- ДАВАЙ, ЧЁРТ ТЕБЯ ПОБЕРИ! - Руби Сью позвала его, и Джонни сказал что-то похожее.

- Идите! - он отправил их. - Пришло время Аламо, народ! Я их задержу!

Его глаза в последний раз встретились с их глазами, и какая-то щепка надежды, эгоистичного выживания на мгновение засела в его сознании: Что, чёрт возьми, ты делаешь, Лу? Чего ты надеешься добиться здесь? Но на это не было реального ответа, только тёплое всепроникающее чувство, что впервые в жизни он делает что-то совершенно бескорыстное и, чёрт возьми, это не приносит удовольствия.

Он закрыл за собой дверь, прижался к ней спиной.

Они приближались, возможно, привлечённые стрельбой или насыщенным запахом свежей крови, независимо от чего, но они приближались.

Он видел, как они появляются из дыма, выплывают из мрака, как пираньи.

Господи, их так много.

Сотни?

Неужели их может быть так много?

Было ли это хотя бы отдалённо возможно?

Он прикусил губу до крови, его кишки превратились в желе, он был так напуган, как никогда в своей жизни. Их так много. Боже, как ему хотелось бежать, чтобы облегчить себе задачу и к чёрту всех остальных.

Но он этого не сделал.

Не в этот раз. И больше никогда.

И, может быть, истинным мерилом человека, человеческого существа было то, как он встречал смерть. Не кусать и царапать, как животное, как все они, а как человек.

Как мужчина.

Когда бешеные хлынули наружу, он вдруг увидел их такими, какими они и были: улей. Массовая армия под единым набором императивов и влечений. Единый холодный, безжалостный интеллект. Подобно муравьям или осам, они жили только для того, чтобы служить улью, давить незваных гостей, собирать пищу и защищать своё логово.

Вот так они и набросились на него, рванулись вперёд, как крысы, все зубы и глаза и хватающие пальцы. Он был тем, кого Терра назвал нормой, и да, он был врагом, и они чувствовали это по нему.

В основном за ним приходили дети.

Он подумал, не встречал ли он кого-нибудь из них на детской площадке?

Он поднял свои пистолеты, по одному в каждой руке, чувствуя себя странно, как стрелок в сюрреалистическом, кошмарном вестерне, и начал стрелять. Они поглощали его пули, и, хотя некоторые из них падали, масса ползла, прыгала и шаталась вперёд.

И тогда он остался без своей скорлупы.

Глядя в их жестокие, садистские лица, он говорил, кричал:

- Я НЕ ВРАГ! ВЫ ЭТОГО НЕ ВИДИТЕ? СОЛДАТЫ! ОНИ ВРАГИ! ОНИ - ЧАСТЬ ТОГО, ЧТО С ВАМИ ЭТО СДЕЛАЛО!

Но этим губительным бледным лицам было всё равно.

Они шли, зловонная толпа, шурша, скользя, рыча и шипя. Он мог видеть их острые зубы и когти на концах их бледных рук, спутанные волосы и жёлтые глаза, похожие на урожайные луны, поднимающиеся над увядшими октябрьскими полями.

Да, они шли роем, полностью оторванные от человечества, человеческие насекомые ритуально очищали улей от опасных элементов, как когда-то это делали наши предки под кипящим чёрным небом резни. Их общество было постоянным, и в нём не было места для тех, кто не вписывался органично в массу.

Лу услышал свой крик, когда они подошли ближе, когда почувствовал их тёмную вонь.

Они кружили вокруг него и медленно, не торопясь, приближались.

Когда он почувствовал, как их холодные когти оставляют борозды на его лице, а зубы отрывают его плоть, он мог думать только об их глазах. Эти фобические, хищные ямы.

Он продолжал наблюдать за ними, пока его собственные глаза не вырвались из своих орбит.

- Мы все умрём, - услышала Лиза чей-то голос. - Все мы. Всё закончится здесь. На этом всё для нас завершится.

Ей потребовалось мгновение или два, чтобы понять, что она говорит это.

Она не была полностью уверена, спит она или бодрствует, и в этом проклятом городе, какое это имеет значение? Потому что в одном она была уверена - она всё ещё в Кат-Ривер. Она чувствовала, как свежий воздух коснулся её лица. Свежий, влажный, но несущий запах дыма.

Значит, они добрались до крыши, не так ли?

Неважно, сейчас всё рушилось, и ни она, ни кто-либо другой ничего не могли сделать, кроме как принять это и молиться, чтобы это произошло быстро.

Она знала, что лично она больше не выдержит.

Её нервы были на пределе, тело болело, и, Боже, вот что с ней сделали эти наркотики. В ту ночь в её жизни, когда она не могла позволить себе никакой дозы, кроме кошмара и хаоса, она сломалась.

Она очнулась.

Миру пришёл конец, и она чувствовала запах дыма и страх окружающих. Хотя была ночь, она могла видеть клубы дыма, плывущие на фоне удаляющегося лика луны, и чувствовать запах горящего города, когда он умирал. Горизонт за крышей пылал оранжевым, красным и жёлтым, как периметр самого ада.

Она вдруг осознала, что её голова покоится на коленях Руби Сью и что Руби Сью что-то бубнит.

