— Келли, это несправедливо.

— Нет, это не так, — Келли сердито пожала плечами. — Но ты недостаточно расположила меня к себе для справедливости, не так ли? Один раз я уже сказала. Скажу еще раз. Я хочу, чтобы ты ушла.

Женщина сделала глубокий вдох. Юлий увидел тот же взгляд, что был у Келли раньше:

— Это твой выбор. Я просто хотела предложить. Свяжись со мной, если я понадоблюсь.

Она открыла маленький кошелек, находящийся в ее руках.

— Не понадобишься, — пообещала Келли.

— Если захочешь, — продолжила она, словно Келли ничего не говорила, — вот мои контакты. Сожалею о твоей утрате.

Она опустила карточку на стол, повернулась на каблуках и ушла. Майкл взглянул на Юлия. Юлий почти слышал вопрос: «Хочешь, чтобы я последовал за ней?».

Юлий хотел знать, кто ее прислал, откуда она пришла и куда идет. Женщина, может, и не хотела причинять Келли вред, но кто-то хотел. Он кивнул, и Майкл выскользнул с вечеринки, остановившись около Беверли, чтобы подарить поцелуй на прощание.

— Простите, — тихо сказала Келли, отступая от Юлия. — Мне нужна минутка.

Он отпустил ее. Девушка пронеслась через толпу к заднему офису. Дверь захлопнулась за ее спиной.

Юлий покачал головой. Он сочувствовал ей. Он хорошо знал, насколько родительское дерьмо может быть тяжелым. Он не знал, как бы отреагировал, если бы его отец пришел. Нет, это было неправдой. Он знал, что он будет делать и что после этого ему потребуется некоторая сумма для залога.

— Ты должен пойти за ней.

К нему подошла Беверли. Он понятия не имел, когда она это сделала.

— Ты так думаешь?

Она кивнула и взяла со стола один из бутербродов:

— Да.

— Ты пытаешься свести нас?

Она фыркнула:

— Пожалуйста, эта девушка не нуждается в сватовстве. Она грудастая, блондинка и умная. Что, я уверена, ты заметил. Но дело не в этом. Проблема в том, что ее жизнь просто разрушилась самым наихудшим образом. Ей нужно на кого-то покричать и кому-нибудь выплакаться.

— Почему я?

— Потому что ты все знаешь о желании кричать на родителя.

— Я думал о чем-то подобном минуту назад.

— Ну, тогда, — она подтолкнула его, — иди.

— Почему он делал это? — спросила Келли. Ее руки тряслись, пока она наливала немного горячей воды в чашку для кофе. Она плюхнула пакетик чая в чашку и стала ждать.

— Что в его жизни было такого, что он захотел быть байкером? Что было так ужасно, так страшно, что он надел куртку с патчами и нарушил закон? Какого черта он должен был доказать?

 — Ты сидела когда-нибудь на байке? — его голос был низким. — Ты знаешь, что это значит?

— Значит? Это значит, что мой отец хотел нарушать закон больше, чем воспитывать меня, больше, чем хотел мою мать. Больше, чем что-либо.

— Я не знаю, как объяснить.

Она нахмурилась, выключила воду и добавила сахар в быстро заваривающийся чай:

— Попытайся.

Он покачал головой и сделал затяжку. Кончик сигареты стал ярким, как пламя, дым шлейфом вился над головой. Он выдохнул дым из ноздрей, и тот образовал туманное облако вокруг его головы.

— Это свобода.

Она закатила глаза и покачала головой:

— Не говори мне этого. Не надо.

— Хочешь услышать это? Или будешь продолжать огрызаться? — спросил он. Юлий посмотрел на нее и стал ждать.

Она закусила губу на минуту:

— Да, я хочу знать.

Он затянулся еще раз, а затем стряхнул пепел. Его следующие слова вышли с медленными затяжками серого дыма:

— Как я уже сказал, это свобода. Вы привыкли к этой большой машине, защищающей вас от мира. Попав в нее, вы отрезаете себя от мира. Все, что в ней есть, — ваше: ваша музыка, кондиционер, все, что угодно. Это изоляция. И в этом нет ничего плохого, но изоляция — это не свобода.

Пока он говорил, Келли думала, что у него хороший голос. Он обладал таким тембром, который было приятно слушать. Она обнаружила, что ее ноги расслабились. Чашка не была слишком горячей в ее руках. Наоборот, достаточно теплой для комфорта. Вкус трав и сладости на зыке успокаивал ее. Она молчала, позволив ему продолжить.

