— Очень хорошо, что вы все ему помогаете, — сказал он. — Смышленый парень, из него толк будет.

— Да, да, товарищ нарком, он боевой и в подполье нам очень помогал, — заговорил Сергей. — Очень просим вас оставить его в Москве, и, если можно, помогите ему поступить в Коммунистический университет пародов Востока…

— Ну а сами вы где собираетесь учиться?

— Мы будем учиться в Баку.

— И правильно сделаете. Учиться теперь можно и в Баку. Всем вам надо серьезно думать об учебе… Революции нужны свои кадры… А теперь, товарищи, я вас на некоторое время оставлю. Мне нужно пройти к Владимиру Ильичу.

Луначарский обернулся к высокому молодому человеку с черной густой шевелюрой и сказал:

— Включите всех их, четверых, в число представителей на прием к товарищу Ленину.

Анатолий Васильевич вышел.

Секретарь — молодой человек с добрым открытым лицом — пригласил ребят в приемную и предложил им посмотреть альбомы.

— Вот вам альбомы великих художников мира, исключительно интересные альбомы. Смотрите, а у меня дела.

Мухтар пытался разглядывать лежавшие на круглом столе альбомы с цветными репродукциями картин, но краски расплывались у него перед глазами. Все его думы и чувства сосредоточились на одном: он увидит живого Ленина! Какой он? Он должен быть высоким, очень важным и строгим к нему: ведь он незваный гость. И тут же утешал себя тем, что нарком просвещения, наверное, скажет ему о нем. Вдруг Мухтаром овладел страх: как и о чем он будет говорить с Лениным?

Никто не заметил, сколько времени просидели они в приемной, поэтому всем показалось неожиданным, когда вошел секретарь Луначарского и сказал:

— Ребята, пойдемте, Анатолий Васильевич просит проводить вас в приемную Владимира Ильича!

Когда Мухтар с товарищами вошли в приемную, здесь уже находилась большая группа юношей и девушек. В углу за небольшими столиками, уставленными телефонами, сидели два человека и сосредоточенно разбирали какие-то бумаги. В комнате стояла тишина. Оставив ребят в приемной, сопровождающий ушел.

Через несколько минут он возвратился и приветливо обратился к комсомольцам:

— Прошу, товарищ Ленин ждет вас!

Предстоящая встреча, как налетевший вихрь, подхлестнула всех. Волнению не было предела. Комсомольцы растерянно смотрели друг на друга, словно говорили: «Ступай первым». Но никто не мог сделать ни шагу, ноги отяжелели. Никто не мог отважиться. Какой-то молодой матрос первым преодолел оцепенение.

— Пойдемте, друзья, время не терпит! — сказал он шепотом, поднявшись со стула.

Все зашевелились. Поднялись и посланцы Баку. В кабинет они вошли гуськом, но подтянуто, строго по-военному. Самым последним шел Мухтар.

Владимир Ильич Ленин и Луначарский стояли у большого стола. Ильич держал в руках какие-то бумаги. Посмотрев на вошедших, он легко, стремительным шагом пошел им навстречу и с живостью сказал:

— Здравствуйте, товарищи! Очень рад вас видеть!

Поздоровавшись с каждым за руку и глядя в лицо так, будто хотел запомнить, Владимир Ильич, весело улыбаясь, заметил:

— Какие вы все сильные, крепкие. Куда же Антанте устоять против таких молодцов…

Молодежь рассмеялась, и всем как-то стало легко и спокойно.

Подойдя к Мухтару, Ленин сразу узнал его по рассказу Луначарского.

— Ну, вот мы с вами и встретились! — сказал Владимир Ильич, так же ласково улыбаясь. — Это хорошо, в Советской России покончено с угнетением слабых народов, у нас равноправие, мы и арабов в обиду не дадим!..

Ленин взял его за локоть. Мухтар схватил руку Ильича и стоял безмолвно, не сводя с него глаз. Сколько страданий перенес он ради этих счастливых минут. Встретить этого человека, услышать из его уст живое слово — разве не об этом он мечтал!

«Неужели это он?! Живой, настоящий Ленин, к которому я так стремился. Кого так хотел увидеть?!.. Неужели это я, Мухтар, стою здесь перед тем, о встрече с которым мечтают миллионы людей земли», — вихрем пронеслось в голове юноши.

