Я не знала, отчего Инфантьев так упорно не хотел делать никакой карьеры и почему позволял использовать себя в качестве простой пешки, но чувствовала, что его верности избранному пути стоит только позавидовать.
— Ки-ир! — позвала я и, когда он повернулся с видом, более чем стоическим и пуританским, попросила: — Иди сюда… сядь. Нам нужно окончательно всё выяснить.
Он подчинился и произвел просимое действие, а вот Станиславу моё предложение не слишком-то понравилось: он уселся на самый краешек кресла, которое расположил так, чтобы из него очень удобно было выскочить и броситься наутёк. Куда вот только?
Серж, кажется, из принципа остался стоять, однако занял положение аккурат между Кириллом и мною. Не желая затягивать паузу и разыгрывать дешёвые спектакли с игрой на нервах, я сразу же сказала о главном:
— Мальчики, будем откровенны: мне известно, что с самого начала вам отдали распоряжение подготовить для меня «несчастный случай», в финале которого подразумевался смертельный исход. В дальнейшем планы вашего хозяина несколько изменились — судя по действиям «Малыша», в качестве заложницы я представляла большую ценность. Это — дело второе, а пока меня интересует дело первое: кто отдал вам приказ и по какому праву? Стас, дорогой, не дёргайся так, а не то свалишься на пол…
— Думаю, вы уже поняли, госпожа Эльза, что ответа на ваш вопрос не будет, — угрюмо сказал Инфантьев. — Я в свои проблемы никого не посвящаю и решаю их сам, а Стас… Станислав Ладвин настолько дорожит своей драгоценной будущностью, что не станет рисковать ей ни в малейшей степени.
— Да какое же у него может быть будущее без нас? — откровенно удивилась я. — Только мой отец может предоставить ему все условия для карьеры плюс в сложные моменты поддержку всего клана фон Хётцен! Что он выигрывает в случае отказа — дальнейшее прозябание на этой планете?
— О чём вы говорите, «Эль-Эль»? — Ладвин-младший неаккуратно вытер основательно вспотевший лоб. — Какое содействие мне окажет Командор, когда узнает, что я действовал против него? Будет нормально, если под хорошее настроение простит и не арестует!
— Последнего не случится, это могу гарантировать, — твёрдо сказала я. — Да, ты работал против нас; да, ты сконструировал и установил, где только можно, подслушивающие «жучки» — они были обезврежены мною в первую же ночь. Но ведь я тебе в определённой мере обязана жизнью, а «Эль-Эль» долгов не забывает! Кроме того, может быть, за тобою числятся и другие хорошие поступки? Атамана Тита вовремя привёл тоже ты!
— Вы угадали, — Стас смущённо потупился. — После того, как мы расстались с Иннокентием, я оставил в тех лесах некое устройство… И пока в нём не иссякнет энергия, никто из банды этого атамана не сможет связаться по обычной радиосвязи с… э-э… с одним человеком на Станции. Все частоты блокированы особыми наведёнными помехами.
— Так это же чудесно! — я вполне искренне захлопала в ладоши. — Этот самый «один человек» до сих пор остаётся в неведении!
— Если только к нему не послан специальный гонец, — заметил вдруг Серж.
Я ответила ему выразительным взглядом, предлагающим пока помолчать, но было поздно: Станиславом вновь овладел испуг. Господи, какому же монстру он подчинялся!
Мысленно перебрав имеющиеся в запасе «картинки», я решилась зайти с бубновой дамы. Правда, колода была наполовину краплёной, да и «дама»-то…
— Я не знаю, Стас, чего ты опасаешься, если останешься тут, в неприступной крепости рыцаря де Пери, — с напором заявила я и, помолчав, негромко добавила: — Ты хоть знаешь, что покрываешь убийцу своей матери?
Станислав поднял голову и с изумлением посмотрел на меня. Потом на Кирилла (лицо Инфантьева отразило напряжённую работу мысли), потом на Сержа, который глядел куда-то вдаль, словно ничего и не слышал. Затем сын начальника Станции очень неуверенно произнёс:
— Это был несчастный случай…
— Никак нет — тщательно спланированное преступление, — холодно возразила я и, поднявшись, стала плавно расхаживать вокруг стола, подробно излагая свою давно продуманную версию. К сожалению, мне так и не удалось догадаться, за что именно с Ниной Ладвиной расправились — пришлось опять заниматься сочинительством:
— …а в качестве орудия преступления была избрана гнилая природа этой чёртовой планеты! Твой хозяин, Стас, которого я назвала «Незнакомцем в маске», обратил внимание на то, что возле третьего «цветка» почему-то начинает образовываться новая «зона ночной смерти» — он же сам нёс вахты на малых станциях, верно? Да, внешняя защита запускалась каждый вечер и исправно функционировала, но если её дистанционно отключить… — (тут Ладвин-младший смертельно побледнел). — Одним словом, в руках негодяя оказалось изуверское оружие со спущенным предохранителем!
— Но у мамы не было врагов… — жалко пробормотал Станислав, и его рыжеватые усики задрожали. — К ней все замечательно относились!
— Не будь столь наивным, — (я отчего-то не испытывала особого сочувствия к парню). — Представь, что как-то раз твой отец и «Незнакомец в маске» крепко повздорили…
— Ах, вот оно что! — вдруг воскликнул Инфантьев. — Стало быть, та самая сшибка из-за самовольного ухода с поста… Да, слово «повздорили» — это ещё мягко звучит!
