Мухтар с доверием смотрел на комиссара. А тот, опорожнив стакан, сказал:

— Ты сиди, угощайся чаем, я только проверю свое хозяйство, посмотрю, что там делается.

Анатолий вышел. Оставшись один, Мухтар стал внимательно разглядывать каюту. На стенах в круглых рамках висели портреты Маркса, Ленина и еще какие-то, неизвестные ему фотографии. Особенно заинтересовал Мухтара бюст из мрамора. Внизу была надпись: «Вольтер». Интересно, кто он, этот Вольтер?

Вернулся Анатолий. Показав на бюст, Мухтар спросил:

— Кто он?

— Ты его не знаешь? Ай-ай-яй, а еще революционер, — пошутил комиссар. — Это знаменитый французский философ и писатель.

— Писатель и философ? — удивленно посмотрел на бюст Мухтар. — Разве так может быть?

— Может, братец, может. Он еще и историк Умер в Париже в тысяча семьсот семьдесят восьмом году. Много книг написал. И у нас в России есть свои философы, революционеры-демократы: Чернышевский, Герцен, Белинский.

Мухтару эти имена ничего не говорили, но слушал он внимательно, старался все запомнить.

Время пролетело незаметно. На следующий день к шести часам вечера «Степан Шаумян» подходил к берегам Баку.

Комиссар стоял на мостике. Мухтар с его разрешения тоже поднялся на капитанский мостик и сразу заметил, что сегодня Марченко совсем другой, неразговорчивый и даже суровый.

Пароход плавно подходил к Бакинскому порту.

Мухтар протянул комиссару руку.

— Может быть, поедем ко мне? — предложил Марченко.

— Нет, спасибо вам, товарищ комиссар. Нас здесь трое. Я отвечаю и за них. В Совете молодежи Востока ждут нас…

— Понятно, не можешь оставить товарищей, — улыбнулся Марченко. — Ну, тогда счастливо.

Торопливо спускаясь по сходням, Мухтар оглянулся и помахал ему рукой.

У причала стояли Акпер и Наташа. Они встречали гостей из Ирана. Вместе с делегацией комсомола Азербайджана посланцы Ирана должны были ехать в Москву на III съезд комсомола.

Устроив гостей, Акпер, Наташа и Мухтар приехали к Сергею домой.

Татьяна Ивановна встретила Мухтара как родного.

— Да ты же совсем взрослый! — крепко обняв и расцеловав его, воскликнула она. — Бог мой, посмотрите-ка, и усы растут!

Мухтар смутился и чмокнул ее куда-то около уха. Они вошли в комнату Сергея.

Татьяна Ивановна весело смотрела на юношу.

— А у меня для тебя есть подарок, — сказала она и, достав конвертик, протянула Мухтару. — Вот он — письмо из Багдада. Лежит здесь уже месяца два.

Мухтар не верил своим глазам. От неожиданности он растерялся, не знал, как и благодарить добрую женщину.

— Что с тобой? — сказала Татьяна Ивановна. — Возьми же его и прочти. Не смущайся.

Мухтар взял конверт. Руки его дрожали. «Неужели это Мехти?» — подумал он.

Письмо действительно было из Багдада от Мехти. Это был ответ на письмо Мухтара, которое он отправил несколько месяцев назад из Баку. Мехти рассказывал о тяжелой жизни в Багдаде, о том, как Хашим-эфенди, бывший учитель Мухтара, помогает Мехти учиться, а старая Ходиджа, заменявшая Мухтару мать, шлет ему привет…

А потом друзья пошли побродить по городу.

Мухтар не узнавал Баку. Город жил новой, совсем другой жизнью, на улицах почти исчезли нищие. У всех было праздничное настроение. Молодежь пела на всех языках: на русском, на азербайджанском, грузинском, армянском.

Мухтар с жадностью ловил слова этих новых песен, простые и понятные каждому, и ему самому хотелось сочинять такие же песни. Но, увы, голова сейчас была занята другими думами и заботами.

Уже поздно вечером, возвратившись в дом Сергея, они застали там художника Сантоса. Он сразу узнал Мухтара, и они бросились в объятия друг друга.

