— Не будем! — смеются приятели.

В окно виден военный городок: казармы, гаражи, спортивные площадки. А за ними — полигон, а дальше — парк или лес. И все залито солнцем, в тучной зелени, в цвету.

— Симпатичная обстановка на местности, — замечает Верховцев. — Жить можно!

— Еще как! — соглашается Кареев. — Правильно сделал, что к нам приехал.

Нелли, взглянув на гостя, проговорила вкрадчиво:

— А скучать у нас не будете? Гарнизон маленький, даже потанцевать негде.

— Как так негде? — запротестовал Кареев. — Каждую субботу в клубе танцы.

Нелли повела плечами:

— У нас по-домашнему, а Юра, может быть, к балам привык…

Верховцев усмехнулся.

— Вы меня, Нелли, гусаром считаете! — и, хлопнув ладонью по лбу, бросился к чемодану: — Верно, гусар! Какую вещицу в Москве раздобыл! — В его руках старая трубка в серебряной оправе, с длинным изогнутым чубуком. — Полюбуйтесь: редчайшая вещь. Триста восемьдесят рублей заплатил.

— Курить начал? — осведомился Кареев.

— Нет, не курю.

— Вот чудак. Так зачем же она тебе?

— Как зачем! Ты только посмотри — чем не поручик Фанагорийского гренадерского полка, — взял в рот трубку и сам улыбнулся детской выходке: — Верно, не нужна мне. — Быстро решил: — Подарю какому-нибудь курильщику. Вещь ценная.

С укоризной смотрит Кареев на друга.

— «Каким ты был, таким ты и остался…»

— Ну, нет. Я серьезный. Когда ехал сюда, лежал на верхней полке и мечтал.

— О девушках, конечно? — улыбнулась Нелли.

— Какие девушки! Что вы. Уставы учил — света белого не видел. — И уже серьезно добавил: — Линию жизни наметил. Во-первых, — работа, во-вторых, — самообразование, в-третьих…

Нелли снова не удержалась:

— В-третьих, ясно что…

— Линия хорошая, — рассудительно заметил Кареев. — Только…

— Ночами буду сидеть, но заниматься обязательно.

Нелли прошлась по комнате, передвинула стул, поправила скатерть.

— Может быть, для вас, Юра, еще что-нибудь сделать?

— И так боюсь, что Михаил ревновать начнет.

— Он у меня не ревнивый.

— Не одобряю!

В тон товарищу Кареев проговорил с напускной мрачностью:

— Ты приехал — теперь буду опасаться.

— И без меня найдутся, — усмехнулась Нелли. — У командира полка дочь Леночка. Очень интересная. Влюбитесь.

— Зарок дал: не влюбляться в дочерей начальников. — И Юрий пропел:

— А вот у нас в полку есть капитан Щуров. Он другого правила придерживается, — заметила Нелли. — За Леночкой Орловой ухаживает. И даже собирается жениться на ней.

— Положим, до свадьбы далеко, — усомнился Кареев.

— Не так далеко, я-то знаю.

— Вот и хорошо, — засмеялся Юрий. — Одной опасностью на моем пути меньше. Все это шутки, а главное — как дело пойдет. Хотелось бы мне, Миша, в твою роту попасть, вместе служить.

— Превосходно было бы. Как раз у нас в первом взводе командира нет. Да только взвод отстающий. Туда тебя не пошлют.

— Не доверят?

— Зачем под удар подставлять.

— А я хочу в отстающий попасть. Хочу поработать, подтянуть, чтобы сразу видны были результаты. Поблажек мне не надо.

— Не беспокойся. У нас поблажек не будет. У полковника Орлова рука твердая.

Разговор принял деловой характер, что не очень интересовало Нелли. Она подошла к окну.

— Погода какая чудесная, гуляющих сколько, а мы целый день дома! Вон и Щуров — легок на помине — появился. К Лене, конечно, собрался. Нет, сюда повернул. Может быть, к нам?

Кареев поморщился:

— Догадываюсь, зачем идет. Уже пронюхал, что новый офицер в полк приехал, вот и спешит на разведку: нет ли какой опасности для его персоны.

— Ты утрируешь, — возмутилась Нелли. — Не слушайте его, Юрий: Щуров очень симпатичный. Участник нашего драматического кружка. Во всяком случае, не такой службист, как другие…

— Не знаю, как он на сцене, — пожал плечами Кареев, — а в роте — пустое место. Но за свое место боится изрядно. Чувствует, что непрочно сидит.

