XXIII

— Эта… Капитан!

— Что у тебя, Первый?

— Там эта… как его… Второй… просил разрешения доложить…

— О господи… Ну давай его сюда.

Высоко на мостике корабля капитан вглядывался в бесконечные просторы космоса с легким раздражением. Со своего поста посреди огромного прозрачного полушария купола он мог обозревать перед собой и над собой обширную панораму звезд, мимо которых они летели. По мере их продвижения панорама эта становилась заметно прозрачнее. Обернувшись назад на двухкилометровый корпус корабля, капитан видел гораздо более плотные звездные скопления, складывавшиеся в почти сплошную полосу. Так выглядел отсюда центр Галактики, из которого они летели, и летели уже не первый год, со скоростью, которую капитан никак не мог сейчас припомнить, но помнил только, что это жутко огромная скорость. То ли она приближалась к скорости чего-то… то ли в три раза превышала скорость чего-то другого? В общем, скорость была солидная. Капитан вгляделся в сверкающие пространства позади корабля, словно выискивая среди них что-то. Так он делал каждые пять-десять минут, но никогда не находил того, что искал. Впрочем, он не беспокоился по этому поводу. Ученые парни в белых халатах часто повторяли, что все будет хорошо, если только никто не будет паниковать и нервничать, а все будут спокойно и с подъемом делать каждый свое дело.

Поэтому капитан и не паниковал. Что касалось его дела, то все обстояло просто прекрасно. Он потер лопатку большой пенистой губкой. Воспоминание легкого раздражения всплыло посреди его мыслей. Что же это было?.. Вежливое покашливание напомнило ему о том, что первый помощник капитана стоит рядом.

Нет, он славный малый, этот Первый. Конечно, не хватает звезд с неба и не без тараканов в голове — например, эти его постоянные трудности со шнурками… — но при всем при том вполне неплохой офицер. Капитан был не из тех людей, которые способны дать пинка человеку, завязывающему шнурки, сколько бы времени это у того ни занимало. Не то что этот противный Второй, который вечно толчется повсюду, драит свои пуговицы и каждые полчаса является с докладом. «Корабль продолжает полет, сэр! Держим прежний курс, сэр! Поддерживаем уровень кислорода, сэр!» «Оставь и ничего не трогай», — неизменно отвечал капитан. А! Так вот от чего это раздражение! Капитан повернулся к Первому.

— Ага… Капитан, он что-то там такое… про каких-то нарушителей…

Капитан задумался. Это было не похоже на Второго — но с какой стати вдруг начинать выяснять отношения с подчиненными?

— Что ж! Может быть, это его развлечет, — сказал капитан. — Он давно уже ждет каких-нибудь нарушений.

Форд Префект и Артур Дент шагали по бесконечным коридорам корабля. Второй маршировал за ними, время от времени советуя не делать лишних движений и напоминая о последствиях шага вправо или влево. Они прошли не меньше мили вдоль стены, обшитой коричневым покрытием под циновку. Наконец, перед ними возникла большая стальная дверь, которая по команде Второго отъехала в сторону.

Все трое вошли.

Не пятнадцатиметровое прозрачное полушарие купола, накрывавшее мостик корабля, и не сверкающая за ним головокружительная панорама звездного неба более всего поразили воображение Форда Префекта и Артура Дента. Того, кто отужинал в Ресторане «На Конце света», этим не удивишь. Не поразили их воображение и бессчетные приборы на опоясывающей мостик длинной стене. Для Артура нормальный звездолет и должен был выглядеть именно так, а для Форда приборы эти были дремучей древностью: они подтверждали его опасения, что корабль-декорация «Авариума» занес их по меньшей мере на миллион, а то и на два миллиона лет в прошлое.

Нет, что действительно ошеломило их, так это ванна.

Ванна стояла на шестифутовом постаменте из рихтованного голубого хрусталя и была выполнена в стиле такого чудовищного барокко, какое нечасто можно увидеть за стенами максимегалонского Музея Больного Воображения. Кошмарную паутину труб и шлангов следовало бы по-хорошему не покрывать позолотой, а похоронить в полночь в безымянной могиле; а форма кранов и душа заставила бы горгулью запрыгать от счастья.

Эта ванна была ужасающе неуместна на мостике звездолета, и Второй приблизился к ней с оскорбленным достоинством человека, который хорошо это понимает.

— Господин капитан! — выкрикнул он сквозь стиснутые зубы — номер не из легких, но за долгие годы доведенный им до совершенства.

Над краем кошмарной ванны появились широкое добродушное лицо и пухлая добродушная рука, покрытая пеной.

— О, Второй! — воскликнул капитан, приветственно помахав мочалкой. — Как настроение?

Щелкнув каблуками, Второй подчеркнул свое присутствие еще более, нежели до сих пор.

— Задержанные мною в холодильнике номер семь доставлены, сэр! — отчеканил он.

Форд и Артур смущенно кашлянули:

— Гм… доброе утро, — сказали они. Капитан улыбнулся им в ответ. Так значит, Второй наконец-то поймал настоящих задержанных. Молодец, черт побери, подумал капитан. Приятно видеть человека, делающего то, что у него получается.

