительнее бешеных, как их называл Джонни, бродящих по улицам выше.

Это было непросто.

Она была готова вылезти из кожи.