Впадая в сон, он молился, чтобы никому не причинил вреда. Молился, чтобы кто-нибудь где-нибудь застрелил его, как животное, которым он скоро станет.

Это были последние рациональные мысли Тома Хейнса.

Лу Фроули обогнул обрыв недалеко от Кат-Ривер и увидел маленький городок, лежащий внизу в лощине, красивый, как открытка, и такой же волнующий, как прыжок через десять футов забора. Он повёл свой Pontiac Grand Am по извилистой дороге, ведущей в город. Он замедлился, переехал мост через бурную, беспокойную реку. Должно быть, это и была Кат-Ривер. Луна только что взошла, и её призрачное отражение скользило по воде, колеблясь, мерцая, но никогда не исчезая полностью.

Он сунул сигарету в рот и помчался по мосту.

С другой стороны, в зевающих полях, он на мгновение увидел... что? Он не был уверен. Почти как чучела, подвешенные на перекладинах, десятки штук. Он просто проехал мимо.

Какой-то безумный деревенский обычай, - подумал он без особого интереса.

Он выдохнул струю дыма, вытянул спину.

Лу проехал по главной улице, которую, вероятно, называли Мэйн, или Элм, или что-то в таком же деревенском и причудливом стиле. Когда он ежегодно продавал сантехнику в нескольких сотнях небольших городков Среднего Запада, то узнавал все их секреты. Однажды он вёл счёт. Во время своих ежегодных путешествий по Мичигану, Висконсину, Иллинойсу, Индиане, Миннесоте и так далее. Он отметил в записной книжке, сколько улиц было названо Мэйн, а сколько - Элм. Элм выиграла у Мэйн шесть к одному.

Главное сопротивление.

То, чего он и ожидал.

Магазины сжимались с обеих сторон - спортивные товары, аптеки, видеопрокаты, магазины одежды, лавки с праздничными товарами. Всё самое необходимое. Он увидел вдали взбирающиеся шпили церквей, старые дома, обширный парк на берегу реки и, разделённое стеблем корявых безлистных деревьев, кладбище, окружающее серию тёмных холмов. Он увидел старые отели, кофейни, ангары из листового металла, которые использовались как гаражи, составляющие кузовов автомобилей. Вдалеке виднелось огромное здание с множеством колонн и каменной кладкой, а на лицевой стороне были большие часы.

В городе было темно. Повсюду поднимались деревья и телефонные столбы. Может быть, не так плохо, как на шоссе, но достаточно плохо.

Лу искал местное отделение Ace Hardware - Shinneman’s Hardware.

Он пытался позвонить им из Грин-Бей в то утро, но оператор сказал ему, что связь с Кат-Ривер ещё не восстановлена ​​и, вероятно, не будет в течение нескольких дней. Даже вышки сотовой связи вышли из строя. Всё место было отрезано.

Ну, хорошо. Завтра рано утром он будет продавать трубы из ПВХ и промывочные наборы какому-то скучающему местному зомби.

Однако прямо сейчас он был бы рад видеть кого угодно.

Дело в том, что он не видел ни души с тех пор, как приехал.

Ни машины, ни грузовика, ничего.

Он подумал:

В этих местах, Иисус, они наверняка ложатся спать ровно в семь.

Он решил, что это неплохой городок. Намного лучше, чем некоторые. Одна вещь, которая ему понравилась сразу, - это пивные. В каждом квартале было несколько вывесок PABST и BUDWEISER, соревнующихся за внимание. Он остановился напротив места под названием "Городской кран". Чтобы отличаться, в окне светилась неоновая вывеска OLD STYLE. Впереди теснились несколько пикапов и пара машин. Похоже на то место, где нужно быть.

Лу вышел, бросил сигарету.

Воздух был холодным и влажным, обычным для конца сентября. В сточных канавах плавали заболоченные листья. Его желудок тогда чувствовал себя неважно; несколько часов назад в Висконсине он съел пару буррито в Taco Bell на шоссе, а теперь они начали свой обязательный марш к морю. Он решил, что после хорошего и здорового облегчения будет чувствовать себя в Кат-Ривер более комфортно.

Дверь из старого обветренного дуба издала стон, когда он её открыл.

Он ожидал приглушённого смеха, Хэнка Уильямса-младшего в музыкальном автомате, "Футбольного матча в понедельник вечером" по телевизору, ​​всепоглощающей успокаивающей вони несвежего пива и сигаретного дыма.

Но то, что он получил, было абсолютно противоположным.

Место было пустым.

Он стоял в дверном проёме, странно чувствуя себя чужим на окраине какого-то города-призрака.

Он вошёл.

По одной стороне располагался бар, по другой - куча столиков. За стойкой горел свет - он видел, как все эти бутылки с ликёром выстроились в ряд, как солдаты, как проститутки, предлагающие грязный и быстрый отдых, - но всё остальное было темно.

Облизнув губы, он подошёл к бару.

Он чувствовал слабый след воспоминаний о старой выпивке, старом дыме, но смутного, еле осязаемого призрака того, что было, больше нет.

- Эй? - сказал он, его голос эхом разнёсся пустым звуком, словно шёпот в могиле.

Ничего. Никого.

Он повернулся и быстро вышел оттуда, мурашки покалывали его руки и затылок. Он не обладал богатым воображением, но, чёрт возьми, было что-то жуткое в безмолвной пустоте. Ветерок был слабым, прохладным, с капельками дождя. Это было приятно, возвращало его в реальность.

