— Я вам на русском языке, а не на армянском объясняю, что все полки переполнены, некуда мне вас сажать, здесь едут делегаты на съезд. Пройдите к другому вагону, — говорил он громко и недружелюбно.

Но мужики почему-то не хотели его слушать. Один из них, с пушистой бородой, торопливо пошарив в глубоком кармане армяка, вытащил оттуда и протянул проводнику какую-то синюю бумагу. Проводник был неграмотным, но с деловым видом взял ее, осмотрел со всех сторон, ткнул пальцем в печать и долго разглядывал подпись. Потом вернул старику бумагу и спокойно сказал:

— Да, ваш мандат очень солидный, но, товарищи, мест у меня нет, не имею права!

— Сынок, побойся бога, ведь ты сам читал: мы едем в Москву, с жалобой, к самому Владимиру Ильичу!

Проводник рассмеялся.

— Ну конечно, сейчас время такое — все едут в Москву… — сказал он. — У меня здесь тоже один пустынник торопится на прием к Ленину…

— Вот видишь, все спешат за словом правды к нему, — продолжал старик с пушистой бородой.

Проводник заколебался, почесал в затылке. В вагоне яблоку негде упасть. И все куда-то едут. Многократная проверка билетов ничего не дала. Все едут с мандатами и по важным делам. Он крикнул:

— Эй, ребята, бакинцы, ну-ка, проверьте, что за мандат у наших приятелей!

Первым отозвался Сергей. Прочитав мандат Тульского облземотдела о том, что Кирилл Степанович Лукьянов, Александр Агапович Максимов и Василий Андреевич Антонов едут в Москву для личной беседы с Председателем Совета Народных Комиссаров РСФСР товарищем Ульяновым-Лениным Владимиром Ильичем, Сергей взволнованно посмотрел на проводника.

— Да, они едут к товарищу Ленину! Надо пропустить, мы потеснимся, — сказал Сергей.

— В тесноте, да не в обиде, — заметил кто-то из ходоков.

— Коли так, поднимитесь. — Пропустив мужиков в вагон, проводник добавил: — Уж не обижайтесь на меня, сами увидите, как переполнен вагон…

Мужики поднялись за Сергеем в вагон. Все полки были заняты. На верхних лежали по двое, по трое, на нижних сидели по четыре-пять человек. Найти хоть какое-нибудь свободное местечко казалось невероятным.

— И правда, так переполнено, что диву даешься, как стены выдерживают, — заметил один из мужиков.

— Как тесный пиджак на толстой фигуре, того и гляди — расползется по всем швам, — засмеялся Сергей.

Проходы тоже были забиты. Пробраться вперед было почти невозможно, то и дело приходилось перешагивать через людей.

С трудом добрались они до купе, в котором ехали бакинцы. Сергей громко сказал:

— Примите, друзья, наших кормильцев, они едут в гости к Владимиру Ильичу!

Мухтар тронул одного из ходоков за руку.

— Идите сюда, к нам, дедушка! — сказал он.

Мужик не понял, с удивлением посмотрел на черномазого парнишку.

Мухтар повторил.

— Да, да, сюда! Ребята, давайте потеснимся, — торопливо поддержала его Наташа.

— Конечно, конечно, разместимся, до Москвы осталось немного. Я посажу Мухтара в свой карман, — пошутил Акпер.

В каждом купе вместо шести человек ехало если не шестнадцать, то по меньшей мере двенадцать человек. Спать приходилось по очереди.

Узнав, что ходоки едут к Ленину, в других купе зашумели. Все были готовы принять ходоков как почетных гостей.

— Так, так, — не спеша, первым заговорил Акпер. — Значит, в Москву с жалобой к товарищу Ленину?..

Ходоки закивали все разом.

— Да, милок, — сказал старший из них, — к самому Ильичу с жалобой.

— На кого жалуетесь? — спросил сидевший подле них на чемодане Сергей.

— Кулаки одолели! — с готовностью ответил старик. — Сил больше нету! — Он придвинулся к Сергею поближе. — Мы помогали Красной Армии разбить Деникина, уничтожить Врангеля. Да что говорить: сам видишь, жизнь стала полегче. Помещиков, слава богу, нету. Зато у кулаков вроде как в батраках оказались! — Старик доверительно положил на колено Сергея загорелую морщинистую руку. — Посоветовавшись с миром, мы и решили съездить к Ильичу, чтобы ему все, как есть, рассказать, самим от него услышать, когда кулакам конец положен будет. Велено нам узнать, как он размышляет о нашей крестьянской жизни…

Сидящая в купе молодежь еще долго слушала обстоятельный рассказ ходоков про их заботы.