— Ты садишься на байк, и сначала немного страшно. Что ты делаешь, как ты находишь свой баланс? Похоже на первый раз, когда твой отец учит тебя кататься на велосипеде, — он сделал паузу. — Ну, если бы у тебя был папа, который делал такие вещи, я думаю. Ветер ударяет тебя по лицу, слишком жарко или слишком холодно, черт, иногда идет дождь.

— Это не звучит особенно свободно.

— Это только начало. Спустя время все становится иначе. Я имею в виду, да, сначала больно, но потом все меняется. Где-то между переключениями передач и наклонами ты уже не просто едешь на байке. Ты становишься частью ветра и дождя, ты паришь, пролетая по дороге в шестьдесят, или семьдесят, или восемьдесят. Ты высоко и совершенно свободен. Ничего не важно: ни счета, ни якобы несуществующие проблемы с отцом.

— Ты необыкновенно поэтичен.

Его рот расплылся в застенчивой усмешке:

— Удивлена, мисс Колледж?

— Немного, — ответила она. Она медленно встала и обняла его. — Мне это нравится.

Он обнял ее в ответ. Она прислонила голову к его плечу. Жар от его мышц просочился ей под кожу. Его запах… ирландское мыло и какой-то мужской аромат проник в ее чувства. На одно мгновение, лишь на мгновение, она забыла, что он не ее.

Сейчас он ей нравился. Нет, неправда. Келли всегда нравился Юлий. Она всегда была в восторге от его темных волос, голубых глаз и развязности плохого мальчика. По правде говоря, она никогда не знала его. Она только знала, как он выглядел, а не кем он был. В течение нескольких недель она узнала, что Юлий был сильным человеком, колючий внешне, но мягкий внутри.

Но он не был ее. На самом деле, нет.

Кто-то постучался. Чарли просунул голову в дверь:

— Эй, я не хотел вас беспокоить.

— Что случилось? — спросил Юлий.

— Парни из морга готовы загрузить Райли, и есть некоторые проблемы с бумагами, которые Келли нужно решить.

Она прочистила горло и отступила:

— Хорошо. Спасибо, Чарли.

— Я проконтролирую, что он будет загружен безопасно, пока ты подписываешь документы.

— Спасибо. Я ценю это.

Ребята из морга переместили катафалк из задней части бара. Они махнули ей, когда Юлий подошел к ним, чтобы все разъяснить. Она наблюдала за ним мгновение, прежде чем о увидела, как другой человек машет ей.

— Миссис Дениэлс? — спросил он. На нем был хороший костюм и кожаные ботинки. — Мне неприятно беспокоить вас. Я Эрик Палмер. Я один из адвокатов в Devons & Finley. Я занимаюсь наследством вашего отца. И у нас есть несколько вопросов, которые мы хотели бы обсудить.

Он вынул карточку и передал ее ей. Она посмотрела на нее и покачала головой:

— Простите, я не ожидала вас еще пару дней.

Она не ожидала его здесь вообще. Ее тревожило то, что он пришел на прощание с ее отцом. Это было не очень профессионально. Возможно, это было нормально, когда прощание проходит в настоящем похоронном бюро.

— Вопросы? — спросила она, проглатывая свое разочарование. — Какие вопросы?

— Его последняя воля и завещание. Несколько вопросов о роспуске его бизнес-активов.

Он жестом указал ей следовать за ним к шикарной машине:

— Это не займет много времени, не так ли? Это был долгий день.

— Я понимаю, — он кивнул. — Нет, это не займет очень много времени. Если бы это облегчило ситуацию, я мог бы встретиться с вами в другой раз?

— Нет, — вздохнула она. — Нет, давайте сделаем это.

Он потянулся, чтобы взять ее за руку. Она тянулась к нему, когда увидела кое-что. Рукав скользнул по его запястью, обнажив начало татуировки. Она не могла увидеть все, но она разглядела вспышку синего, чернила, образующие плавную линию поверх запястья, а внешние края были бледными тонами кого-то, освещенного ореолом чистого света.

Она двинулась прежде, чем подумала. Келли отодвинула рукав дальше. На запястье мужчины была набита Дева Мария, ее скромное лицо наклонилось вправо. Девушка в неверии покачала головой. Она вздохнула и закричала, когда мужчина раскрыл куртку, чтобы показать ружье, скрытое там.