— Хватило на всю жизнь, — добавил он. Но затем глубоко вздохнул и улыбнулся. — Я не хочу возвращаться раньше.

«Я не хочу возвращаться назад совсем», — промелькнуло в моей голове, и я надеялся, что Стюарт это скажет. Но ответом стала только тишина. Были ли мы настроены на одну волну? Чувствовал ли он то же, что и я? Прежде чем я успел спросить, он потянул меня за руку и повел к лестнице.

— Пошли. Сделаю тебе чай, и ты сможешь позвонить в береговую охрану, прежде чем они начнут нас искать.

***

Звонок в береговую охрану был коротким, но информативным. Это был шторм второй категории, вовсе не сверхопасный, но Стюарт управлял и шел под парусами сам, в темноте, в одиночку. Под проливным дождём, порывистым ветром и огромными волнами. Я не думаю, что он понимал масштабы своих действий. Оказались бы мы в опасности, если бы он не привел нас под защиту бухты? Невозможно сказать наверняка, но вполне вероятно.

Он поступил правильно. Совершил храбрый поступок.

— О, — сказал я в микрофон. — Мистер Дженнер приносит свои извинения за незнание радиопротокола. Приём.

Ответ береговой охраны прозвучал радостно:

— Обязательно научи его, если он и дальше собирается управлять яхтой. И передай, что он действительно хорошо справился. Приём.

Я улыбнулся Стюарту, который сидел за столом и слышал весь разговор.

— Я так и сделаю. Конец связи.

Я повесил трубку на рычаг и подошел к Стюарту. Он приготовил черный чай и пустые тосты.

— Хочешь попробовать что-нибудь поесть?

Мой желудок скрутило, и я покачал головой.

— Пока нет. Впрочем, чаю выпью.

Между нами все было тихо, не совсем в хорошем смысле, но и не в плохом. Были темы, которые предстояло обсудить, и ситуации, которые нужно было прояснить.

— Я многим тебе обязан, — начал я, — за прошлую ночь. За то, что позаботился обо мне и увёл яхту из шторма. Это на самом деле требовало мужества. Я знаю, что тебе трудно принимать личные комплименты, но я действительно горжусь тобой.

Он покраснел и, хотя ничего не сказал в ответ, слегка улыбнулся. Затем, в типичной для Стюарта форме, сменил тему.

— Итак, у меня есть еще один день. И еще одна ночь…

Я потягивал чай и ждал, как отреагирует мой желудок.

— И чем бы ты хотел заняться?

— Да в общем-то ничем, — ответил он почти шепотом. — Хочу сидеть на палубе и не упускать ни минуты прекрасного вида вокруг и солнца.

Он не хотел пропустить ни единой минуты сегодня, потому что завтра уедет. И вдруг чай показался плохой идеей. Я оттолкнул чашку и попытался улыбнуться.

— Значит, так и поступим.

— С тобой, — добавил он, встретившись со мной взглядом. — Я хочу посидеть с тобой. И не упустить ни единой минуты с тобой.

Мое сердце с силой ударилось о ребра.

— Я тоже этого хочу.

Он грустно улыбнулся, а затем просиял, но так, будто заставил себя.

— Тогда я пойду переоденусь. В свои белые плавки.

Я рассмеялся, несмотря на плохое самочувствие и скребущих на душе кошек.

Пока Стюарт переодевался и поднимался на палубу, я вымыл ванную комнату и продезинфицировал все, что мог. Прибравшись там, я почувствовал себя немного лучше, поэтому взял несколько крекеров и свежую бутылку Lucozade и, когда нашел Стюарта наверху, увидел, что он лежит лицом вниз на полотенце, загорая до золотистой бронзы.

— А я тебя потерял, — пробормотал он, не открывая глаз.

Я сел рядом с ним, затем лег на бок, чтобы рассмотреть его лицо.

— Ты очень красивый, — произнес я мягко, словно дуновение ветерка.

Его губы изогнулись в улыбке, а веки медленно приподнялись.

— Как и ты.

— Ты видел меня в самом худшем состоянии, — сказал я. — Прошлой ночью, тяжело больным. При этом абсолютно голым. Вряд ли это красиво.

Он фыркнул и перекатился на бок, наши тела и лица оказались всего в нескольких дюймах друг от друга. Он провел пальцами по моим волосам у виска.

— Тебе лучше?

Я кивнул.

— Немного. Хотя не уверен, что смогу участвовать в каких-либо секс-марафонах сегодня. Прости.

Он встретился со мной взглядом и после этого произнес:

— Я не против. Я просто хочу вот этого. Быть здесь с тобой, вот так.

И именно так мы и оставались. Он подкатился ко мне, устраиваясь, воспользовался моей рукой как подушкой и задремал. Учитывая, какая Стюарту выпала ужасная ночь, я сомневался, что он много спал, поэтому не возражал. Это дало мне время насладиться тишиной, недосказанностью и близостью. И мужчиной в своих объятиях.

Позже, когда стало слишком жарко, мы купались в прохладной воде залива. Я плавал недолго, а потом сидел на краю палубы, опустив ноги в воду и наблюдая за Стюартом. А после мы сидели на скамье в кабине – я, прислонившись к одному краю, а он, расположившись между моих ног, спиной ко мне. И я мог целовать его в макушку, держа Стюарта в своих руках.

Вот так мы и провели его последний полный день. Максимально близко, постоянно прикасаясь друг к другу.

