Л. Миллер

Если ты музыкант, значит, должен любить тишину

И, её нарушая, испытывать должен вину,

А вернее, стремление быть на такой высоте,

Чтоб Господь подтвердил: это звуки те самые, те,

Что способны соперничать с музыкой той тишины,

Той бесценной, которой по воле твоей лишены.

И, её нарушая, испытывать должен вину,

А вернее, стремление быть на такой высоте,

Чтоб Господь подтвердил: это звуки те самые, те,

Что способны соперничать с музыкой той тишины,

Той бесценной, которой по воле твоей лишены.

Этим вот стихом объясняется отчасти моя к тебе любовь, если подвергать её анализу… Глупо. Надо ли так её безжалостно разделывать? Может, оставить цельной? Но это опасно — мы ведь не в Раю… И я совсем не святая… И до святости — как до луны, а до пропасти — меньше шага, толкни — и там… Очень уж природа человеческая растленна…

Но те слова, что родятся у тебя вместо музыки тишины, они не только соперничают с ней, они её превосходят. Рождённые союзом любви для спасения многих… Ребёнок лежит под сердцем матери — плод любви двоих… Слова, тобой рождённые, — плод сердечной любви твоей души ко Христу. Твои многие слова мне кажутся радостными толстенькими полугодовалыми младенцами в купели крещения, с них сбегают хрустальной воды капельки… Родной мой. Любимый о Христе моём Господе… Вдохновение пусть тебе сопутствует…

Письмо 129.

Всё без тебя, кроме Божественной Литургии, конечно, — пусто. Но ты уже скоро приедешь — сегодня, крайний срок — завтра. Потерплю ещё и не буду, Божьей помощью, плакать как дурочка. Как узнать о тебе, мой хороший?

Л. Миллер.

Таянье. Таянье. Всюду вода.

Не расставаться бы нам никогда.

Господи, и на путях своих талых

Не разлучи нас — детей Твоих малых.

Не разведи нас и не разлучи…

Письмо 130.

Ты приехал, это мне нормально жить Бог даёт, хорошо мне жить сегодня… Понимаешь, как вычерпана, опустошена сегодня, что такую радость — так скудно выразила?

Л. Миллер

Здравствуй, утро, ну как тебе нынче светалось?

Здравствуй, сойка, ну как тебе нынче леталось?

Мой любимый, ну как тебе нынче спалось?

Разве это не чудо — всё снова сбылось…

А радости опять нет. Почему? Не знаю сама…

Письмо 131.

Представляешь, милый, сегодня в больничном коридоре рядом сидящая тётушка, увидев в моём чтении часто повторяющиеся слова блаженной Матронушке: "Радуйся", спросила недовольным тоном: "Радуйся… А чему я должна радоваться, если в моей жизни радостного ничего нет?" Мы немножко поговорили о радости. Оказалось в итоге, что она в церковь ходит! И причащается! А вот в чём радость — так и не поняла. И в церкви ей молиться тяжелее, чем, например, на улице. Она не понимает, а спросить не у кого: в их церкви священник — грузин, он непонятно по-русски говорит. Стала её расспрашивать, может, она скрыла какой грех на исповеди. Нет, говорит — всё сказала. И я произнесла имя Христа — в разговоре. Она говорит: "А вот как это, в церкви говорят Христос, иконы все Его, а вот иконы Бога нет?". Я буквально онемела. Потом пришлось несколько раз повторить — она словно оглохла — не воспринимает и всё тут, что Бог — Одно Простое Существо. И только когда дерево дала образом триединства, она вдруг поняла, что Христос — Бог наш! Вот! Слава Богу! Нашлась причина тяжести её в церкви! Вот и ответ на вопрос: "Не всё ли равно, как верить". Попробуй, открой, если ключ к замку не подходит — вот тебе и всё равно. Когда Бог вот так даёт быть пригодной человеку, то большей радости нет. Так что, очень понимаю твоё желание служить Слову, словом служить! Помню слова иеромонаха Романа «Если б смертью своего раба Ты коснулся чьей-нибудь души, жизнь свою, к ногам Твоим припав, лептою вдовицы б положил».

