Затем он перестал двигаться.

Он вытаращил глаза.

Парализованный неверием, опустошением и абсолютным ужасом, он упал на колени.

Безжалостно яркий фонарь на передней части мотоцикла наполнил часть зала резким, искусственным светом, и этот жестокий и яркий свет открыл зрелище настолько ужасное, что поначалу Карл не мог понять, что он видит. Даже после всего, что он видел за последние пару недель, это новое отклонение вызывало у него отвращение. Он чувствовал, как слабеют его ноги, и чувствовал, как к горлу подступает желчь.

Голый деревянный пол Oбщественного центра был устлан человеческими останками.

Двигаясь не раздумывая, он встал и, спотыкаясь, сделал несколько шагов вперед. Кровь и кости смешались у него под ногами, когда он пробирался через жуткий лабиринт холодной серой плоти и багрово-красной крови. Он начал быстро соображать, подыскивая объяснения, которые не мог ни доказать, ни опровергнуть. Может быть, трупы были останками существ извне? Может быть, они каким-то образом нашли путь в Oбщественный центр, и выжившие были вынуждены уйти? Перед ним на земле лежало тело. Полуголoe, его обнаженная кожа была разорвана в клочья. Борясь за контроль над своим животом, он наклонился и схватил одно обнаженное плечо, перевернув тело на спину. Хотя это был не тот, кого он узнал, он сразу понял, что это был не один из болезненных, истощенных ублюдков снаружи. То, что осталось от плоти на лице, было чистым и относительно без отметин и, если не считать бесчисленных ужасных увечий, труп, казалось, был в остальном здоровым и нормальным. Не было никаких сомнений в том, что это было тело одного из выживших.

Карл начал всхлипывать. Он стоял в центре комнаты и постепенно начал осознавать звуки, доносящиеся из темноты перед ним.

- Есть там кто-нибудь? - с надеждой крикнул он.

Ответа не было.

- Эй... - попытался он снова. - Тут кто-нибудь есть?

Из тени появилась фигура, частично освещенная светом от мотоцикла. Внезапно воспрянув духом, Карл сделал несколько шагов вперед.

- Слава Богу, - пробормотал он. - Что случилось? Как, черт возьми, им удалось проникнуть внутрь?

Фигура медленно приблизилась. Каждый неуклюжий шаг, который он делал вперед, выводил его все дальше на свет от мотоцикла. Еще два шага, и Карл увидел, что тело повалилось вперед, а голова тяжело повисла на плечах. Он медленно поднял голову и посмотрел на Карла знакомыми холодными, бесстрастными глазами. Больной и гниющий труп без предупреждения бросился на него.

- Черт! - заорал он, отходя в сторону.

Существо потеряло и без того неустойчивую опору в луже густой темной крови и соскользнуло на землю.

Карл взял себя в руки и уставился на жалкий труп, который изо всех сил пытался подняться.

- Черт! - снова закричал он в отчаянии. - Ублюдочная тварь! Ты, чертов ублюдок!

Он сделал шаг ближе и пнул существо в лицо, со всей силы ударив его ботинком прямо в челюсть. Онo снова упалo на землю и тут же снова началo выпрямляться. Карл обрушил всю свою ярость и разочарование на жалкую тушу, пиная и колотя ее, пока она, наконец, не замерла. Онa быстро разлагалaсь.

Плача от боли, изнеможения и тоски, и не в силах смириться с тем, что он обнаружил, Карл вернулся к мотоциклу. Он знал, что его возможности ограничены – он мог остаться в центре или рискнуть на улице. После многочасового путешествия он не мог решиться вернуться туда снова.

Используя тусклый свет фары, чтобы ориентироваться, он потащился обратно через Oбщественный центр и направился в маленькие комнаты в дальнем конце здания. Используя последние остатки энергии, которые он мог собрать из своего усталого и ноющего тела, он вылез из люка в крыше и выбрался на плоскую крышу.

Карл часами сидел на краю крыши, постоянно подвергаясь ударам знакомого сильного холодного ветра, и наблюдал, как мертвый город разлагается вокруг него.

Солнце начинало подниматься.

Мысль о том, что наступит еще один день, наполнила его ужасом.

Когда Майкл проснулся, Эммы не было.

Одурманенный сном, он схватил ближайший джемпер с того места, где бросил его прошлой ночью, и натянул его через голову, прежде чем прошаркать через гостиную, чтобы найти ее. На улице было холодное серое утро, и в доме было тихо, если не считать шума Эммы, работающей на кухне. Она не заметила, как Майкл вошел в комнату, пока он не подтащил стул по полу, отодвинул его от стола и не сел.

- Привет, - тихо сказала она. - Хорошо спал?

Он кивнул, но ничего не сказал. Учитывая все обстоятельства, он хорошо выспался, но слишком устал, чтобы вступать в разговор без крайней необходимости. Он знал, что почувствует себя более общительным, когда у него будет несколько минут, чтобы как следует проснуться.

- Кажется, я уже целую вечность на ногах, - продолжала Эмма. - Пару часов назад меня разбудил шторм. И я была здесь, разбирала вещи, которые мы взяли.

