-Просто поезжай — он сказал это таким тоном, словно ничего не имело значения. Но я прекрасно знал этого парня. Ему потребуется еще много времени, чтобы прийти в себя, и переключиться на какую-нибудь другую. И обязательно, замена предыдущей будет ничуть не лучше прежней. Ему вновь причинят боль, а набитых шишек на голове станет на одну больше.

Ощутив, как атмосфера внутри машины становится тяжелой и мрачной, я стал быстро перебирать в голове варианты, как можно было отвлечь и себя и Роба от гнетущих мыслей. Ведь если я сейчас не вырулю в противоположную сторону, вынырнуть из того болота, которое находилось у меня в голове, получиться не скоро.

Мысленно встрепенувшись, я повернулся и в игривом тоне поинтересовался, указывая на синяк, украшающий мою скулу:

— Даже не спросишь, откуда это?

— Твои вечные выкрутасы меня не удивляют. Могу поспорить, ты сам затеял все это дерьмо.

— Эй! Это был благородный жест. Я спасал даму от грубых приставаний не совсем трезвых дядечек — вспоминая тех троих головорезов, кровь так и вскипает в моих венах. Отделали они меня, будь здоров. Грудь и живот до сих пор побаливают. Но зато вся дурь мигом вылетела из головы.

— Ага! А потом она тебе до утра в благодарностях рассыпалась!

— Ну, не без этого — расплылся в довольной улыбке.

— Вер — позвали меня спустя несколько минут тишины.

— Хмм?

— Не приближайся к ним.

Леодеган

Когда мы, наконец, оказались дома, я плюхнулся на диван, закидывая ноги на рядом стоящий журнальный столик и, облегченно выдохнул. Долгой рабочей неделе пришел конец, а впереди ждали отличные выходные, которые я проведу вместе со своей красавицей.

— Ты бы для начала снял верхнюю одежду, прежде чем так бесцеремонно разваливаться в гостиной — ко мне подошла улыбающаяся Кристин и потянулась к пуговицам на моем пальто. Перехватив ее руки, я лукавым взглядом посмотрел на нее и потянул на себя.

— Может, я просто сильно рад, что не увижу тебя до понедельника? — прищурившись, она в своей манере изогнула губки и схватила меня за волосы на затылке.

— Повтори это еще раз, милый, и тогда весь уик-энд проведу с тобой я, а не Габриэлла — подняв руки вверх в примирительном жесте, я рассмеялся от души и запрокинул назад голову.

— Сдаюсь, только отпусти уже мои волосы! — сделав, как я просил, она обняла меня за шею и удобней устроилась на мне.

— Разве ты совсем не будешь скучать?

— Несомненно, буду, но думаю, Пит не поймет, увидев завтра тебя, а не Габи.

— А-а-а! Значит, это всего лишь забота о Пите?

— Разумеется. Детка, ты же знаешь меня — не переставая улыбаться, ответил я, смотря на то, как губы Кристин слегка дернулись от сдерживаемой ответной улыбки.

— Я тебя очень хорошо знаю, дорогой, и поэтому со стопроцентной уверенностью заявляю, что ты врешь.

— Я? Никогда! — прикрыв глаза и задержав дыхание на пару секунд, как они обе всегда это делали, когда хотели закатить глаза, она поднимается с меня и идет вверх по лестнице на второй этаж.

— Повесь пальто в шкаф и иди в ванную, она скоро присоединиться к тебе.

— Так меня сегодня ждет массаж?

— Да! — крикнула Кристин со второго этажа пентхауса. — Несмотря на твое отвратительное поведение — усмехнувшись, я снял с себя верхнюю одежду и убрал ее в шкаф-купе, которое размещалось в противоположной стене от дверей лифта.

Когда я оказался у себя в спальне, я не стал останавливаться, и прошел сразу в ванную комнату.

У меня было минут пятнадцать в запасе, и поэтому я неторопливо подошел к зеркалу, висевшему напротив черной мраморной раковины с позолоченным краном и в тон ей столешницы, на которой располагались мои туалетные принадлежности. Проведя рукой по прохладной поверхности, я подумал о человеке, которому принадлежало все здесь. Абсолютно все. Даже наши жизни двигались в направлении, отталкиваясь от решений, принимаемых этим самым мужчиной. Но самым ужасным было то, что я никак не мог изменить этого. Сколько бы сил и времени ни затрачивалось, я был не в состоянии избавить нас от его влияния.

Почувствовав недостаток кислорода, я схватился за узел на галстуке и потянул тот вниз. Освободившись от злополучной удавки, а заодно и пиджака, я расстегнул все пуговицы на рубашке и включил кран с холодной водой. Но, даже ополоснув лицо и шею, я по-прежнему ощущал удушливость. Эти стены были как клетка, а их давление убивало меня, когда я находился здесь без нее.

Запустив пальцы в волосы, я растрепал их, и чтобы не метаться, как загнанный в угол зверь, распахнул стеклянные двери просторной душевой кабины, и включил воду, не заботясь ни о температуре падающих на меня капель, ни об остатках одежды.

Опершись руками о стену, я склонил голову, и начал глубоко вдыхать и выдыхать, в надежде получить успокоение. И даже не сразу заметил, когда вода перестала течь на меня.

