Письмо 162.

Родной мой, понимаю тебя — как это оскорбительно для невиновного — подозрение, напраслина.… Её терпеть просто невыносимо! Ты потерпи немного ещё — всё выяснится. Ценность человеческих отношений в одном — в искренности… Клевета — это страшно, от неё многие пострадали… Хотя и «всяк человек ложь», честность подаёт надежду: «С искренним Поступлю искренне»…

Сегодня на панихиде в храме святого Иоанна Предтечи, где ладана клубы ароматного, аромат восковых свечей, поминала Игоря Моисеева, руководителя ансамбля танца. Поминала так, словно он мне самый родной человек… Всё же его ансамбль — особой величины бриллиант в шкатулке драгоценностей великой русской культуры… Талант Игоря Моисеева, уникальнейший, разнообразный, ветвистый — что ли… Вадик, не знаю почему, но частенько размышляю, рассматриваю таланты этого человека, слившиеся в один… Сколько танцев разных народов, сколько характерных для каждого народа движений, придуманных им лично, костюмы народные — какое разнообразие. Целый цех мастеров должно содержать, чтоб обеспечить своих ребят и обувью специальной — красивой, удобной, качественной — топот-то какой! Национальные костюмы — это художественная искусная работа. Передать самому характер народа в танце — одно дело, но научить этому целый коллектив — это лично мне кажется вообще невозможным для человека. Про отточенность движений молчу, она восхищает сердце… А когда весело пляшет «Татарочку» девушка, мне всегда кажется, что это моя душа-душка в пляс пустилась — такое искромётное веселье и лёгкость неземная… И «Гопак», и «Яблочко», и «Сиртаки», и «Цыганский танец», и «Египетский» — хоть сколько раз готова смотреть с восторгом и наслаждением. «Калмыцкий» танец приводит меня в такое восхищение, что дышать перестаю… И оркестр ведь ещё — целый культурный мир многих народов планеты заключала в себе душа одного маленького человека — вот как должен и может человек, трудясь, развить таланты свои… Сколько радости Игорь Моисеев подарил мне лично и продолжает дарить — сам уже покойный! Не хочется остаться неблагодарной… Он ведь мою Родину прославлял высотой культуры русской во времена «занавеса»… Причём, самому русскому народу мало было дано возможности знакомиться с творчеством ансамбля, но всё равно некоторые танцы, увидев раз, запоминала на всю жизнь! Только с появлением интернета насладилась в полной мере творчеством Игоря Моисеева и его великого детища. Вадюш, помяни его тоже сегодня… И мою бабушку Анну — её день памяти. Пошла и постараюсь уснуть, уже вторую неделю сплю совсем мало, надо бы отдохнуть. Храни тебя Бог, мой родной, до завтра.

Письмо 163.

Здравствуй, Вадик, милый. Вчера твой ответ поразил меня — не надо больше ссориться, прошу. Прости, если тебе обидным показалось моё слово о твоих друзьях, больше не повторю его, прости. Сегодня подруга мне рассказала в телефон, послушай. Может, утешит тебя эта история: «Священник, который прилетел уже из Иерусалима с Благодатным Огнём, стоял в вокзальном буфете, хотел купить перекусить. Сзади бомж (в данном контексте уместно именно это слово — ты поймёшь после) попросил купить ему булочку. " Как мне с бомжом возиться — в руках святыня такая, хоть бы не осквернить", — подумал он. Но всё-таки купил. Бомж попросил: " Раз ты такой добрый, дай мне что-нибудь ещё — на память". Священник полез в карман и достал маленький крестик из Иерусалима. Бездомный упал на колени и заплакал: "Как?! Мне?! Такому бродяге — крестик?! Из самого Иерусалима?!" Продавщица, наблюдавшая эту сцену, вдруг вышла из-за прилавка и бухнулась ему в ноги со словами: " Прости меня, я тебе всегда жалела куска, гнала тебя, а ты вон какой хороший оказался!» Тогда священник, видя это, тоже упал на колени и стал у них просить прощения — и все вместе они так плакали и каялись!»… И есть сегодня ещё одна удивительнейшая вещь! Сподобилась сегодня у святой мученицы Татианы, в день памяти отца Павла Флоренского, причащаться, настоятель сказал очень короткую проповедь: " Отец Павел Флоренский говорил своим чадам: «Кто хочет быть со мной вместе — приходи на Радоницу причащаться". Мне же очень всегда хочется именно на Радоницу быть с покойными воедино и поэтому пошла к святой Татиане — там сегодня мало причастников — всего трое. Вадюш, пожалуйста, больше не сердись, а я постараюсь тебя не огорчить ни разу.

Письмо 164.

Неужели всё ещё сердишься? Но ведь на сердитых воду возят — сам говорил! Не надо, брось мелочами жизнь отравлять — она итак скоро пройдёт… Хозяйка ходит в курятник, там каждый раз в одном и том же месте исправно должно лежать тёпленькое яичко (не Бог весть как важно, а всё же бывает неприятно, если на месте его не окажется) — пусть такой маленькой обязанностью будет тебе моё письмецо. Тем более, что с той знаменитой птицей у меня большое сходство — мозгами похожи… Ухожу в «церкву» — так говорила матушка Варвара, мать одного священника из Енисейска, отца Александра, у него же при крещении слепая девочка прозрела! Мы тут тоже не лыком шиты! Это я слышала лет десять назад, он начинал в Красноярске, потом сослал владыка. Его мама Варвара, только придя со службы, по соседству жили, говорила мне: "Вечером не приходи, меня не будет дома-то — так в церкву хочу!" Хлебом нас не корми — а в церкву отпусти! Да и где может быть лучше? Сегодня святой Василий Мангазейский, 5 апреля. Как много святых Василиев! Огромная Небесная Гроздь, просто загляденье! Они все с тобой всегда будут предстоять, умудряя и укрепляя! Умоляю их всех! Ты же Васильевич! Обнимаю, мой хороший и родной. Храни тебя Господь, вручаю ежедневно тебя Божией Матери — сама сладить не могу, расстояние меж нами пока огромное…