— Об остальном, думаю, вы догадываетесь, — я важно кивнула, стараясь не показывать своей радости от случайного точного попадания. — Чтобы завлечь на станцию № 3 госпожу Ладвину (единственного свободного врача) сначала были хладнокровно уничтожены сотрудники, работавшие там, — легко, как шашки, скинуты с доски… Затем «оборотни» умертвили людей из первой группы спасения и для вящего развлечения — из второй, вместе с парочкой витязей. Снисхождение было проявлено лишь к Кириллу — крутой парень всегда мог пригодиться! Ты же знаешь, каким образом и когда тебя накачали тем самым дьявольским зельем, которое полностью отключило твоё сознание на третьем «цветке»? Всё было учтено: «оборотни» равнодушны к любым живым существам, кроме людей, — кони-то остались целы! — но несчастный Инфантьев был уже полутрупом, и мерзкие твари из «ночной зоны» не почувствовали в нём жизни… Не стоило, конечно, идти добровольцем, но ведь не только «истинные госпитальеры» всегда спешат на выручку — порядочные люди тоже так поступают!
Я не придумывала специально сей комплимент (само собой как-то вырвалось), однако, возможно, он всё же подействовал, ибо Инфантьев встал, подошёл к Станиславу, положил ему руку на плечо и решительно сказал:
— Я по-прежнему не волен говорить, а у тебя, извини, выбор небогатый.
На Ладвина-младшего было неприятно смотреть: он ежеминутно намокал и беспрерывно развозил ладонями обильный пот по щекам и шее. Я слегка испугалась, потому что такое состояние могло указывать на плохую работу сердца, однако голос, которым сын начальника Станции обратился к рыцарю, был вполне твёрдым:
— Серж, ты решил: я могу у тебя остаться?
— Безусловно, — последовал короткий ответ.
Стас несколько раз глубоко вздохнул, а затем попросил воды. Я быстро направилась к мини-синтезатору, и тут мне в спину прозвучало:
— Все приказы, в том числе и на ваше устранение, шли за подписью Эрика Шедуэлла.
Стараясь сохранять нейтральное выражение лица, я неторопливо обернулась. Это было не то имя, которое я надеялась услышать, и в очередной раз подумалось, как же мы крепко недооценили нашего грозного противника.
— Мне кажется, Серёжа, сыну Иоганна Ладвина точно требуется надёжная защита и не только твоя. Теперь я могу поставить вас в известность, что старший связист Базы господин Эрик Шедуэлл мёртв уже больше суток. Как вы, наверное, догадываетесь, в графе «причина смерти» слово «естественная» не стоит.
Реакция присутствующих на это известие вполне оправдала мои желания: Станислав и Кирилл превратились в живописную скульптуру из двух участников, один из которых, судя по внешнему виду, был близок к не известному ещё науке состоянию психического отклонения, а второй являл собой вид настоящего религиозного фаталиста. Человеческое понимание ситуации продемонстрировал лишь непрошибаемый Серж, который разразился негромким сардоническим хохотом. Его настроение я позаботилась тотчас испортить — увы, это было вынуждено в интересах дела.
— Не думаю, о мой самоотверженный друг, что у тебя сейчас имеется повод для веселья! К сожалению, так уж случилось, что ты имеешь к гибели Шедуэлла самое непосредственное отношение.
Пробить броню самоуверенности мне, естественно, не удалось, однако злая улыбочка как-то косо съехала с лица рыцаря, а в его тоне ответного обращения ко мне было многовато наигранности.
— О, кажется, мистическим фантазиям высокоинтеллектуальной дочери Командора просто нет предела! Рискну всё же выразить жалкие мысли: «непосредственностью» можно считать либо прямое участие в преступлении, либо его заказ!
— Ты слишком мало берёшь на себя юридической ответственности, — не мешкая, отпарировала я. — А как насчёт снабжения киллера оружием?
Тут уже воображению Сержа подошёл предел, и он уставился на меня с хорошо растерянным видом. Я не собиралась дольше оставлять его в неведении, и лишь несколько секунд колебалась, какую выбрать наиболее выгодную форму подачи фактического материала.
— О, дорогие мои мальчишки, я сразу хочу отвести от себя вполне возможные подозрения в патологической страсти к интригам! Так уж вышло, что я сама всё узнала только несколько часов назад — а могла и значительно раньше, если бы вездеход с системой спецсвязи был в моём распоряжении со вчерашнего вечера. Впрочем, небольшая разница во времени сейчас никакой роли не играет. Итак, на компьютере гравикатера меня ожидало сообщение — предлагаю вам краткое его изложение. Мой отец Густав фон Хётцен решил провести на «цветке» № 4 особое совещание и пригласил туда ряд работников главной Станции, которые благосклонно отнеслись к подобному знаку внимания. На встречу явились: господа Дэвид Сач, Феликс Бартальски и Эрик Шедуэлл, а также госпожи Инга Инфантьева, Уэнди Шедуэлл и постоянная дежурная Злата Йоркова. Кроме того, по специальному вызову прибыл и сам глава здешней администрации уважаемый Иоганн Ладвин…