— Что тут про бедную девушку плетут? — разобиженная такой странной оценкой, я тотчас возникла (и довольно громко). — Кто же я по-твоему? И берегись, если непочтительно ответишь!
— Не нравится — не слушай. Все мы есть «животные умные» или, если хотите сомнительного комплимента, «человеки умные». Разумом в наших мыслях, писаниях и деяниях и не пахнет — в наличии только интеллект! Весьма могучий, согласен, но это — совершенно иное качество! Негодяй может быть гениальным, но разумным — никогда. Исключение я готов сделать для определённого слоя людей веры и искусства, что, как говорится, погоды не делает.
— Тогда просвети нас, что ты понимаешь под понятием «разум», — вполне законно потребовал всё ещё недовольный Станислав. Серж пожал плечами так, словно разрывал невидимые путы:
— Пожалуйста! Запросто. Только уж извините, ребятки, определение будет настолько простым, что дальше некуда. Я бы «разум» сравнил с врождённой самодисциплиной. Которой у нас никогда не было и, судя по развивающимся в бешеном темпе событиям на этой планете, никогда не будет. Поздно.
Мне понравилось, что Серёжины оппоненты не накинулись на него с немедленной оголтелой критикой, как сделала бы я, а довольно долго обдумывали предложенное им откровение образцового отличника: «Разум — это дисциплинированный ум…» Конечно, всё получалось проще некуда: требуется немножко ответственности заиметь, а там и «золотой век» на пороге! Но каждый хочет, чтобы совесть сначала появилась у соседа…
Так и не дождавшись лихой контратаки со стороны «ребяток», я не выдержала и изложила свои соображения по поводу учительских идей рыцаря — как всегда звонко, напористо и убедительно. Однако Серж заметил, что введение новых свежих сил в уже закончившуюся дискуссию о перспективах развития так называемого человечества является запрещённым приёмом, и добавил, что принципиально не считает предложенную им категорию чем-то вроде очередного качества, которое можно воспитать или как-то натренировать.
— Рискну повториться, мисс, — (о, неужели опять официальность?), — но скажу, что понятие «разумности», «дисциплинированности ума», скорее всего, вообще неприменимо к животному организму, на сколь высокой ступени эволюционного развития он ни находился бы. Об этом свидетельствует трагедия одного из самых вдохновенных призывов в нашей истории — знаменитой «Нагорной проповеди». Будучи произнесённая самым обычным, понятным и доступным языком, а затем размноженная миллиардными тиражами, она, тем не менее, осталась не просто невостребованной за многие тысячелетия, но и всегда была для существа, которое вы столь упорно именуете «хомо сапиенс», гораздо более далекой и чуждой, нежели, скажем, звуки волчьего воя из соседнего леса. Завывание куда как понятно — либо на охоту, либо от тоски… А изложенная в проповеди воля Всевышнего требовала от человека именно внутреннего ограничения своих всевозможных хватательных потребностей! Откуда же было взяться такому чуду у представителей биологического рода, которые до сих пор иногда воспроизводят потомство с шестью пальцами на ногах, а во сне хватаются за воздух, словно всё ещё падают с дерева?
— Какое счастье, что Всевышний оказался куда более снисходительным к своим созданиям, чем ты! — усмехнулся Инфантьев. — И куда менее велеречивым. Показал идеал, предложил путь, дал свободу воли — вот и всё!
— А в итоге? А что в итоге, Кир? — издевательским голоском пропел Серж. — Готов повторить, если давеча ты не расслышал: «вибраторы космического пространства»! И ещё много чего имеется в «шкатулке Пандоры» — отложено и припрятано про запас то там, то здесь!
— «Здесь» — это где именно? — встрела я с вопросом. — Можно поинтересоваться?
— Не лови, пожалуйста, меня на слове, — неожиданно сердито отозвался рыцарь. — Я ничего не собирался конкретизировать!
— Понимаю, просто оговорился, — смиренно опустив глазки, промолвила я, — бывает… Ладно, если предложено заканчивать — давайте заканчивать. А всё же любопытно узнать: почему вы так сцепились? Что послужило отправной точкой?
— Всё, как ни странно, началось издалека, — пояснение решил дать Станислав (я заметила, что он продолжает оставаться настороже и очень внимательно всех слушает). — Речь зашла о подлинной причине разногласий между «Элитой» и нашим «Союзом». Рыцарь изволил утверждать, что корень зла не в идеологии, а в вещах сугубо материального порядка.
— Это в каких же? — удивилась я. — В территориальных спорах, что ли? Так Галактика, вроде бы, уже почти поделена…
— А кроме? — задал вопрос рыцарь. — Очень занимательно, что по этому поводу думаешь ты!
— Ну-уу, тогда остаются… — я наморщила лоб, изображая настоящее раздумье, хотя напрягать извилины тут было излишне, — остаются только разногласия по поводу способов добычи энергии!
