Рахмат очень довольный тем, что обрел прежний, привычный облик, вытащил из кармана аккуратную квадратную шапочку и нацепил ее на свои стриженные волосы, а, Конан, которому не требовалось приводить себя в божеский вид, уже выводил из конюшни пару лошадей, прибавляя ко всем прочим преступлениям Рахмата еще и конокрадство, в котором ранее тот уличен не был.

Ночь обещала быть долгой и оживленной, ибо разгоряченные и обозленные стражи порядка, во главе с Аннамурад-готуром, несомненно бросятся в погоню, а городские власти, прослышав о том, что аграпурский вор Рахмат имел наглость скрываться под самым носом у государственных ищеек и морочить им головы, перевернут с ног на голову кварталы бедноты. В общем, климат Аграпура в ближайшее время был резко противопоказан молодому туранцу и его невольному сообщнику.

— Несчастный Салим — прокричал Рахмат, подгоняя своего коня — Прийдется ему расстаться со своим золотом. Аннамурад-готур крыса злопамятная и так просто не выпустит беднягу Абадала… Киммериец весело хмыкнул, представив толстую рожу трактирщика, которому так не повезло в этот злосчастный вечер с беспокойными гостями.

— Надеюсь толстокожий варвар хорошо разбирается в лошадях — Рахмат вцепился в свою лошадь, точно в последнюю надежду — Ехать нам прийдется быстро и долго.

…..Стражники у городских ворот Аграпура, а, назывались они Южный оплот и были самыми захудалыми, выскочив на шум и крики, не успели опомниться, как в глаза им полетела мелкая, едкая пыль, а страшный всадник, огромный, точно демон ночи, разметав тех, кто имел несчастье попасться под копыта его лошади, мощным движением распахнул городские ворота и был таков. Вслед за ним вылетел еще один конник и растворился в ночной тьме.

******.Глава 2. Уговор.

— Знаешь, Конан — Рахмат сноровисто сдирал нежное птичье мясо, зарумяненное до хрустящей корочки, крепкими белыми зубами с обугленного прута, зменившего беглецам вертел — Сами боги свели нас с тобой до пары, северянин.

Туранец с аппетитом поедал свою порцию жаркого, с жадностью слизывая жир, текущий по рукам — Я умелый вор, вор удачливый, но, воин — никакой. Прирезать пьяного урода, похотливого и мерзкого-это пожалуста, а вот дальше…Моя же затея требует не только хитрости, но и сильных мускулов — он одобрительно хлопнул своего спутника по мощной руке — и умения махать мечом.

Конан, слегка мрачный от того, что случай порушил его планы, связанные с пребыванием в столице Турана, но, одновременно сытый и ленивый (северянин умял большую часть мяса, хотя птица это и не еда вовсе, а, так, закуска для настоящего мужчины), благосклонно внимал речам своего невольного товарища. Его даже слегка клонило в дрему, но острый локоток назойливого туранца подпихивал Конана в бок всякий раз, как его голова начинала падать на грудь.

— Экий увалень — неодобрительно бурчал Рахмат, обтирая жирные пальцы об одежду — Я о деле толкую, да о таком, что тебе, неотесанная деревенщина из северной глухомани, и не снилось. Очнись и послушай меня, дубина!

— Я, вообще, не понимаю, с какой такой радости, я сижу с тобой в степи, давлюсь сухим мясом, вместо того, чтобы отдыхать в лучшем борделе Аграпура. У меня там море знакомых… — киммериец слегка разозлился на докучливого приставалу — И что это еще за дела могут быть у меня с такой прыткой блохой, как ты?

Вытянув ноги, варвар подтащил поближе седло и лег по удобней:

— Удачливый вор — пробормотал он, скаля зубы — Когда я тебя встретил, ты пускал сопли и отсвечивал задом в грязном трактире и грозила тебе смертная казнь, жутко жестокая, судя по твоим словам.

Туранец слегка надулся — сравнение с блохой, насекомым мерзким и надоедливым, ему не польстило. Но, решив, что обижаться на грубияна варвара — себе дороже, оттаял и заметив, что пронзительно-синие глаза спутника смотрят совсем не сонно, а даже с хорошо читаемым интересом взбодрился и продолжил говорить, предварительно смочив горло глотком воды из фляги.

— Деревенщина! — пренебрежительно махнул рукой Рахмат и даже икнул от удовольствия — Ты посмотри, как ты ходишь, как одеваешься, да и прическа у тебя дикая — патлы висят до плеч, точно у последнего кочевника, морда такая, что хоть сейчас хватай за разбой, а, уж оружие…

Конан хмыкнул — вначале он решил слегка отшлепать наглого не по годам щенка,

но передумав, лишь окинул его взглядом прищуренных глаз.

Разительно преобразилась бывшая трактирная служка. Северянин теперь только диву давался, как мог он, Конан, так лопухнуться.

— Мы составим отличную пару — голос Рахмата зазвучал тише, хотя на много лиг вокруг не наблюдалось ни одного человека, способного подслушать его слова.

— Ты говорил о прибыльном дельце, помнится — голос северянина по-прежнему ленивый, но не равнодушный, внушил туранцу надежду в то, что, задуманная им затея, выгорит. — Что-то болтал о риске, золоте и дальних дорогах.