— Добрый день, — сказал капитан Форду и Артуру. — Прошу прощения, что я в таком виде… как раз залез малость сполоснуться. Не желаете стаканчик жентонника? Первый, посмотрите там в баре.

— Эта… слушаюсь, сэр.

Многим любопытно будет узнать — и многие, узнав, не смогут решить, как относиться к этому факту — что не менее чем в 85 % всех известных миров в Галактике, как примитивных, так и весьма высокоразвитых, был рано или поздно изобретен напиток, название которого «жентонник», «цзинь с тоненьким» или «GeaneStoney.com» и тому подобные вариации этой комбинации фонем. Сами напитки при этом значительно различаются между собой и варьируются от сивольвианского «Шинстоо-оник», который является обычной водой, подаваемой при температуре чуть выше комнатной, до гагракакских «Джинс Тони К.», одна капля которого убивает лошадь на расстоянии в сто шагов. Собственно, единственное, что объединяет все эти напитки, помимо того, что названия их звучат похоже — это то, что все они были изобретены и названы до того, как миры, где это произошло, вступили в контакт с другими мирами.

Какой вывод можно сделать из этого факта? Да никакого. По всем теориям структуральной лингвистики такое совпадение невозможно, однако же факт — штука упрямая. Старые структуральные лингвисты страшно злятся, когда молодые структуральные лингвисты начинают рассуждать об этом. Молодые же структуральные лингвисты чрезвычайно воодушевляются и просиживают за книгами ночи напролет, убежденные, что вот-вот найдут ключ к чему-то очень-очень важному, но в конце концов лишь до срока становятся старыми структуральными лингвистами, страшно злыми на молодых. Структуральная лингвистика вообще занятие нелегкое и неблагодарное, и многие ее адепты рано приучаются топить свои проблемы в местном эквиваленте «Визги ССО „Давай“».

Второй помощник стоял перед капитанской ванной, и его едва не трясло от злости.

— Будете допрашивать задержанных, сэр? — свирепо процедил он.

Капитан посмотрел на него с удивлением.

— За каким гольгафринчертом мне это делать? — спросил он.

— Выжать из них информацию, сэр! Узнать, зачем они к нам засланы!

— Да ну, вот еще! — фыркнул капитан. — Я уверен, что они просто заскочили к нам пропустить стаканчик-другой жентонника. Ведь так?

— Но сэр! Это мои задержанные! Я должен допросить их!

Капитан оглядел Форда и Артура изучающе.

— Да… Ну, допустим, — сказал он. — Надо — значит надо. Спросите у них, чего они хотели бы выпить.

Глаза Второго засветились холодным металлическим блеском. Он медленно подошел к Форду Префекту и Артуру Денту.

— Ну, мерзавцы, — прошипел он, — ну, гниды… — он ткнул Форда под ребро смертолетом.

— Полегче, Второй! — мягко посоветовал капитан.

— Что будете пить?!!! — прорычал Второй.

— Лично я не отказался бы от жентонника, — сказал Форд. — А ты, Артур?

Артур вздрогнул:

— Что? А… да, — проговорил он.

— Со льдом или без? — проревел Второй.

— Со льдом, пожалуйста, — ответил Форд.

— А может быть, с лимоном?!!!

— Да, спасибо, — сказал Форд, — и не найдется ли у вас к нему сырных палочек?

— Здесь вопросы задаю я!!! — прикрикнул Второй, покраснев от натуги.

— Э-э… Второй… — тихо окликнул капитан.

— Да, сэр!

— Нельзя ли потише? Они же не глухие. Тут некоторые принимают ванну, пытаются отдохнуть…

Глаза Второго сузились, превратившись в то, что на профессиональном жаргоне тех, чья служба и опасна, и трудна, называется холодным прищуром — выражение лица, заставляющее противника думать, что вы потеряли очки или с трудом удерживаетесь, чтобы не заснуть. Почему эта гримаса должна пугать противника — вопрос, остающийся без ответа. Затем Второй сделал шаг в сторону капитана, сжав губы в тонкую линию — опять же, трудно сказать, почему от этого кому-то должно делаться страшно. К примеру, если бы, прогуливаясь по джунглям Трааля, вы случайно наткнулись на знаменитого Кровожадного зверя Жукобраза, то поблагодарили бы судьбу, если бы его рот выглядел тонкой линией, а не тем, чем он выглядит обычно — пропастью, полной сверкающих клыков.

— Разрешите напомнить, сэр, — прошипел Второй капитану. — Вы не вылезали из ванны последние три года.

Произнеся эту убийственную фразу, Второй развернулся на пятках и чеканным шагом отошел в угол, где принялся оттачивать перед зеркалом грозные взгляды исподлобья.

Капитан поежился в своей ванне. Он смущенно улыбнулся Форду:

— При такой работе, как моя, — объяснил он, — просто необходимо расслабляться.

Форд медленно опустил руки. Никакой реакции не последовало. Артур тоже опустил руки. Медленно и осторожно Форд подошел к постаменту, на котором возвышалась ванна. Он потрогал его: