— Не важно, — возразил Мэтт. — Моя работа по-прежнему подвергает тебя опасности. Сначала в полиции, теперь в клубе. Кажется, тебе вообще опасно находиться рядом со мной. Без разницы, чем я занят.

— Мэтт, — начал я, но он меня остановил.

— Кира, детка, всё нормально. Я найду что-нибудь другое.

— Но ты любишь эту работу.

— Тебя я люблю больше. В тысячу раз больше. Может быть, устроюсь в какую-нибудь библиотеку, где самым драматичным событием дня станет потерянная книга.

Я фыркнул, несмотря на суть его слов.

— Не принимай пока никаких решений, — попросил я. — Спасибо, что поделился, но сегодня не выдумывай ничего кардинального.

Мэтт кивнул, но, судя по всему, отступать был не намерен. Если уж Мэттью Эллиот что-то надумал, то на попятный не пойдёт.

Я прилёг и вытянул руку в молчаливом приглашении. Он положил голову мне на плечо и прижался ближе. Я обнял его, поцеловал в висок и повторил:

— Люблю тебя, Мэтт.

Он улыбнулся, уткнувшись мне в грудь, вскоре его дыхание успокоилось, и он заснул.

Я лежал, думая о словах Мэтта. Его логика была ясна, но мне казалось, что увольняться не стоит. Понадобилось целых полгода, чтобы он вновь начал улыбаться. Он смеялся, шутил и даже мычал себе под нос. Тот самый Мэтт, в которого я когда-то влюбился. Его глаза сияли, а морщинки собирались в «гусиные лапки». Я так давно этого не видел.

Каждый день меня преследовали напоминания: шрам над бровью, побледневшая кожа на предплечье, которое Томич сломал железным прутом, периодическая слабость в левой руке. Прошёл уже целый год. С помощью упражнений и тренажёров я почти привёл здоровье в порядок. Почти.

Душевные же шрамы требовали больше времени. Раны Мэтта гноились, пока практически его не убили. Буквально. Он едва не умер в клетке, мы едва не погибли за время в БК.

И я бы никогда не подумал, что именно клуб в итоге спасёт Мэтта. Дети, с которыми он занимался и которым помогал, то, как он улыбался. Дело вернуло ему желание жить. Мэтт отрицал и утверждал, что спас его я. Может быть, отчасти и верно, но работа в БК дала ему цель. Он обрёл своё место в мире.

Я любил иногда захаживать, чтобы поддержать детей и Аризону вместе с парнями, и чтобы посмотреть на Мэтта в его стихии. Когда он преподавал или показывал детям дорогу к лучшей жизни, когда он вдохновлялся работой — я вспоминал, почему полюбил этого мужчину.

Мэтт перекатился на бок, лицом ко мне, и прижался теснее. Если он спал тревожно, то мне достаточно было чмокнуть его в лоб, коснуться или тихо заговорить, успокаивая. Я обнял Мэтта крепче, накинул сверху покрывало и закрыл глаза.

Разбудил звук телевизора. Было ещё темно, Мэтт рядом крепко спал. Я взял телефон с тумбочки и проверил время. Начало четвёртого. Спустился вниз — Клоди устроилась на боку и до сих пор смотрела в экран. Комнату освещал только телевизор, но даже так была видна пустота в глазах девочки.

— Эй, — тихо проговорил я. — Не можешь уснуть?

Она еле заметно кивнула.

— Хочешь, посижу с тобой?

Она помедлила, но мотнула головой.

— Нет, — сказала она невнятно.

— Могу поспать тут, внизу, — попытался ещё раз я.

— Ничего, — буркнула девочка. — Если мешает, я выключу. Она потянулась за пультом.

— Телевизор не мешает, Клоди, — ответил я. Погладил её по руке. — Просто проверил тебя. — Накрыл малышку одеялом. Оскар шевельнулся на своей лежанке в углу и сел, заметив нас. Я похлопал по ноге, подзывая пса, и после уложил его на диван к Клоди.

Девочка не отвела взгляда от экрана, не улыбнулась. Но рукой дотянулась до мягкого уха Оскара, тот лёг рядом и закрыл глаза. Я несколько душераздирающих секунд смотрел на обоих и ушёл наверх.

Забрался в кровать и с радостью почувствовал, как сонный Мэтт, притянув меня к себе, поцеловал в макушку.

* * * *

Следующее утро мы провели на улице с Оскаром. Свежий воздух пошёл на пользу, а Клоди могла бы проголодаться во время неторопливой прогулки по лесу. Она почти не ела. Практически ничего не говорила. Девочка отстранённо молчала и едва реагировала. Она потерялась в собственной голове, и мы с Мэттом не представляли, что делать.

Мэтт поговорил с Боссом по телефону и пообещал перезвонить через пару дней. Благотворительное мероприятие было уже не за горами, и пришлось заверять Босса в том, что всё готово. Затем Мэтт долго болтал с обеспокоенным Митчем. А после обеда, когда Клоди смотрела телевизор, вышел на террасу позвонить Тамаре.

Он рассказал ей о Руби, о том, как накричал на него перед исчезновением. Я сидел рядом и держал Мэтта за руку. Он рассказал о двух приступах головокружения, о Дариусе Макиннсе и Тайлере Джеймсе, о пистолете. Признался, что хочет уволиться из БК, потому что не выносит мысли о том, чтобы подвергнуть меня опасности.

— Тамара, я думал сократить количество сеансов, — проговорил Мэтт, сжимая мою ладонь. — Думал, что готов, но нет. Даже не близко.

Я моргнул, совсем не ожидая таких слов.

Мэтт с трудом сглотнул.

— Напоследок я был не очень вежлив с Руби. Выставил ему ультиматум. Руби делал кое-что плохое, и я его отчитал. На мой взгляд, всё было справедливо, но ему могло показаться иначе.

До меня донеслось бормотание Тамары в трубке. Мэтт кивнул на её слова и проговорил:

— Нет, Кира здесь.

Тамара что-то ответила, и он глянул на меня.

— Она хочет на громкую связь. Ничего?

Я кивнул, и Мэтт включил динамик. Громко и ясно раздался голос Тамары:

— Кира, Мэтт, сообщил, что возле БК случилось происшествие с пистолетом. Рада, что Мэтт позвонил и что вы нашли время подумать и обсудить. Ты в порядке?

— Вполне, — сказал я. — Всё случилось очень быстро, и я почти ничего не видел. Мэтт толкнул нас с Клоди обратно в здание Он нас уберёг.

Мэтт закатил глаза.

— Ну не совсем так.

— Именно так.

Психолог усмехнулась.

— Тамара, — начал я более серьёзно. — С Клоди дела плохи. Она замкнулась в себе, и не знаю, как… Не знаю, что сказать, но может быть ты с ней встретишься после нашего возвращения в город? Мы заплатим.

— Просто мы не знаем, как действовать, — подхватил Мэтт.

— Конечно, — согласилась Тамара. — Возможно, некоторые из коллег лучше справятся с ребёнком, но я сделаю всё, что в моих силах.

— Спасибо, — поблагодарил Мэтт. — Это много для нас значит.

— Мэтт, как ты себя чувствуешь? — спросила врач. — Бессонница, неврозы, тревожность? Ты знаешь симптомы, и если честно, я боюсь, что после случившегося…

— Тамара, всё хорошо, — легко ответил он. — Я испугался за Клоди и Киру. Волнуюсь за девочку, и головокружения вновь вернулись, но знаешь что? — риторически спросил он. — Чувствую я себя нормально.

— А что насчёт Рубена?

Я глянул на Мэтта и сглотнул комок в горле.

— Наверно, его смерть ещё не зарегистрировали, — вмешался я. Он пожал мою ладонь. — Тяжело, потому что приходится быть сильнее ради Клоди.

Мэтт кивнул мне.

— Нужно и похороны организовать, — тихо произнёс он. — Должна быть надлежащая церемония.

Я кивнул с ухнувшим вниз сердцем.

— Правильно.

— Мэтт, Кира, — вмешалась Тамара. Её голос стал строже. — Хочу, чтобы вы оба кое-что поняли. Всё, что вы делаете, заслуживает похвалы, и Мэтт, сегодня ты продемонстрировал свой прогресс.

Она настаивала, что Мэтту стоит гордится своим поступком и откровенностью, и что я действовал верно. Но я сам в это не верил. В голове продолжали крутиться мысли о Руби, и когда Мэтт закончил разговор, я подошёл к ограде террасы, рассматривая верхушки деревьев. Мэтт присоединился.

— Эй. Ты в норме?

Я кивнул, но затем, в честь нашей взаимной искренности, мотнул головой. Глянул на него.

— Нет, на самом деле.

Он положил ладонь мне на руку, в широко распахнутых глазах виднелось беспокойство.

— Кира.

— Я никак не перестану думать про Руби. — Мой голос был едва громче шёпота.

Мэтт посмотрел ласковее и грустно улыбнулся.

— Знаю. Это непросто…

— Он ведь всего лишь ребёнок, — начал я, но тут за нашими спинами открылась стеклянная дверь, и появилась Клоди.

Она посмотрела на нас обоих.

— Оскару нужно выйти. Можете с ним погулять? Тихий голос. Безэмоциональное и непроницаемое выражение лица.

— Ты не хочешь? — уточнил Мэтт.

Она покачала головой и ушла внутрь. Мы последовали — девочка снова легла на диван, уставившись в экран телевизора.

— Я его выведу. — Я схватил поводок со стойки.

— Уверен? — поинтересовался Мэтт. И показал жестами: «Кира, ты в порядке?»

Я кивнул, отвечая на оба вопроса.

Естественно, избегать Клоди было неправильно, но смотреть на грустную и потерянную девочку невыносимо. Я не знал, что сказать. Или как помочь. Её брат погиб, и я не представлял, насколько одиноко ей стало. В моей голове не укладывалось, как это — в девять лет не иметь никого в мире. Откуда вообще начать?

Но Мэтт знал. Он пережил точно такой же жестокий опыт. Конечно, он был старше, но всё равно ребёнком. Если кто и может понять и найти слова, то именно он.

Даже вечером я постарался задержаться на кухне. Прибрался, приготовил ужин, прибрался снова. Мы посидели рядом с Клоди, пока она не уснула.

На следующее утро за завтраком девочка растрепала тост в клочки, но сомневаюсь, что съела хотя бы кусочек. Мы вновь выбрались в лес, прошлись по главной улице Райтвуда, но Клоди по-прежнему только кивала. Купили себе кофе, ей — горячий шоколад, но она не допила. По возвращении домой малышка свалилась на диван, не сводя взгляда с телевизора. А тот даже не был включён.

На кухне, опёршись на раковину, я прожестикулировал Мэтту:

«Думаю, следует позвонить Тамаре. Ради Клоди. Она не в порядке, Мэтт. Я не…» — Я глубоко вздохнул. — «Не знаю, что делать».

Он кивнул.

«Мы позвоним. Но помогает даже то, что мы рядом. Она может и не осознаёт, но, поверь, достаточно и присутствия».

Он взял меня за руки и поцеловал костяшки пальцев.

Я прошептал:

— Ненавижу беспомощность.

— Понимаю, — проговорил он, заглядывая мне в глаза. — Но ты не беспомощен. Ты помогаешь больше, чем осознаёшь. Я точно знаю, потому что был на месте Клоди.