- Никогда не было ничего личного, девочка, ты должна это понять. Этот твой менеджер... ну... он играл не с теми людьми. День, когда ты приехала сюда, я думаю, это было сегодня или это было вчера? Чёрт возьми. Они нашли его, вытащили из укрытия и, ну... ты поняла. Разобрались с ним, понимаешь? Джо был связан с... ну, я думаю, теперь это не имеет значения... но у него была сделка на тебя, и это привело нас сюда. Это никогда не было чем-то личным. Ты веришь в это, не так ли?

Лизе было всё равно.

В глубине души это, конечно, многое объясняло, но сейчас это казалось таким тривиальным. Что из этого имело значение?

Она моргнула и увидела Джонни.

Видела, как он смотрел на неё.

Его глаза излучали какую-то нечёткую теплоту, и она была почти уверена, что за эти несколько коротких часов он влюбился в неё. Она улыбнулась ему, и это было приятно. Ей показалось, что она выглядела по-настоящему страшной, как статистка из итальянского фильма о зомби.

Но ему было всё равно.

- Мы сделали это? - сказала она.

Он кивнул.

- Да, наконец.

Руби Сью погладила себя по лицу. В её глазах были слёзы.

- Джо не... он не добрался сюда. Не в этот раз.

- Лу? - спросила Лиза.

Джонни покачал головой, отвёл взгляд.

Так что теперь их было только трое. Она предположила, что это действительно не имеет значения. Она могла слышать стрельбу и взрывы и полагала, что армия, или кто бы там ни был, приближается, очищая город от заражённых элементов. Что, как она знала, в конечном итоге будет включать и их.

- Я думаю, что мы в этом дерьме скоро будем по уши, - сказал Джонни.

И он был прав.

- Я не против умереть, - сказала ему Лиза, - если я с тобой.

Джонни улыбнулся ей в сиянии горящего города, под зловещим взглядом полной луны, которая теперь ускользала в западном небе. Он многое хотел ей сказать, но времени не было. Внизу разразилась война, и была стрельба, и взрывы, и крики, и смерть. Группа основных сил, вероятно, добралась до третьего этажа и столкнулась с толпой, которая схватила Лу.

Ад разверзся.

Крыша была почти такой же, какой помнил Джонни, когда был подростком. Там было два помещения для техобслуживания, а также что-то вроде радиорубки с антенной, карабкающейся в туманное небо. Наверное, для полиции и пожарных раций.

Трое выживших спрятались за стеной одного из помещений, спиной к внешнему уступу южной стороны. Они находились на единственном плоском участке крыши. Всё остальное было отвесным и наклонным, с выступающими куполами и башнями, как это называют. Позади них, если посмотреть на четырёхфутовый уступ, можно было увидеть горящий город.

Джонни некоторое время смотрел, а потом заставил себя отвести взгляд. Разрушение его родного города оказалось не таким приятным, как он когда-то представлял.

Они ждали убийц.

Сжавшись в плотный небольшой строй, они ждали смерти.

Руби Сью сказала:

- Может, нам стоит убраться к чертям из...

- Тихо, - прошептал Джонни.

Они приближались.

Единственное истинное преимущество этих троих заключалось в том, что нападавшие не знали точно, где они находятся. Может быть, у них было общее представление о том, что здесь что-то будет, но не о том, кто или что.

Дверь на дальней стороне распахнулась, и из неё вышел солдат, двигаясь низко и оборонительно, с М-16 в руках. Его зрение было закрыто капюшоном, поэтому ему приходилось время от времени останавливаться и осматриваться вокруг.

- Он мой, - сказала Руби Сью, поднимая винтовку.

За солдатом последовали ещё трое из разведгруппы.

Они проверяли крышу и, если возникли бы проблемы, то они бы вызвали главные силы. Они разошлись, уделив особое внимание радиорубке. Первый парень подкрался к помещениям техобслуживания.

Руби Сью нацелилась на него из своей М-16, направив ствол в общем направлении его верхней части тела. Маловероятно, что она промахнётся - ублюдок был достаточно близко, чтобы в него можно было плюнуть.

В капюшоне он её ещё и не видел.

Потом он увидел.

Когда он установил зрительный контакт (или то, что за ним скрывалось под капюшоном), Руби Сью нажала на курок. Он получил две очереди по три выстрела прямо в грудь. Его винтовка полетела в одну сторону, а он - в другую, его руки были ободраны, а костюм выкрашен в красный цвет. Он упал на землю, брыкаясь, воя и булькая, тщетно пытаясь сорвать капюшон. Через мгновение или два он замер. В воздухе осталась только вонь кордита.

Остальные трое устремились вперёд, стреляя во всех мыслимых направлениях.

Используя своё оружие, Джонни сбил их обоих выстрелами в голову, их защитные очки взорвались кровью и мясом.

У последнего был огнемёт, и он обрушил шквал огня в их направлении. Он попал в одно из помещений для техобслуживания и зажёг его. Когда парень попытался вернуться через дверной проём, Джонни выстрелил ему в баки, и вспыхнуло пламя, тогда горящее топливо охватило мужчину и всё вокруг него. Словно сельский житель, которого залили напалмом, парень дико танцевал, прежде чем рухнуть почерневшей, шипящей кучей.

Затем с лестничной клетки снова раздались выстрелы.

Лиза закричала.

Рядом с тем местом, где лежало тело первого солдата, над уступом взметнулась бледная костлявая рука, бешеный, забравшийся на крышу. Трудно было сказать, мужчина это или женщина.