Высказывая предположение о тайной цели визита Щурова, Михаил Кареев не ошибся. Узнав от дежурного по части о приезде сына полковника Верховцева, Щуров состроил кислую мину. В свое время он терпеть не мог Верховцева-отца, считал его своим личным врагом, виновником медленного продвижения по службе. А тут приехал сын. И, как видно, не промах: знает, где служить. В полку ему и Орлов, и Бочаров откроют «зеленую улицу».

Стук в дверь подтвердил, что Нелли не ошиблась: в комнату вошел Щуров.

Направляясь к Кареевым, Щуров тайно надеялся, что в молодом Верховцеве он найдет какой-нибудь изъян, недостаток. Но, увы, этого не случилось. Перед ним в красивой шелковой сорочке стоял высокий юноша: волнистые, светлые, хорошо подстриженные волосы, спокойные, доброжелательные глаза. И самое неприятное: сын был удивительно похож на отца.

— Ба, да у вас гость. А я и не знал!

— Знакомьтесь, — сухо предложил Кареев. — Лейтенант Верховцев. Сын полковника Верховцева.

На выхоленном, хорошо выбритом лице Щурова приветливая улыбка.

— Очень приятно! Очень! Погостить к нам или, как в старину говорили, лямку тянуть?

— Для дальнейшего прохождения службы, — подтвердил Верховцев.

В глазах Щурова промелькнула настороженность:

— В полку, где отец служил! — и как бы невзначай поинтересовался: — Вас на взвод пошлют или повыше?

— На взвод, конечно. Училище окончил.

— Для вас и исключение могут сделать. По отцу и сыну честь, — чуть заметная усмешка тронула уголки рта.

— Что вы! Такой чести мне не надо.

— Золотые слова, гордые! Понимаю, понимаю. Сейчас строго: землячество, скажут, приятельские отношения. Отца вашего мы, фронтовики, хорошо помним.

— Вы с ним служили?

Щуров замялся:

— Да… служил… довелось… — и повернулся к Нелли: — Выходной день, а вы дома?

— Миша занят.

Щуров соболезнующе покачал головой:

— Засушит он вас учебой. Дело, конечно, нужное. Я сам по ночам над первоисточниками сижу. И искусству много времени уделяю. Но только и отвлечься надо…

— И я то же говорю, — обрадовалась единомышленнику Нелли. Но, заметив сумрачное выражение на лице мужа, переменила тему: — Вы, Леонид, на танцах сегодня будете?

— Увы, приглашен в один дом…

Нелли погрозила маленьким пальчиком:

— Знаем мы этот дом!

— Не таюсь, — не скрывая самодовольной улыбки, Щуров взялся за фуражку. — Желаю здравствовать.

— О каком таинственном доме говорил этот красавчик? — заинтересовался Юрий, когда за Щуровым закрылась дверь.

— К командиру полка повадился, — зло проговорил Кареев. — Пренеприятный тип.

— Ни Лена, ни я не находим, — надула губки Нелли.

— Да уж ты, конечно… — и, не договорив, Кареев махнул рукой.

Нелли прошлась по комнате.

— Юра, у вас носовые платочки помялись, я их проутюжу, — и ушла на кухню. Воспользовавшись отсутствием хозяйки, Верховцев взял китель, провел рукой по подворотничку.

— Плохо подшила? — спросил Кареев.

— Нет, нет, ничего. Вот тут только кончик не так…

Юрий достал иголку, нитку и, с опаской поглядывая на дверь, начал быстро перешивать подворотничок.

— Я тоже сам подшиваю, — заметил Кареев.

— А Нелли?

— Сам видишь.

— Никак не могу привыкнуть, что ты семейный человек. Супруг! Слово-то какое! А впрочем, завидую. Славная у тебя жена.

Кареев усмехнулся:

— А подворотничок все же перешиваешь.

— Ты виноват. Почему не научил? Глава семьи! За жену отвечаешь.

Глава семьи сразу сник, замолчал. Раз-другой с недоумением посмотрел на него Юрий. Отложив в сторону китель, сел рядом.

— Ты что, Миша?

— Так… ничего…

— Уж не жалеешь ли?

— Что ты, что ты! Без Нелли теперь свою жизнь и не мыслю. — Но после паузы добавил неуверенно: — А все-таки… Не очень гладко у нас идет. Нелли не работает, да и меня порой от дела отвлекает.