— В самую точку. Теперь о претензиях: кто к кому, и что именно не нравится?
— Разумеется, мы — к ним! По распоряжению правителей «Элиты» идёт активная разработка не только одиноких галактических объектов, но и звёзд с безжизненными планетами в центральной области Ядра, что чревато необратимыми изменениями простран…
— Это на ваш взгляд, — весьма невежливо перебил Серж. — А что они?
— А они считают так: ничего страшного не происходит, и всё под контролем. Однако по их методике ведения работ космическое светило полностью гасится, а это уже самое настоящее варварство!
Серж сделал очень глубокий кивок, а затем обернулся к Инфантьеву:
— Не правда ли, как слаженно? Вы что, заучивали с одного листа?
— Подожди-погоди! — поспешила вмешаться я. — У тебя разве есть иное объяснение? Выудил из недр «компакт-библиотеки»?
— Из каких, там, недр! Всё лежит на поверхности. Чья энергия, как говорится, чище? А добыча дешевле?
— Но при чём тут…
— А в этом всё дело. В общем и целом космополитическая система под названием «Элита» гораздо богаче другой подобной системы, наречённой «Союзом-Содружеством Звёздных Систем». Что позволяет ей осуществлять операции такого космического масштаба и такой экономической выгоды, что у вас просто слюнки текут от зависти! Я уверен: твой Командор это подтвердит, хотя и поломается немного.
— Вот так вывод — не уступающий по сложности твоим откровениям о разуме! Ты что, дальше чем «дважды два равняется…» в науках не пошел?
— Нет-нет, моя драгоценная Эльза, минуточку и секундочку внимания! Коль вы меня ославили, то я выскажусь! — (Серж основательно порылся в карманах и выбросил на стол небольшую продолговатую, хорошо знакомую коробочку). — Вот перед вами лежит основа всей нашей многострадальной цивилизации — так называемый «элементарный энергетический заряд», равный одной условной единице. Его вставляют в рукоять бластера в качестве обоймы; он помещается в питательное гнездо управления вездехода и тому подобных транспортных устройств; наконец он закладывается в энергометры, без которых у себя дома вы и шагу не сделаете да и здесь с их помощью расплачиваетесь за обеды, ужины и завтраки. Как и во все времена, бесплатно кормить несчастного человека не желают, хотя вполне можно было бы. Этому прямоугольничку подчинено всё: дабы втолкнуть в него определённое количество сверхконцентрированной энергии, уничтожаются звёзды; в безвоздушном пространстве строятся гигантские перерабатывающие заводы; конструируются специальные хранилища, названные энергетическими банками, где каждый работающий гражданин (как, впрочем, и большое количество неработающих) может открывать индивидуальные энергетические счета для оплаты различных услуг, то есть собственного достойного существования. Кроме того, для домашнего пользования и для путешествий предусмотрены шифрованные энергоконтейнеры ёмкостью от десяти тысяч до миллиона единиц — симпатичные, удобные чемоданчики, с помощью которых легко подзаряжаются вот такие элементарные заряды, — (Серж щёлкнул пальцем по коробочке, и она завертелась с тихим шорохом). — С одной стороны, очень даже неплохо придумано! Но вот другая сторона дела настолько неприглядна, что мне даже и не стоило надрывать голосовые связки в споре с Инфантьевым по поводу исторических перспектив насквозь фальшивого рода людского. Нет, о мужественный и готовый к самопожертвованию «Страж», у истоков бытия всё-таки стояла здоровенная, сообразительная от природы обезьяна, отведавшая однажды жареного мяса, запомнившая его восхитительный вкус и сумевшая на основе этого выстроить свою фантастическую эволюцию! Уже потом ей понадобились различные игрушки вроде философии, искусства и религии — утешение для слабых, не умеющих заниматься так называемым «научным прогрессом» и не знающих, как с его помощью можно отлично и жить, и властвовать. А вы до сих пор орёте свои проповеди — теперь уже на всю Галактику — и не в силах понять, что такой дорогой ко Всевышнему не дойти!
— Я понимаю только одно: по части цинизма тебе нет равных, — Кирилл Инфантьев подошёл к столу, опёрся о него обеими руками и произнёс обвинительным тоном: — Но как же ты можешь тогда даже заикаться о каких-то своих отношениях с «Орденом Иоаннитов»?
— Первая обязанность истинного «госпитальера» — идти на помощь, — сурово и несколько горделиво возразил Серж. — И никто не посмеет меня упрекнуть, что я этого не делал!
— А первая обязанность «рыцаря повиновения» из «Общества Джошуа» — беспрекословное подчинение приказам вышестоящих, — (я решила, что пора начинать заключительную игру). — Ребята, наше путешествие подошло к концу. Может быть, теперь объясните откровенно: кто вы такие и что из себя представляете?
Инфантьев выпрямился, неторопливо подошёл ко мне так близко, что я почувствовала его дыхание, постоял немного молча, а потом тихо спросил: