В кабинете наступила гробовая тишина. Казалось, даже в институтском коридоре перестали сновать и шуметь люди. На секунду Герман ощутил блаженное облегчение: вредный куст папоротника больше не зудел над ухом. Но уже спустя пару мгновений он поглядел на замершего поодаль профессора и увидел в его глазах неподдельное удивление.

– Видите ли, в этом нет необходимости, – осторожно начал Чехов, двинувшись к своему креслу. – Наш институт не вправе выдавать аттестаты и проверять студентов на знание школьной программы, понимаете меня?

Герман закивал, осознав, какую оплошность допустил. Он тут же извинился перед Чеховым и сел на своё место, опустив напуганный взгляд на ладони, лежащие на столе.

– Но наш институт вправе принимать молодых людей, не имеющих аттестата зрелости. – Чехов немного помолчал и внимательно посмотрел на Германа. – Но только в том случае, если у поступающего имеется опыт в написании статей. И не просто опыт, а талант.

– Не буду вам врать, Платон Николаевич, я не успел набраться подобного опыта… – как можно спокойнее произнёс Герман.

Папоротник на удивление молчал.

– Как вы думаете, Герман, какие качества присущи настоящему журналисту? Кроме, разумеется, образованности и эрудиции, – после недолгой паузы спросил профессор, не сводя пытливых глаз с юноши.

– В первую очередь, социально-гражданские, – недолго думая, ответил Гера. – Профессиональный журналист должен быть принципиальным, честным, объективным в своей оценке и упорным в умении отстаивать истину…

– Но ведь вы обладаете такими качествами, – решительно перебил юношу профессор.

– Вы, правда, так считаете? – Герман поднял на мужчину глаза, полные надежды и... недоверия. Чехов стоял, облокотившись на высокую спинку своего кресла, и с любопытством смотрел на Германа. С ответом он не торопился.

– У вас есть свой неповторимый стиль и слог, которые, хоть и требуют огранки мастера, но по природе своей интересны, – задумчиво начал Чехов, медленно скрестив руки на груди и сделав шажок к окну. – Я ознакомился с вашей последней работой на тему противостояния человека и окружающей природы. В «Науку и жизнь», конечно, рановато посылать такой материал, но он однозначно заслуживает внимания.

– С моей работой?! – удивленно спросил Герман и обескураженно замер.

– Ах да, предвосхищая дальнейшие вопросы, хочу сказать, что ваша тётушка любезно предоставила мне ваши рукописи, – невозмутимо ответил Чехов, повернувшись к Герману.

Юноша не верил своим ушам… Мгновение назад он был готов принять поражение, но сейчас не находил слов, чтобы ответить профессору на его отзыв о своей «работе».

– Платон Николаевич, вы… – запинаясь, начал Герман. – Вы первый, кто увидел мои рукописи и… оценил их так… достойно.

– Осмелюсь сказать, что вы в столь юном возрасте замечаете то, что не замечают другие, – с задумчивой улыбкой сказал Чехов. – Вы находитесь на месте простого человека, но смотрите на вещи немного с другого ракурса, понимаете, о чём я? А для журналиста это очень важно! Он должен суметь донести до народа свою уникальную мысль или идею, изложенную логично, убедительно и грамотно. Ваша работа, Герман, не только интересна своим содержанием, но и отличается своеобразным стилем изложения, как я уже успел отметить. Да и ошибок я в ней не нашел! Это, несомненно, свидетельствует о том, что уровень вашей подготовки высок.

– Платон Николаевич, спасибо! Я согласен с вами относительно задач журналиста! – восторженно закивал Герман.

«Пф, да из тебя журналист, как из меня ромашка! Не зазнавайся, простачок!» – подал голос затаившийся папоротник.

Но для Германа его едкое замечание было уже не столь важно. Профессор кинул беглый взгляд на свои часы и торопливо сказал:

– Что ж, собеседование объявляю оконченным! Вы приняты, Герман Олегович! Пока что в ряды студентов первого курса отделения журналистики! А там… посмотрим!

Улыбка тут же сошла с уст юноши, а папоротник недовольно запротестовал. Герман молча наблюдал за тем, как Чехов собирает документы со стола, не в силах сказать ни слова, а его челюсть словно парализовало.

– Принят? – робко переспросил юноша. – А как же… экзамен?

– В экзамене нуждаются лишь те, в ком я не уверен, – строго ответил профессор. – Лично вам я готов дать шанс.

Герман ошарашенно хлопал глазами и пытался собраться с мыслями. Его переполняли сразу несколько противоречивых чувств: злость на тётку за её опрометчивый поступок (А вдруг она отдала бы НЕ ТЕ рукописи?!), радость от поступления на заветное отделение (Я точно такого не ожидал, но я так счастлив!) и страх перед объяснением с одногруппниками (Как они отнесутся к тому, что я прошёл без экзамена?)

– Ах да, – профессор отвлёкся от стола и поднял глаза на притихшего юношу. – Передайте уважаемым абитуриентам, что их ждёт написание статьи на тему «Гражданин и государство» и, конечно же, собеседование на тему: «Почему я выбрал профессию журналиста?» Вопросы есть?

Герман лишь замотал головой, быстро моргая, чтобы прийти в себя. Ещё будучи в состоянии смятения, он неуверенно начал: 

– Платон Николаевич, я… я несказанно рад, но…это так неожиданно, что…

«Как же ты мне надоел, мямля! Надеюсь, хозяин пожалеет о том, что взял такого размазню…»

Герман бросил уничтожающий взгляд на папоротник и медленно встал, ощущая в себе недюжинный прилив смелости и решительности:

– Платон Николаевич, я благодарен вам за доверие и шанс, который вы мне предоставили! Но позвольте мне сдать экзамен наравне с остальными! Я хочу, чтобы вы убедились в том, что я не занимаю чужое место!

Профессор снял очки и с недоумением уставился на Германа, изучая его серьёзное нахмуренное лицо и сжатые кулаки. Затем он выпрямился и, бросив пенсе на стопку бумаг, вкрадчиво спросил:

– Вы уверены, Герман? Всё-таки не каждому я предоставляю такую возможность…

– Да, Платон Николаевич! – без нотки сомнения отрезал юноша.

– Что ж, в таком случае не смею вас отговаривать, – развёл руками профессор. – Жду вас на творческий экзамен вместе с остальными абитуриентами. Подготовьтесь как следует, пожалуйста.

Герман поблагодарил профессора и, попрощавшись, удалился из кабинета. Чехов медленно опустился в своё кресло и, положив ногу на ногу, задумчиво поглядел в окно.

«Ой, дурааак! – обречённо протянул папоротник. - И зачем только ты его взял? С ним хлопот не оберёшься!»

– А парень-то прошёл мою проверку! – усмехнувшись, произнёс Чехов –  Посмотрим, справится ли со второй…