Приоритетом вчерашнего дня было благополучно доставить Карла обратно в город. Хотя само по себе это не заняло слишком много времени, чтобы организовать все это, впоследствии было много связанных с этим размышлений, расспросов и самоанализа, которые, казалось, мешали Эмме и Майклу делать почти все остальное. Припасы, которые они собрали в деревне, были оставлены в куче коробок и мешков на полу кухни. Эмма усердно работала с тех пор, как встала, и почти все уладила.

Майкл прочистил горло и потер глаза.

- Ну, как ты себя сегодня чувствуешь? - спросил он тихим, ровным и подавленным голосом.

Она прекратила то, что делала, подняла глаза и коротко улыбнулась.

- Я в порядке, - ответила она. - А как насчет тебя?

- Со мной все в порядке.

Молча и независимо они оба все еще были заняты мыслями о Карле, хотя ни один из них не хотел говорить о своем пропавшем коллеге другому. Эмма поймала себя на том, что гадает, что он нашел в городе, в то время как Майкл, более пессимистично задавался вопросом, добрался ли он туда вообще.

- Так что мы собираемся делать сегодня? - неожиданно спросила Эмма.

Странный вопрос, - подумал Майкл. - Что тут можно сделать?

- Не знаю, - ответил он. - Почему, ты что-то хочешь сделать?

Она пожала плечами и вернулась к своей работе, задаваясь вопросом, что вообще заставило ее задать такой глупый вопрос. Может быть, это было просто инстинктивно? Какова бы ни была причина, отсутствие каких-либо достойных ответов угнетало. Полное отсутствие какого-либо позитивного отвлечения и интереса к их жизни вкупе с постоянным страхом перед всем, что находится за стенами фермерского дома, начинало угнетать ее. Безжалостная скука, страх и разочарование нависли над ее головой, как черная грозовая туча. И тот факт, что Карл ушел, только усилил ее негатив еще больше.

- Может, нам стоит что-нибудь приготовить, - предложил Майкл, уловив грусть Эммы.

Не очень хорошее предложение, конечно, но это было все, что он мог придумать.

- Например, что?

Он с трудом нашел, что ответить.

- Я не знаю. Черт возьми, должно же быть что-то, что мы могли бы сделать. Господи, мы могли бы привести себя в порядок, или украсить комнату, или испечь гребаный торт... Я не знаю.

- Может быть, мы могли бы просто посидеть здесь и посмотреть на часы, пока не заснем. Тогда мы могли бы завтра встать и сделать то же самое снова...

Отношение Эммы причиняло боль. Майкл прекрасно понимал, что она чувствует, но тот факт, что прошлой ночью им удалось немного расслабиться, сделал ее явный гнев и незаинтересованность еще более неприятными и трудными для проглатывания. Может быть, именно по этой причине она была такой? Неужели сейчас она наказывает себя за то, что наконец-то позволила себе отбросить несколько барьеров и раскрыть свои истинные чувства, мысли и эмоции?

Майкл задавался вопросом, будет ли так всегда.

Я проспал около часа, свернувшись калачиком на крыше. Было чертовски холодно, но лучше замерзнуть там, чем возвращаться в коридор. Я не мог заставить себя вернуться внутрь. Я знал, что в конце концов мне придется пройти через это, чтобы добраться до мотоцикла и снова выйти, но не сейчас.

Что мне больше всего запомнилось в то утро, так это то, что оно было серым. Все было серым. Небо было серым, здания выглядели серыми, улицы и тела были серыми. Весь цвет исчез, высох и сгнил.

Я впервые взглянул на часы сразу после пяти, и мне потребовалось чуть больше времени, чтобы решить, что я собираюсь делать. Самые долгие три часа за всю мою кровавую жизнь я провел, сидя на крыше общественного центра под ветром и дождем, размышляя обо всем, что я оставил в городе, и о том, должен ли я вернуться обратно. Я знал, что должен что-то сделать. Я не мог подойти так близко, а потом просто развернуться и вернуться, не так ли? С той секунды, как я покинул свой дом в первое утро, все, о чем я думал, были Джемма и Сара. Вот почему я не мог понять смысла того, чего пытались достичь Эмма и Майкл. Для меня не было смысла продолжать, если со мной не было Джеммы и Сары.

Какое-то время я даже подумывал о самоубийстве, но я такой гребаный трус, что не мог решить, как это сделать. У меня не было с собой ни таблеток, ни выпивки, ни наркотиков, и я не мог их достать из-за толпы этих гребаных тварей, окружающих меня. И перспектива тысячи гниющих трупов, сражающихся за меня, не стоила того, чтобы думать об этом. Раз или два я действительно стоял на краю крыши и готовился к прыжку, но здание было недостаточно высоким. Я бы, наверное, просто сломал руку или ногу и в конечном итоге лежал бы там в агонии и ждал, когда они доберутся до меня. Господи, какая чертова ирония во всем этом. Миллионы людей лежали мертвыми вокруг меня, и все, что я хотел сделать - это присоединиться к ним, но я не мог. Если бы я взял винтовку с собой с фермы, я подумал, что мог бы сделать это таким образом. Быстро и просто. Черт возьми, прошло уже несколько недель с тех пор, как что-то было быстрым и легким.