— Дорога дальняя, лентяй, можешь поверить! — горячо зашептал Рахмат, озираясь по сторонам и наклоняясь прямо к уху северянина — Есть местечко, не слишком близко к Турану, называется Вейнджан, княжество, богами забытое. Живут там язычники, в Тарима неверующие — Конан пренебрежительно сплюнул, показывая, что язычники ему не в диковинку, а, о Вейнджане он и знать не знает — Страна мелкая, не чета Турану — Рахмат продолжал говорить, все больше и больше воодушевляясь от собственных слов — но богатая, до жути. Знать ходит в золотых доспехах, драгоценными камнями, вымощены дорожки в садах богатеев, но, это не самое главное..

— Что может быть лучше золота и драгоценных камней для такого

деревенщины, как я? — Конана уже начинал забавлять алчный огонек, разгорающийся в глазах юноши — Остепенюсь, куплю дом, стану толстым и ленивым, заведу себе жену, тоже толстую и ленивую…

— Жемчужина, варвар… жемчужина! — туранец шептал все тише и тише и северянину приходилось наклоняться, чтобы услышать хоть слово — Черная жемчужина проклятых богов этих далеких земель. Говорят, она способна творить чудеса — возвращать здоровье больным, богатство бедным и даже — голос Рахмата шелестел, точно сухие листья под ногами — даже может вернуть мертвого из царства Нергала…

— Брехня! — Конан медленно накручивал темные пряди волос себе на палец, но синие глаза его в упор смотрели на туранца — этого не могут делать даже жрецы всемогущего Митры. Никому, кроме богов, не дана власть возвращать мертвых в мир живых, разве что — он зло хмыкнул — в виде безмозглых зомби или черных убийц, творящих зло, пьющих кровь, от которой зависит их полуществование..

— Жемчужина может это! — в глазах Рахмата появился фанатичный блеск и киммериец устыдился своих сомнений — Ваши западные боги слишком молоды и неопытны, а, боги Востока, могущественны и всесильны. Камень, жемчужина, принадлежала какому-то восточному божеству, любившему шляться по миру людей, развлекаться и творить чудеса. Отсюда её удивительная сила.

— Предположим — северянин легко согласился со словами Рахмата — Зачем тебе это чудо вор? Собираешься излечиться от неуемной тяги к чужим вещам? Не зря ведь тебя разыскивают по всей империи..

— У меня особые счеты и с империей, и с ее королем, да накажет его Эрлик половым бессилием, да завянут все цветы в его жизни! — туранец с ненавистью выплюнул последние слова и уставился на Конана невидящими, абсолютно пустыми глазами — Мои друзья мертвы и никакая жемчужина не возродит их, но, любой владыка — западный или восточный, король или хан, с радостью отдадут за подобную безделушку добрую половину своих владений. Мы сможем выбирать из множества предложений. Я не хочу всю жизнь быть вором, хотя, клянусь Белом, я достиг совершенства в своем ремесле. Мне не улыбается быть живьем сваренным в кипящем масле на главной площади Аграпура..

— Постой. постой..- темные брови Конана взлетели и, нахмурясь, сошлись у переносицы — Что-то я слышал совсем недавно о котлах, изменниках и кипящем масле. Уж не твой ли, достопочтимый отец, туранец, был казнен пару месяцев назад подобным способом за измену?

— Все это грязная клевета и наветы! — плечи Рахмата опустились от горя — Досужая болтовня, пересуды недостойных людишек! Мой отец и учитель был честным вором, а не изменником. Его подставили, подло и недостойно самые близкие ему люди, предали и отдали в руки палача, а меня теперь разыскивают по всей империи. Даже у стражника, стерегущего ворота в захудалой деревеньке, есть мое описание.

— Занятная история-Конан покачал головой и сладко потянулся, зевая во весь рот — Много брехни, не без этого, но что-то в твоей истории есть. Так где, говоришь, находится твой Вайнджан? Небось у Нергала на куличках?

— В Вендии, северянин, Вейнджан находится в Вендии — спокойно, словно речь шла о трактире на соседней улице, ответил Рахмат — В Вендии…в какой-то ее части. Точнее не скажу, но можно посмотреть карту.

— Заняться все равно нечем — Конан заинтересованно вглядывался в пестро раскрашенный свиток тонкого пергамента — Я, правда, строил кое-какие планы, связанные с Аграпуром. Но, раз уж так случилось, что я вместе с тобой объявлен вне закона, то выбирать особо не из чего..

— Ты был объявлен вне закона еще тогда, когда я под стол пешком ходил — рассудительно ответил юноша — Причем, не только в Туране. Представь, Конан, мы отправляемся в страну шестируких богов, томных женщин и проклятых джунглей..

— Это уж точно! — буркнул Конан, вспоминая кое-какие свои приключения — Слишком молод ты для такого похода…и для томных шестируких женщин тоже, кстати..

— Скажешь тоже — обиженно протянул Рахмат — Они без меня просто жить не могут и самое главное — туранец весело подмигнул киммерийцу — Чем старше они становятся, тем больше золота они отсыпают бедняге Рахмату.