— Ну, что вы молчите, товарищ Мухтар? — ласково спросил Владимир Ильич. — Вы понимаете меня? — И, чтобы дать ему время прийти в себя, обернулся к остальным: — Садитесь, товарищи!

Комсомольцы сели.

Только один Мухтар не двинулся с места. Он, как прикованный, не отрываясь смотрел в лицо Ленину.

— Ну? — вопросительно произнес Владимир Ильич, искоса бегло взглянул на Луначарского и снова перевел взгляд на Мухтара.

Тот глубоко, всей грудью вздохнул и тихо что-то сказал по-арабски.

— Что? — спросил Ильич с улыбкой и наклонил к нему голову.

— Можно мне обнять вас? — так же тихо произнес Мухтар по-турецки, глядя на Ленина широко открытыми блестящими глазами.

Акпер быстро перевел слова Мухтара.

— А почему же нельзя? — раскатисто, на весь кабинет, рассмеялся Владимир Ильич и сам обнял Мухтара.

Молодой араб, не помня себя от волнения, прижался щекой к его груди и на секунду услышал в ней ровное биение сердца.

— Ну вот, мы и совсем подружились! — по-отцовски похлопывая Мухтара по плечу, весело сказал Ильич. — А теперь спокойно поговорим о деле.

Он быстро обошел стол и сел в кресло.

— Прошу вас, товарищи, садитесь поближе.

Все придвинулись к столу. Владимир Ильич сразу понял душевное состояние сидевших перед ним юношей и девушек. Их глаза блестели, а щеки от возбуждения горели ярким румянцем. Ленин стал расспрашивать комсомольцев, откуда они, чем занимаются, в чем нуждаются и как устроились.

Ребята рассказали Ильичу о своем участии в боях, вспомнили о погибших товарищах. Кратко поведали о работе в подполье, о первых месяцах советской власти в Азербайджане, о бакинских комсомольцах. Выслушав всех, Ильич, улыбаясь, сказал:

— Вы уже приобрели жизненный опыт. Вы изведали классовую борьбу. Революционная Россия, революционный пролетариат и наша партия не забудут подвигов своей героической молодежи. Но теперь вы идете к мирному строительству, идете выросшими, окрепшими, коммунистически более организованными… Судя по тому, что вы мне здесь рассказали, многие из вас хотят учиться. — Ленин окинул молодых людей внимательным, чуть прищуренным взглядом. — Это мне очень нравится. Учиться, — улыбнулся он, — хорошая штука! — И тут же, посерьезнев, добавил: — Более важной задачи для вас, чем учиться, я сейчас не вижу. Да, да, не вижу!..

Мухтар не сводил с Ильича глаз. Ленин вдруг остановил свой теплый взгляд на нем.

— Да, много веков ваш трудовой арабский народ находился под ярмом турецких янычар, а теперь вы попали под колониальное господство английских, французских империалистов… Но прошли времена, когда господа колонизаторы могли беззастенчиво грабить слабые, отсталые народы. Думаю, и ваш народ вскоре поднимется на борьбу… И мы ему поможем, обязательно поможем, — повторил Ильич. Заметив, что Акпер шепотом переводит, он сделал паузу. Затем продолжил: — И вам, милый юноша, нужно, конечно, тоже нужно учиться. Учиться за себя и за всех тех, кто лишен этой возможности, пока еще лишен! Вы понимаете, о чем я говорю?

— Понимаю, Владимир Ильич! — одними губами ответил Мухтар. И в какую-то долю секунды он с необычайной отчетливостью представил своих друзей — маленьких багдадских ткачей, стоящих в горестном раздумье у закрытых ворот мастерской.

— Мы намечаем, — продолжал Ленин, — в ближайшее время открыть Коммунистический университет для трудящихся Востока. Думаю, Анатолий Васильевич поможет вам подготовиться к поступлению в этот университет, не так ли? — Ленин обернулся к Луначарскому, и тот, улыбнувшись, кивнул головой. — А вас, Мухтар, я прошу — почаще встречайтесь с нашей молодежью, рассказывайте ей о себе… Пусть она увидит бывшего раба, раскрепощенного нашей революцией. Рассказывайте, что испытали сами, что видели в Аравии, Индии, Иране. Пусть наши люди, отныне и навсегда свободные советские люди, знают и помнят о страданиях порабощенных народов… — Ленин помолчал минуту и спросил: — Может быть, у вас, товарищи, есть ко мне вопросы?

— Разрешите спросить? — поднялся с места молодой матрос.