Изменить стиль страницы

Эпилог

Шесть лет спустя

Мы с Мэттом и моими родителями стояли у края сцены, на которую поднялась Клоди с микрофоном и листом в руках. Её обычно кудрявые волосы сейчас были уложены и выпрямлены. Девочка всё чаще выглядела как юная леди. Она даже платье надела.

Первые несколько лет Клоди выходила на сцену только в месте с Мэттом и позволяла говорить ему, но теперь решилась сама. Держа голову высоко и улыбаясь заполненному людьми залу, она объявила получателей Стипендии имени Рубена Вона.

Путь Клоди не был лёгким. Вначале пришлось ко многому привыкать, но как только она освоилась в школе, дела наладились.

Я улыбнулся, вспомнив, как нас впервые вызвали к учителю. Клоди провела в школе — в частной школе — всего месяц, когда на встречу вызвали её официальных опекунов, поэтому мы пришли вчетвером: мама с папой и мы с Мэттом.

Учительница была как минимум удивлена, увидев нас всех. Наверно, испанец, японка, метис и белый американец — странные «родители» для маленькой афроамериканки. Но мы так не считали.

Учительница отпустила комментарий о нашей семье, и маме её тон показался оскорбительным. Мы с папой синхронно откинулись на спинки кресел и вздохнули. Мэтт подался вперёд и заулыбался, а мама отчитала несчастную женщину по первое число, объясняя, что же такое семья на самом деле.

Одетая в школьную форму Клоди прежде сидела тихо, но тут захихикала. Папа обменялся с ней несколькими жестами, следом подключился Мэтт. Клоди на тот момент знала немного слов, поэтому беседа частично шла вслух, а мама продолжала возмущаться.

Должно быть, мы выглядели как цирковая труппа.

В любом случае, выяснилось, что у Клоди не было никаких проблем. Учительница всего лишь хотела рассказать, что девочка умна.

Действительно очень умна.

Она не умела как следует читать и писать, но тест на способности зашкаливал.

Никто из нас не удивился. Скорее мы гордились.

И вот, спустя шесть лет юная леди, стоявшая на сцене, бегло говорила на языке жестов, японском, чуть-чуть на испанском, и была практически лучшей в классе.

Мы с родителями фактически делили опеку над Клоди. Она проводила одинаковое количество времени в обоих домах, хотя мы с Мэттом так и не поняли, младшая сестра она для нас или скорее дочь — она просто часть семьи.

Наша пушистая семья разрослась, и к Оскару присоединился Элвис. Другой спасённый пёс с телом лабрадора и ногами корги. Его будто собрали из кусочков в неправильном порядке, но он удачно вписывался в нашу разношёрстную компанию.

Над нашей же человеческой семьёй мы пока работали. Мы подали заявление на усыновление два года назад, посетили множество встреч, один раз даже почти прошли, но до сих пор ждали.

Нам помогала очень благосклонная и милая сотрудница службы усыновления Танн, и мы общались с ней постоянно.

Мэтт старался не выказывать беспокойства, но горевал каждый раз после отказа. Он был безумно занят на работе, и поначалу мы считали, что времени на детей не хватит. Но когда хаос успокоился, Мэтт признался, что искренне хочет ребёнка.

Хочет дать ребёнка мне.

Работа Мэтта сама по себе стала целой жизнью. После полутора лет в БК к нему обратился Беркман и предложил взять шефство над другим общественным залом, вести классы для детей из группы риска и наладить бизнес.

А потом ещё один.

Мэтт проводил большую часть времени в БК, но с тремя клубами пришлось набирать целую команду людей. К четвёртому году он практически стал управленцем. Проводил встречи с большими городскими начальниками и представителями компаний, фактически выступал как связующее звено между полицией, властями и обществом. И при этом каждый день навещал детей и тренировался.

Идеально для Мэтта.

Я уволился и присоединился к нему в качестве главного тренера, обучая сотрудников тому, как вести спортивные и оздоровительные уроки. В моём ведении были классы в БК и в других залах. Это была физическая работа, но более формальная, и она прекрасно подходила нам обоим.

А ещё у нас появилось стабильное расписание и больше свободного времени, поэтому мы получили шанс завести ребёнка.

Мэтт по-настоящему встал на ноги. Он однажды сказал, что его жизнь началась после встречи со мной и прихода в БК. Думаю, так действительно и было.

Мэтт сиял изнутри, чувствовалось, что у него есть реальная цель и истинное счастье. Он улыбался при каждом взгляде на меня, повторял, что у него захватывает дух, что он благодарен каждый день.