Бессмысленно, - подумал он. - Дверь открыта настежь... но пивная пуста. Все направились в холмы, когда разразилась буря?

Через несколько помещений он увидел свет в кафе.

Он подошёл к нему и с почти ощутимым чувством тревоги заметил, как невероятно тихо было в городе. Никаких машин, проезжающих близко или вдалеке. Никакого собачьего лая, детских криков.

Ничего такого.

Просто тяжёлое, почти задумчивое опустошение... ощущение надвигающегося ожидания, как будто что-то должно было произойти в любую минуту.

Вечеринка-сюрприз, - вот о чём он подумал.

Город, его жители затаили дыхание, ждали, просто ждали, чтобы выпрыгнуть, распахнуть двери и начать кричать.

От этого образа у него по коже пошли мурашки.

Он стряхнул их, закурил ещё одну сигарету и двинулся по тротуару, сознательно производя как можно больше шума. По крайней мере, он так хотел, но на самом деле двигался очень бесшумно, боясь, может быть, что кто-то услышит.

Ой, чёрт возьми! - сказал он своему безудержному воображению. - Перестань быть таким чертовски смешным. Это маленький городок. Происшествия здесь в понедельник вечером состоят из мытья, стрижки ногтей на пальцах ног и получения детьми кусочка пирога от старушки.

Он вздрогнул, когда увидел, как за припаркованным грузовиком проскользнула тёмная фигура.

Он продолжал смотреть, моргая, неуверенный, видел ли он что-нибудь вообще.

Положив руку на дверь кафе на Честнат-стрит (это была тема для записной книжки, аномалия Среднего Запада для его мемуаров - Честнат-стрит), он мог видеть вдалеке кладбище, скупое пространство с тяжёлыми деревьями и мрамором.

Кафе на Честнат-стрит было всего лишь маленьким прилавком. Лу знал, что в таких местах всегда самые лучшие гамбургеры и лучшие завтраки. Никто не знал этого лучше, чем он... или расширяющийся мешок его живота. Кафе было всё освещено... но пусто.

Его сердце начало бешено колотиться, а затем замедлилось, когда он увидел в углу, спиной к нему человека, просто стоящего у огромной урны со стаканчиками из-под кофе.

- Привет, - сказал Лу, бросая пепел в пепельницу на зелёном прилавке из пластика.

Над миксером и фритюрницей была доска. Флуоресцентным мелом были нацарапаны специальные предложения: СВЕЖИЙ ЖАРЕНЫЙ ОКУНЬ - 3,99$, ЗАПЕЧЁННАЯ ВЕТЧИНА С ГРЕБЕШКАМИ - 4,99$, ГОРЯЧАЯ ГОВЯДИНА - 4,50$. Да, всё это звучало хорошо. Выбейте всё дерьмо из Taco Hell.

Парень всё ещё не обернулся.

Лу собирался сесть на один из красных виниловых стульев, но не сел. Он стоял там, сигарета тлела в уголках его сжатых губ, онемевшее чувство пустоты распространялось по его животу.

- Простите... - сказал он, вновь вдыхая, чтобы закончить то, что начал.

Парень обернулся.

На нём была охотничья рубашка в красную клетку. Она была расстёгнута до пояса. Его обнажённая грудь и лицо были цвета кладбищенского мрамора. В глазницах не хватало одного глаза, по щеке у него тёк кровавый след. Другой глаз был выпучен, немигающий и жёлтый, как кошачий глаз.

Затем парень сделал свой ход.

Всё, что Лу знал, это то, что какое-то безумное одноглазое дерьмо приближается к нему с ножом для мяса. Он лихорадочно огляделся в поисках оружия, увидел метлу, прислонённую к столу. Либо он будет защищаться ручкой от метлы, либо его нарежут, как рождественскую ветчину.

Он потянулся за метлой, зная, что бегство к двери в этот момент было бы самоубийственным.

Парень продолжал приближаться, его лицо было напряжённым и бескровным. Он издавал низкий булькающий звук в горле. Клубок пенистой слюны свисал с его губ, раскачиваясь взад и вперёд, пока он двигался.

Лу схватился за ручку метлы, когда маленькая бледная рука схватила его за щиколотку из-под стола. Он дёрнул ногой, и рука убралась.

Он увидел девочку, прячущуюся под ним, не старше семи или восьми лет, совершенно голую, с жёлтыми и слегка светящимися глазами.

Она издала низкий рык и кинулась на него, прыгая на четвереньках, как бешеный пёс, хватая его за ноги. Он ударил её ногой по голове, и она вскрикнула, откатываясь.

В этот самый момент одноглазый мужчина сделал выпад, дико размахивая тесаком. Он пролетел в двух-трёх дюймах от лица Лу. Мужчина повторил снова, и в этот раз тесак прилетел в цель. Лезвие прорезало стол, начинка посыпалась наружу, как кишки убитой на дороге гончей.

Девочка снова бросилась вперёд, и Лу ударил её ручкой метлы по макушке. Раздался глухой хлопок, и она замерла.

Одноглазый бросил свой тесак, и он закружился, едва не попав в макушку черепа Лу, и разбил башню из стаканов с водой за прилавком.

- Слушай, чувак, - поймал себя на том, что сказал Лу. - Я не знаю, что это за хрень здесь. Но тебе нужна помощь. Тебе и ребёнку. Я не хотел причинять ей боль, но...