Теперь я чувствовала себя так, словно попала на какой-то извращенный семейный завтрак.

К моему крайнему удивлению, Роман и Дмитрий принесли еду на стол. Я почувствовала, как у меня отвисла челюсть, когда я смотрела, как они кладут груды блинов и бекона на середину стола.

— Теперь очередь Романа и Дмитрия готовить, — сказала мне Даника, так что готовься к своему очередному пищевому отравлению.

— Это было всего один раз! — огрызнулся Роман.

Она проигнорировала его и многозначительно посмотрела на меня.

— Один раз слишком много, я говорю, — ответила я, соглашаясь с ней. Даника просияла.

— Вот Именно, Елена! Точно мои мысли. Она выглянула из- за моей головы, одарив Романа насмешливым взглядом.

— Ты слышал, что сказала Елена, Роман? Роман что-то пробормотал себе под нос по-русски.

— Давайте не будем ссориться, — перебила Роксана, ее голос был выше всех остальных. Бедняжке Елене незачем слушать все эти препирательства.

Я не возражала. С одной стороны, мне было интересно слушать, как они спорят, особенно Даника и Роман.

Если бы я была любопытной, то могла бы спроситьоб этом Данику. Но мой муж едва ли был холоден, так что я была не в том положении, чтобы вмешиваться в чью-то личную жизнь. Слушать, как они спорят, было достаточно приятно.

Я молчала, пока они болтали о своих планах на день, смешивая американский и русский акценты.

Было странно слышать, как они обсуждают продукты и краску, которую нужно купить для гостиной. Кто-то упомянул, что водопроводчик выходит в три часа, так что кто-то должен быть здесь, чтобы встретить его.

Конечно, они говорили обо всех бытовых проблемах дома.

В моем сознании они были похожи на машины гангстеров, которые говорили только о сделках с наркотиками и рэкете.

— Во сколько заканчивается День Антона? — спросила Роксана в какой-то момент. Дмитрий взглянул на часы.

— Через три часа. Я поеду за ним. Антон, как я догадалась , был сыном Дмитрия.

Я не видела особых признаков того, что здесь бегает ребенок, но я пробыла здесь совсем недолго. Возможно, он был ненормально чистым малышом.

Я потянулась за вторым ломтиком тоста, но холодный голос Дмитрия резко оборвал меня:

— Дмитрий, — предупредил Артем.

Я посмотрела на Дмитрия, его электрические голубые глаза смотрели на меня сверху вниз. Продолжая смотреть ему в глаза, я взяла кусок хлеба и бросила его на тарелку.

Кто-то тихо выругался.

Холодная ярость, отразившаяся на его лице, заставила комнату похолодеть. Его губы приоткрылись, готовясь произнести сокрушительное оскорбление, затем он сказал:

— Миссис Фальконе, наша гостья, Дима.

Это был голос Константина, командующего столом.

Даже скрежет вилок и звуки жевания замерли под его словами. Как будто щелкнул выключатель, губы Дмитрия сжались, и он откинулся на спинку стула, отступая.

Я намазала тост маслом, но не сводила глаз с мужской сосульки. Остаток завтрака прошел без единой заминки.Когда он подошел к концу, люди начали расходиться.

Роксана ушла, говоря что-то о Татьяне, а Дмитрий и Артем последовали за ней, намереваясь идти на работу. Даже Даника вскочила на ноги, споткнувшись при этом. Уходя, она сжала мое плечо, с опаской поглядывая на Константина и Романа.

— Займись своими обязанностями, Даника, — ласково сказал Константин.

К моему удивлению, Даника бросила на меня извиняющийся взгляд, уходя. Какое ей дело до того, что она бросила меня на съедение волкам? Мы едва знали друг друга.

Я прищурилась, глядя на Константина. Он вытирал уголок рта салфеткой, не сводя с меня глаз.

— Поскольку вы остаетесь здесь на неопределенный срок, то мне остается только провести для вас экскурсию, — сказал Константин, поднимаясь на ноги. Роман тоже встал.

— Неужели тебе больше нечем заняться? — потребовала я ответа. Быть наедине с Константином и его собакой – телохранителем не входило в список моих желаний.

— Конечно, — сказал он. Но я был бы неосторожен, если бы позволил тебе разгуливать без дела. Мне бы очень не хотелось, чтобы ты заблудилась и пропустила обед.

— Это большой дом, Константин, — ответила я. А не Лабиринт Минотавра.

Роман отвернулся; я могла бы поклясться, что он подавился смехом. Константин засмеялся.

— Действительно. Ну же, Миссис Фальконе.

Константин первым делом пошел на кухню, принес что-то, чего я не разобрала, а потом указал на классические двери, ведущие в сад.

— Ты можешь оставить нас, Роман, — сказал Константин, придерживая для меня дверь. Свежий утренний воздух щекотал мне щеки. Миссис Фальконе не желает мне зла.

— Откуда ты знаешь?

— Ты узнаешь, когда я это сделаю, — отрезала я, выходя на улицу.

Роман не хотел уходить, и я слышала, как он обменялся несколькими словами со своим боссом. Константин, должно быть, выиграл, потому что присоединился ко мне снаружи без своего питбуля. Его ладонь оставалась закрытой.

— Что ты держишь в руках? — спросила я. Его глаза заблестели.

— Любопытно?

— Я бы не спрашивала, если бы ,это было не так. Брови Константина слегка приподнялись.

— Твое неуважение почти достойно восхищения, Миссис Фальконе. Твоему мужу это нравилось?

— Нет. Первые несколько месяцев нашего брака стали для меня уроком, — и тут я прикусила язык.

Я выросла с тетушками, которые щипали меня за щеки, когда я говорила что-то саркастическое, но мне было легче контролировать себя рядом с кем-то, с кем я не жила бок о бок. Я просыпалась , ела и жила рядом с Таддео.

Несколько саркастических промахов были ожидаемы, и очень быстро привели к наказанию.

Боль усилилась вокруг моей руки, ощущение его хватки все еще было заметным в моих воспоминаниях.

— Это все у тебя в голове, — резко сказала я себе.

Быть наказанной им... Боль не утихала.

— Нет? Константин сам ответил на свой вопрос. Должно быть, Таддео оказался более терпелив, чем я думал. Он повернул ко мне голову, и в его глазах было слишком много понимания.

— Или нет.

— Ты мог бы спросить его сам, если бы оставил его в живых.

Я указала на неуправляемый сад, на разросшиеся цветы и дикие корни. Дорожки были просто разбросанными камнями, разбросанными по открытым пространствам между растениями, без формы и резьбы.

— Почему мы здесь?

— Для твоей же безопасности тебе необходимо познакомиться с собаками.

Константин повел меня через сад, к группе деревьев. Когда он приблизился, подлесок зашевелился, и из него высунулась огромная мохнатая голова. Я шагнула ближе, любопытство взяло верх над инстинктом самосохранения.

— Это вовсе не медведи и не волки. Константин раскрыл ладонь, показывая коллекцию собачьих лакомств в форме костей.

— Протяни мне руку. Я так и сделала, и он бросил в нее угощение.

— Не позволяй им украсть их у тебя. Если они заподозрят, что ты тряпка, они без колебаний воспользуются тобой. Он бросил взгляд в сторону леса. Ты должна убедиться, что они знают, что ты альфа и друг.

— Я уверена, что они уже знают, кто их альфа, — пробормотала я.

Константин улыбнулся, но ничего не сказал. Вместо этого он поднес пальцы к губам и громко свистнул. Мохнатая голова вышла из куста. Я отступила назад.

— Он чертовски огромен.

Неудивительно, что я заподозрила в них медведей или волков. Передо мной стояла самая большая собака, которую я когда- либо видела. Я была высокая, но пес легко перемахивал через мое бедро, его нос был достаточно высок, чтобы дотянуться до моей шеи, если бы он захотел. У него был почти черный мех, за исключением светло - коричневых пятен вокруг носа и лап.

— Они медвежатники, — сказал Константин. Или более известные как Кавказские овчарки.

Огромный пес шагнул ближе ко мне, его темные глаза остановились на угощении в моей руке. Инстинктивно я крепче сжала их. Если бы он пошел за ними, то, вероятно, мог бы забрать с собой всю мою руку. Константин стоял рядом со мной, его присутствие на мгновение отвлекло меня от собаки.

— Они охраняют поместье и его обитателей. Они будут охранять и тебя, если ты проявишь себя.

— И под словом «проявить» ты подразумеваешь накормить их конфетами со вкусом цыпленка?

— Вкус говядины. Они не очень-то любят курицу.

Я бросила на него быстрый взгляд. Он выглядел странно уютно в этом саду, несмотря на то, что был одет в костюм за тысячу долларов и туфли чище и дороже, чем все, что я когда- либо видела. Константин почувствовал мой взгляд и посмотрел на меня сверху вниз. Я вдруг поняла, насколько он выше меня.

Я всегда была выше большинства людей, которых встречала. Я перестала расти в 5’10, к большому огорчению моей семьи. Мой рост, который я унаследовала от мужчин в семье, позволяла мне подсознательно (или сознательно) покровительствовать тем, кто был ниже меня ростом.

И если в моей семье и было что-то, что мужчины ненавидели, так это покровительство; в конце концов, у них не могло быть конкурентов.

— Почему у тебя такое странное выражение лица? — спросил он. Его глаза метнулись вниз к словам вдоль моих рук и ладоней, как будто они могли бы дать ключ к разгадке того, что творилось у меня в голове.

— Не твое дело, — выпалила дерзко. Брови Константина поползли вверх.

Я сомневалась, что кто—нибудь, когда-нибудь использовал такой тон с ним в течение долгого времени-или когда-либо.

— О, неужели это так? Он повернулся к собаке. Добро пожаловать в мир наших тайн, Миссис Фальконе. Даже если у тебя отвратительные манеры.

Никто никогда не позволял мне иметь свои секреты.

Я родилась, ела и пила, но это была еще одна часть меня, которой должны были владеть моя семья и муж.

— Елена, — сказала я прежде, чем в моей голове сформировалась какая-либо другая мысль.

— Елена? — повторил он, его акцент ласкал слоги так интимно, что я почти забыла остальную часть фразы. Я взяла себя в руки, выпрямила спину и встретилась с ним взглядом.

— Я бы предпочла, чтобы меня называли Еленой. Я ненавидела быть Фальконе и ненавидела, когда меня называли миссис Фальконе.