Мухтар слушал внимательно, но никак не мог понять, о чем идет речь. Ему казалось, что они в обиде на Ленина.

Совсем сбитый с толку, он сжал руку в кулак и потихоньку показал его Наташе.

— Почему они о нем так говорят? — шепотом спросил он.

Наташа затряслась от беззвучного смеха, но, зная обидчивую натуру Мухтара, посерьезнела. Быстро достав тетрадку, она вырвала из нее листок и несколькими штрихами набросала пузатого толстомордого человека в сапогах и фуражке, каким изображали кулака на плакатах, потом нарисовала паутину и застрявшего в ней муравья и начала объяснять Мухтару, кто такие кулаки.

Когда Наташа кончила свою наглядную агитацию, он, широко улыбаясь, сказал тихо:

— Спасибо, сестра. Спасибо, теперь я все понял.

— Ну и отлично, — весело отозвалась Наташа. — Значит, художественные плакаты приносят свою пользу.

Один из мужиков, глядя, как русская девушка объясняет Мухтару, кто такие кулаки, с интересом спросил:

— Он что, совсем по-нашему не понимает?

В разговор вмешался Акпер. Коротко рассказал о Мухтаре, о том, какой долгий путь он прошел, горя желанием попасть в Россию, увидеть Ленина. Пораженные мужики зацокали языками.

— Вот ведь как: откуда только не едут к нашему Ильичу за советами…

Их разговор прервал голос проводника:

— Ну как, значит, едем в Москву?!

— Да, сынок, пока едем, а когда приедем — знает лишь один бог.

— Потерпите еще несколько часов, если не к вечеру, то к завтрашнему утру будем у цели.

Но проводник сгущал краски. Москва приближалась с каждым часом. Погода становилась заметно холоднее, пошел дождь. А на станциях и полустанках юркие мальчонки, одетые в отцовские драные сапоги и пиджаки, звонко выкрикивали:

— Семечки! Кому семечки!

— Жареная тыква!

Вдоль вагонов ходили женщины, заглядывали в окна и озабоченно спрашивали:

— Соль есть? У кого есть соль?

— Яблоки на соль!

Шаркая старыми галошами и рваными сапогами, шныряли востроглазые девчонки, тоненько нараспев заливались:

— Кому на табак антоновку?! Огурцы соленые!

На одной из станций Мухтар увидел низкую повозку, запряженную приземистыми и сильными на вид лошадьми.

«Какие хорошие кони, с мохнатыми ногами, хотя бы одного такого отправить в Багдад», — подумал Мухтар.

— Проехали Серпухов. Подъезжаем к Москве!

А поезд, казалось, шел еще медленнее, чем раньше. Мухтар думал, что машинист совсем не торопится, стоит столько, сколько ему хочется. Но вот замелькали пестрые деревянные домики с застекленными террасами и высокими башенками. Весело машут поезду ребятишки, и Мухтар, не отходя от окна, отвечает им тем же. Все сильнее бьется его сердце, радость заливает душу.

День приближался к концу. Небо на горизонте стало тускнеть. В нем точно повисло дымное облако. Вдали показались какие-то дома. Потом их стало больше, больше. За ними высились бесчисленные заводские и фабричные трубы…

— Товарищи! Москва! Москва! — раздались радостные голоса.

Все уже стояли одетые, в шапках, с вещами.

Вот и Курский вокзал. Грохоча по стрелкам и стыкам рельсов, поезд громкими гудками приветствовал столицу.

Сергей обнял Мухтара за плечи.

— Ну как, исполнил я свое обещание? — спросил он, ласково глядя на него.

Юноша ничего не ответил. Только выражение глаз, их блеск выдавали его радость, волнение и признательность.

Поезд тихо остановился. Люди стали выходить. Мужики-ходоки распростились со всеми и протянули руки Мухтару:

— Ну, дружок, до свидания!

Мухтар обхватил руками большую крепкую руку крестьянина и, крепко пожимая, спросил:

— Мы больше не увидимся?

— Видимо, так. — Старик ласково прижал его к себе и взволнованно сказал: — Ты, конечно, вернешься на родину?.. Когда будешь у себя, передай твоим землякам сердечный привет от нас, русских землепашцев!