Но, к сожалению, нужно было вернуться на материк до заката. План состоял в том, чтобы остаться возле Порт-Дугласа, а утром отправиться в Кэрнс. Я спросил Стюарта, не хочет ли он сам доплыть до побережья, но он сразу отказался. Вместо этого сидел со мной, пока я управлял, а его рука лежала на моей ноге.

Изначально мы планировали заночевать между Рифом Уэнтворт и Порт-Дугласом, где смогли бы пришвартоваться, если бы Стюарт захотел пойти в ресторан на материке. Но он не хотел. Он вообще не хотел покидать яхту.

Должно быть, он чувствовал то же, что и я. Наверняка. Ему нужно было постоянно прикасаться ко мне, быть рядом со мной, как будто едва мог выносить, что наше время почти истекло. Даже если Стюарт не мог этого высказать, его действия говорили громче слов.

К ужину я спокойно мог есть пустые тосты и чай. Вокруг нас были и другие лодки, но не очень близко, однако Стюарт, похоже, теперь не возражал. Казалось, он даже не замечал их. Он просто снова переместился в мои объятия, и мы смотрели на закат над водой.

Наш последний.

Наша последняя ночь.

И даже когда стемнело, никто из нас не пошевелился.

— Я не хочу, чтобы это заканчивалось, — прошептал я и поцеловал его над ухом.

— Я тоже, — ответил Стюарт. Его ответ заставил мою кровь кипеть, а сердце – колотиться чаще.

Наверняка он должен был слышать, как оно стучит у меня в груди…

— Пойдем спать, — пробормотал он, поднявшись на ноги и потянув меня за руку.

Мы закрыли кокпит и отправились в каюту Стюарта, где он сразу же снял плавки. Его член стоял и, несмотря на то, что мое тело реагировало, я просто не был уверен, что у меня что-то получится.

— Стюарт, я…

Он улыбнулся, скользнув в постель.

— Мы не обязаны ничего делать, — сказал он, похлопывая по кровати. — Я просто хочу быть рядом с тобой.

Я разделся, выключил свет и юркнул в постель. Стюарт скользнул мне под бок, будто притянутый магнитом, положив голову на сгиб моей руки.

Я хотел сказать ему, чтобы он остался. Я хотел попросить его, чтобы он бросил свою работу, свою прежнюю жизнь и остался со мной.

Мне хотелось рассказать ему о своих чувствах.

Но пока я искал нужные слова, дыхание Стюарта выровнялось, и он заснул. Я притянул его к себе, обнял, и, хотя он не мог меня слышать, или, может быть, именно потому, что он меня не слышал, я произнес эти слова:

— Я полюбил тебя.

***

Я проснулся, чувствуя себя намного лучше. Задница Стюарта плотно прижималась к моему члену. Может быть, это и было причиной моего хорошего самочувствия. Чрезвычайно приятный способ проснуться.

Снаружи едва светало, поэтому я определил, что еще очень рано, и провел рукой по бедру Стюарта.

— Доброе утро, — сонно пробормотал он.

Я поцеловал его в затылок, моя спина непроизвольно выгнулась, я сильнее и жарче прижался к нему бедрами.

— Доброе утро.

Потом я вспомнил, что это его последний день, и застыл.

— Я уезжаю сегодня, — прошептал Стюарт, будто прочитав мои мысли.

Я поцеловал его в плечо.

— Я знаю.

Он толкнулся задницей назад.

— Один последний раз, — хрипло сказал он. — Пожалуйста.

Дрожь пробежала по мне, и Стюарт тихо застонал.

— Оставайся на месте, — ответил я.

Перекатившись на кровати, я быстро нашел то, что нужно. Я приготовился, затем начал готовить Стюарта. Мои скользкие пальцы отыскали его дырочку, и он прогнулся.

— Нет, — заскулил он. — Мне нужен ты. Внутри меня. Просто войди.

— Ты не подготовлен, — ответил я, но он поднял ногу, потянулся назад, схватил мой член и направил его внутрь себя.

Я проникал в него медленно; он прогнул спину, давая мне лучший доступ, и я скользнул внутрь.

— О черт, Стюарт, — выдохнул я, пытаясь подавить настойчивое желание и жажду.

Я схватил его за бедро, легонько укусив за плечо, и он вскрикнул, выгибаясь еще больше.

— Фостер, пожалуйста. Я хочу чувствовать тебя еще много дней. Сделай так, чтобы я еще долго чувствовал это.

Ох, бля.

Так что я схватился крепче и вошел глубже. Он застонал протяжно и низко и начал ласкать себя.

— Двигайся, — умолял он. — Трахни меня.

И я сделал, как он просил.

Я толкнул его на живот, перекатился сверху и, прежде чем Стюарт успел возразить, резко ворвался в него. Именно так, как ему нравилось. Так, как ему было нужно.

Я слегка отстранился и вошел глубже, теперь уже до упора. Стюарт вцепился в простыни, вскрикнув, когда я погрузился на всю длину. Однако он приподнял зад, двинув бедрами, и я снова вонзился в него.

Я просунул руки ему под грудь и прижался к его спине, давая именно то, чего он хотел. Затем я замер, позволяя ему насладиться ощущением того, что им обладают, и поцеловал в шею, тем самым как бы прося, чтобы он не оставлял меня. И вновь вошел глубоко, покусывая кожу на его плече, тем самым умоляя остаться.

И он кончил в ответ, содрогаясь, сжимая мой член и буквально выдаивая оргазм из моего тела и моей души. Я бурно кончил, сжимая Стюарта в своих объятиях и глубоко погрузившись в него.

Но я не мог подобрать слов. Речь ускользнула от меня, а страх поглотил. И все, что я хотел сказать, так и осталось несказанным.