Я не мог бы полюбить Мэтта сильнее.

Он глянул на меня с улыбкой, пока Клоди читала речь о своём брате, стипендии и победителе. Поли уже два года занимался у Аризоны и действительно заслужил подарок. Клоди вызвала его на сцену, пожала руку и вручила сертификат.

Мэтт тоже присоединился к поздравлениям на сцене и, несмотря на толпу, обнял Клоди. Для неё день вручения стипендии имени брата всегда был полон эмоций. Она ужасно скучала по Руби, и в этот день ей было особенно тяжело.

В течение шести лет после церемонии мы всей семьёй ходили на ужин. И сегодня не сделали исключения.

Клоди выбирала, поэтому мы вместе с родителями отправились в пиццерию. Как обычно, втиснулись за столик, заказали еду, спорили, смеялись вновь и вновь.

И тут телефон Мэтта зазвонил. Он трезвонил по сто раз на дню, и даже Клоди воскликнула:

— Боже, Мэтт, выруби его хоть на один вечер.

Рассмеявшись, Мэтт вытащил мобильный и, посмотрев на номер, бросил взгляд на меня.

Приложил трубку к левому уху.

— Танн, — проговорил он, давая понять, что звонок касается усыновления. — Нет, мы на ужине. На самом деле, вся семья рядом.

Мэтт тихо слушал Танн, и все остальные молча наблюдали, ожидая какого-нибудь знака. Моё сердце колотилось, и сложно было сдержать надежду, пусть даже мы уже оказывались близко и переживали разочарование.

Мэтт положил телефон на стол.

— Она хочет говорить по громкой связи, — шепнул он. Нажал кнопку аккуратно, будто бы боясь, что она укусит.

Раздался голос Танн:

— Мэтт, Кира, вы там?

— Да, — ответил я. — Вся моя семья тут. Мы все слышим.

— Отлично. У меня есть новости.

— Правда? — Мне было почти страшно спрашивать. Мэтт схватил меня за руку, и я почувствовал его дрожь. Он тоже нервничал и надеялся.

— Хорошие новости, — продолжила Танн. — Вообще-то, восхитительные новости.

Мама накрыла ладонями рот, её глаза заволокло слезами.

— Ваше заявление одобрили. И у нас есть идеальный кандидат.

По столу пронёсся гул, а Мэтт покачал головой.

— Мы уже это слышали. Пожалуйста, Танн, мы… — Он вновь тряхнул головой и посмотрел на меня. В его синих глазах светилась надежда, и он произнёс: — Мы хотя бы близко?

Я его не винил. В прошлый раз, когда мы почти дошли до конца и получили отказ, Мэтт рыдал два дня.

— Файл у меня в руках, — сказала Танн. — И ваши имена на нём, если пожелаете.

Мэтт сжал мою ладонь до боли и уставился мне в глаза. Уверен, на моём лице было похожее выражение.

— Стоит упомянуть, что кандидату пятнадцать месяцев. Это чуть старше обычного. На то есть медицинские причины, но, думаю, вы будете не против.

Теперь уже я сжимал пальцы. Мой голос сломался.

— Какие причины?

— Он глухой.

На глазах выступили слёзы, и, посмотрев на Мэтта, я прикрыл рот ладонью и рассмеялся.

— Он? — уточнил любимый. Его огромная улыбка сияла восторгом.

— Да, — ответила Танн. — Хотите, отправлю файл? Могу прямо сейчас выслать на почту.

— Да, — выдали мы одновременно.

Танн рассмеялась.

— Отправляй Кире, чтобы не класть трубку на телефоне Мэтта.

Я вытащил мобильный и нажал на иконку письма. Пока мы ждали загрузки, я посмотрел на каждого члена семьи. Мама рыдала, даже папа прослезился, а Клоди с улыбкой подпрыгивала на сидении. Я обхватил рукой плечи Мэтта и трясущимися пальцами открыл файл.

С фотографии смотрел маленький мальчик с длинными каштановыми волосами, огромными карими глазами и пухлыми щёчками.

Его звали Николас.

Мэтт рвано вздохнул, по его щекам потекли слёзы. Он взглянул на меня и кивнул. Я прижался своим лбом к его и вновь посмотрел на фотографию в телефоне.

Этот мальчик, этот идеальный маленький человечек станет нашим.

— Он превосходен, — проговорил я не в силах скрыть дрожь в голосе.

Танн снова рассмеялась.

— Готовы к тому, чтобы изменить свою жизнь навсегда?

Я посмотрел на семью, на Мэтта, и вместе мы сказали в трубку «да».

Конец