А то слово, что рвётся наружу для тебя одного, сдержу…

Письмо 132.

Утро доброе. Не волнуйся сегодня особо, не надо. Так немножко, слегка — для пользы дела! Думаю о тебе, не выпуская из ума и сердца, поминутно. Божия Сила сегодня пусть явится в соединении с твоими силами — умом, сердцем, энергией, пусть проявится в полном блеске. Успеха тебе, мой родной и хороший. Единственный. Постараюсь, если Бог даст, прочитать Псалтирь тебе в помощь, пошла б лучше на Литургию, конечно, но надо в больницу срочно, так вышло. Помоги тебе Христос. Не оставь, Матерь Божия. Защити, Небо Святое. Аминь.

Письмо 133.

С новым днём, родной! С добрым новым днём. Была с утра на Литургии, слава Богу! После причастия подошёл ко мне знакомый, его имя Николай. Знаю о нём только то, что он отказался снять крест, когда хирург потребовал: у Коли на шее был нарыв, ожидался наркоз и операция. Дело серьёзное. Фактически Николай приготовился к смерти… Хирург не посмел настаивать, оперировал так, хоть верёвочка от креста нательного была ему помехой… Вот с какими героями сводит Господь, представляешь? Счастливого тебе дня, радостного, наполненного, милый!

Л. Миллер.

День наступивший — новичок.

Он любит всех — небес клочок,

Что светится меж голых веток,

И стариков, и малых деток,

Над ними квохчущих мамаш.

И он цветной, и весь он наш.

Письмо 134.

Получится ли у меня быть нежной всегда? Нежность — хлеб любви… Трудно удержаться на этой высокой ноте… Да разве от меня исходит нежность? Я ведь только её проводник… изредка… Когда сердце тает…

Л. Миллер.

…И жизнь бесконечна. Она ведь из дней безмятежных.

Не веришь? Не веришь? Из медленных дней состоит,

И знает она столько слов удивительно нежных,

И нам их, поверь же, поверь же, услышать ещё предстоит.

Письмо 135.

Раздумываю с утра о последних временах… О них можно говорить уже потому, что сегодня прочитала о каком-то решении психиатров считать любовь психическим заболеванием! Влюблённого ещё тридцать лет назад считать психически больным не предлагали, теперь — пожалуйста. От тебя ответа два дня не получаю, там где ты — нет интернета… Сегодня святитель Иоанн Златоуст, надеюсь и жду. Температурю — плохо мне. Слава Богу, что в истории были прецеденты, их немало — любящих сердец-то было! И есть, конечно — не может не быть! А то в вакууме совсем жутко… Храни тебя Христос.

Л. Миллер

А любовь и стихи — это лишь утоленье печали,

Это просто попытка утишить сердечную боль,

Это лишь для того, чтобы ночи и дни не серчали.

А любовь и стихи — заклинанье моё и пароль.

А любовь и стихи — это помощь, пароль, разрешенье,

Петушиное слово, чтоб жить и сейчас, и потом.

А любовь и стихи — это шлюпка во время крушенья,

Это чья-то рука, чья-то помощь на спуске крутом.

Письмо 136.

Знаешь, родной, не всегда и не сразу удаётся распознать врага — у нас нет дара различения духов… Иногда враг подкрадывается в виде вполне нейтральных мыслей. И тогда понимание его сущности приходит позже, когда уже явлены плоды — хладнодушие, уныние. Ну и много же злых охотников на любовь, все только на неё и покушаются… И вот уже два дня можно писем не писать, типа: зачем они, я ему всё равно не нужна, раз он так со мной поступает… Вот уже и воздать хочется тем же, но — кому от этого хуже? Всем. И мне — первой. Родное сердце! Так победим — отблеском от бриллианта великодушия Христа и Его Матушки Пречистой.