— Давай я помогу тебе — посмотрев через плечо, я увидел ее. Самое совершенное создание из всех.

Габриэлла была в одном черном кружевном белье, а ее длинные светлые волосы были скреплены китайской заколкой, в виде резной палочки из красного дерева с золотым концом. Некоторые пряди специально выбивались из прически, и мягко обрамляли ее лицо с высокими скулами, розовыми пухлыми губками и выразительными черными глазами. Глазами, которые однажды изменили всю мою жизнь.

— Я даже не знаю, что сказать.

— Ничего не говори — стянув с меня рубашку, она скинула ее на пол, и я услышал довольно смачный шлепок.

— С брюками разберись сам, а я пока наполню ванную — когда она стала отворачиваться от меня, я моментально отвел взгляд, чтобы не видеть зверства, причиненного ей.

Быстро справившись с ремнем, я затратил больше минуты на то, чтобы спустить с себя полностью мокрые брюки и боксеры.

— Черт! — проворчал я, когда, было, чуть не грохнулся на пол, запутавшись в ворохе одежды под ногами.

— Все в порядке?

— Да. Просто напомни мне, когда я в следующий раз решу принять душ в одежде, этого не делать.

— Залазь уже — улыбнулась она.

Я подошел к большой круглой ванной с гидромассажем, в которой с легкостью могли поместиться четверо, и когда шагнул в нее одной ногой, получил легкий удар по своей заднице. Тут же развернувшись, я постарался изобразить оскорбленное самолюбие:

— Только что, это было домогательство? — мое настроение вновь улучшилось. А когда я полностью погрузился в горячую воду с душистой пеной, ощутил как все ноющие мышцы моего тела медленно расслабляются.

— Подашь на меня в суд? — усевшись на борт ванны, Габи обвила мой торс ногами и придвинула ближе маленький плетеный столик со всеми необходимыми мыльными принадлежностями на нем.

— А ведь у меня есть знакомые там.

— Неужели? И что, влиятельные знакомые? — намочив губку в воде, она налила на нее небольшое количество геля для душа и взбила до образования пены.

— Ты и не представляешь, насколько — откинувшись на нее и полностью открывшись, я стал наслаждаться ее прикосновениями к моей груди, ключице, животе и рукам.

— Тогда я должна найти способ договориться с вами — неожиданно ее рука скользнула ниже, уходя под воду, но я успел перехватить ее.

— Что ты делаешь? — мой голос вмиг охрип, а тело напряглось.

— Спасибо за цветы, дорогой — чмокнув меня в щеку, она вновь принялась тереть меня губкой.

Вспомнив, что сегодня утром, как только приехал на работу, сделал заказ с доставкой на дом более двухсот штук розовых альстромерий и попросил нашу домоправительницу расставить их по всей комнате Габриэллы, я расплылся в улыбке.

— Понравились?

— Мои любимые.

— Хотел поднять тебе настроение. В последнее время ты была какой-то задумчивой — откинувшись вперед, предоставил в полное распоряжение свою спину.

— Есть одна вещь, которая меня беспокоит. Хотя я не уверена.

— Расскажи.

— Это насчет Эвелин — сполоснув губку и отжав ее от воды, она взяла пластиковый ковш и, велев мне развернуться, начала поливать с его помощью мне на голову.

— Надеюсь, это не из-за того, что я упомянул ее в разговоре с Кристин? — я все еще чувствовал вину за свою несдержанность. Даже если мне и не нравилось, то, что она продолжала хранить тайну того вечера, я не имел права требовать от нее ответов. Тем более с помощью таких низких рычагов давления, как упоминания женщины, что принесла в ее жизнь одну лишь боль и страдания.

— Нет. Но я заметила, что последние три месяца о ней нет никаких новостей. Нигде. Телевидение, журналы, интернет — ничего.

— Думаешь, затишье перед бурей?

— Не знаю, но это настораживает меня — взяв флакон шампуня, она выдавила необходимое количество себе на руку, и стала массажными движениями втирать мне его в волосы. Закрыв глаза, я отдался ощущениям, и когда Габи стала массировать виски, чуть простонал.

— Как хорошо! — но наслаждение не затуманило мой разум.

Ее слова относительно Эвелин имели место для размышления. Ведь эта женщина отдала душу самому дьяволу, чтобы пользоваться привилегиями его денег, связей и власти. И одно из любимейших ее занятий было блистание в СМИ, причин для которых хватало с лихвой: благотворительность, введение легального бизнеса мужа, собственная линия ювелирных украшений, многочисленные мероприятия, приемы, выставки. Ведь единственное, что у нее было — это ее общественный образ, за который она хваталась, как за спасательный круг. Потому что нельзя быть настолько хладнокровной и бесчувственной, чтобы не пропускать через себя то, на что она обрекла себя, выйдя замуж за монстра. И именно из-за этого я не могу до сих пор решить для себя, презираю я ее, или же все-таки жалею.

— Я попробую что-нибудь выяснить, но сама знаешь, что здесь нельзя говорить наверняка. Но если задуматься, это действительно странно. На пороге того, как наше время подходит к концу, в ее жизни происходят изменения, которые меняют привычный для нее образ жизни. А если это какой-то план?