Грек посадил юношу рядом с собой, начал расспрашивать о том, что он, Мухтар, видел в Гиляне, и о нем самом. Но Мухтар отвечал на вопросы невпопад. Он подбирал слова своей песни.

— Придумал! Придумал! — неожиданно воскликнул он. Закрыв глаза и облокотившись на спинку стула, сказал: — Слушайте. Вот моя песня:

— Я кончил, — объявил он и обвел присутствующих вопросительным взглядом, словно спрашивая: «Ну как?»

Мухтар перевел слова на азербайджанский язык. Раздались аплодисменты.

— Сердечные слова, и голос у тебя хороший, — одобрительно отозвался Сантос. — Тебе учиться надо!.. Будешь поэтом и певцом. Сам станешь исполнять свои песни…

— А вот приедем в Москву и устроим его в консерваторию! — пошутил Акпер.

— Я мечтаю стать врачом, — твердо сказал Мухтар. — Или писателем.

— Да ты что, музыку не любишь? — удивившись, спросил Сантос.

— Почему, люблю, — ответил Мухтар. — А только не хочу быть певцом… В Багдаде певцов много, а врачей очень мало… И они у бедных людей берут деньги…

— Да, ты правильно решил, — одобрил Сантос.

— Буду писать о горе людей, — заговорил Мухтар. — Или лечить бесплатно бедных… И даже, если бы я стал доктором, все равно бы начал писать книгу! — воскликнул он, разгорячась и сверкая белками глаз. — Я написал бы обо всем, что видел.

Лицо его переменилось: он как будто повзрослел, рот стал жестким, взгляд ушел в себя. Подняв голову и глядя куда-то вверх, он продолжал:

— Я рассказал бы в этой книге о своем отце, который был рабом; о матери, умершей от горя и болезней. Об англичанах, которые грабят Индию, наш арабский народ, бомбят иранцев. Рассказал бы и о французских палачах в Сирии, об умирающих по дорогам, о маленьких армянских детях.

Превозмогая волнение, он облизал пересохшие губы и продолжал:

— Я написал бы эту книгу, чтобы мои соплеменники узнали, какое великое счастье принесла ваша революция нам, людям Востока…

Мухтар умолк. Тишину нарушил Сергей:

— Да, большую и благородную задачу ты перед собой поставил. Это очень хорошо, только помни, что легче поставить перед собой цель, чем осуществить ее.

— Пусть будет трудно, но теперь я не один, а с вами! — широкая улыбка осветила его смуглое лицо. — Буду работать, много читать, буду учиться!..

— Интересно, какая у тебя будет просьба к товарищу Ленину, если увидишь его вот так, как меня? — положив руку на его плечо, спросил Акпер.

— Я скажу: абу, помогите и нашему народу победить врагов, империалистов. Пошлите меня учиться, чтобы я образованным и полезным человеком вернулся в родной Багдад!

Сергей подошел к Мухтару и положил руку ему на плечо:

— Постараемся помочь тебе осуществить свою мечту! — И, обращаясь к друзьям, воскликнул: — Ну что же, пожелаем нашему Гаврошу успеха!

Мухтар впервые встретился с золотой бакинской осенью. Стоял нещадный зной. Но легкие ветры с моря несли прохладу. Под живительными лучами солнца дозревали чудесные плоды апшеронской земли — янтарные и иссиня-черные гроздья винограда, гранат с рубиновыми сладкими зернами, душистая айва. Перед отъездом Мухтару захотелось пройти по улицам города, в котором началась его свободная жизнь. За то время, что он отсутствовал, облик города изменился. Даже названия многих улиц стали другими. Бывшая Николаевская теперь называлась Коммунистической. Это ему было очень по душе!

На ней уже не было тех роскошных магазинов, где продавали бриллианты, золотые браслеты, шелка. По тротуарам, весело размахивая матерчатыми сумками, бежали школьники, мальчишки и девчонки. Это были дети рабочих, тех, кто раньше не имел возможности учить своих малышей. На фасадах домов часто попадались надписи: «Дадим больше нефти Родине и фронту!», панно с изображением рабочего — он крепко держал в руках винтовку.

Мухтар решил заглянуть в пекарню Мешади-Касыма, сказать ему теплые прощальные слова.