Маг стоял сбоку от камина с таким лицом, словно ему было все равно. Или он очень старался ничего не говорить в ответ, понимая, что нарвется на еще одну колкость.

Мы оба вздрогнули, когда открылась дверь, впуская горничную с подносом в руках. Она оставила поднос на краю письменного стола и исчезла, стоило Присцилле коротко кивнуть.

— Я так понимаю, все пошло по самому плохому сценарию, Юлиан?

Прис подошла к столу и лениво налила чай в две чашки, одну из которых отдала мне, а со второй осторожно и как-то почти царственно села в кресло рядом.

Кондор словно бы очнулся и бросил на свою тетю короткий и не очень добрый взгляд.

— Я сделал все так, как ты сказала, но да, вестница решила явиться лично, — он старательно избегал смотреть на меня. — По крайней мере, мы знаем, что ритуал совершен по всем правилам и Изнанка приняла его.

Присцилла самодовольно ухмыльнулась:

— А еще мы знаем, что леди Лидделл, кажется, куда интереснее, чем ты думал. Чай сам себе нальешь, не маленький.

К моей радости она замолчала.

Я заглянула в свою чашку и стала способна лишь рассматривать чаинки, плавающие на ее дне. Мое сознание еще не до конца восстановилось, поэтому в их движении я видела странные закономерности. Мне казалось, что полчаса назад я могла бы их объяснить, но сейчас лишь знала, что они есть, а остальное уже не было мне доступно. Возможно, зелье начало действовать, и мир постепенно тускнел, возвращаясь к своему обычному состоянию. Возможно, зелье действовало не так.

От Присциллы это, впрочем, не ускользнуло.

— О, — с пониманием сказала она. — Все еще хуже. Как ощущения, милая?

Я с трудом подняла взгляд на нее.

— Очень странные, леди Присцилла, — сказала я, заставив себя сохранять вежливость.

— Мир стал невероятно ярким, ведь так? — ее губы растянулись в тонкой улыбке. — И связи в нем — четче и яснее.

Я удивленно распахнула глаза, вытаращилась на нее, удивляясь тому, откуда она знает, и леди дель Эйве с пониманием дела кивнула и вздохнула — почти сочувственно:

— Скоро пройдет, дорогая. Вернетесь в эту серую обыденность — и все будет, как прежде.

Я зажмурилась, пытаясь прогнать наваждение, и когда открыла глаза, то поняла, что время снова сыграло со мной злую шутку и несколько минут вдруг куда-то испарились.

Лорд Парсиваль успел вернуться в кабинет и снова оказался рядом со мной, в паре шагов. Он смотрел на меня пристально, наклонив голову набок, и мне от его взгляда хотелось стечь на пол и оказаться где-нибудь под паркетом. Присцилла сидела с прямой спиной и невозмутимым лицом, держа чашку в руках.

— Так что вестница? — Парсиваль подошел еще ближе и достаточно бесцеремонно взял меня за руку, крепко обхватив пальцами запястье, словно пытался нащупать пульс.

— Вела со мной светские беседы и была очень рада видеть меня в добром здравии, — хмуро отозвался Кондор. Он успел найти где-то стул и сидел на нем верхом, сложив руки на спинке.

— Как мило, — фыркнула Присцилла.

Парсиваль покосился в ее сторону с явным неодобрением и ласково сжал мою ладонь.

— Транс — не очень приятная штука, леди Лидделл, — сказал он с теплой улыбкой. — Особенно, в первый раз и для неподготовленного практика. Если реальность снова поплывет, дышите глубже и постарайтесь не закрывать глаза, — он протянул мне мою чашку, которая, почему-то, оказалась на каминной полке, и вернулся в свое кресло. — Значит, все прошло гладко, за исключением того, что проклятущие фэйри решили закончить начатое и мы получили полностью инициированного мага.

— Что они со мной сделали? — прошептала я. — Или, может, мне лучше спросить, что вы со мной сделали?

Прис сделала вид, что ее очень интересует кружево на юбке.

Парсиваль вздохнул:

— Не знаю, успел ли Юлиан объяснить вам это, но вестники не появляются просто так. Это большая, хм, честь, почти как личное приглашение выпить кофе с монаршей особой, — он снова улыбнулся, показывая, что намек мне не почудился. — Только вот монаршим особам из мира фэйри нет особых дел до нашего мира, и вместо них сюда являются их верные вассалы и гонцы. Вестники. Они заключают важные сделки с людьми, принимают клятвы, иногда — наблюдают за ритуалами вроде того, в котором участвовали вы. И еще забирают с собой тех, кого призывают их владыки во имя долга или по собственной прихоти, но, надеюсь, вас это никогда не коснется.

— Как поверенные? — я медленно повернула голову сначала в одну сторону, потом в другую, но мир оставался на месте.

Фух.

— Вроде того, — мягко согласился Парсиваль, с легкой усмешкой наблюдая за тем, как осторожно я подношу чашку ко рту.

Чай, увы, уже остыл.

— И вы мне ничего не сказали.

Парсиваль развел руками и посмотрел сначала на сына, а потом на сестру.

— Потому что я просил защиты для тебя у своего покровителя, а не у Изнанки, — сказал Кондор. — Но Изнанка, видимо, считала, что имеет на тебя некоторые права, поэтому ее поверенный, — он усмехнулся, — пришел лично посмотреть, что происходит. И, несмотря на все уловки, который мы с леди Присциллой придумали, нашел нас. Точнее, нашла.

Я задумчиво посмотрела на него. Если так подумать, то там, в низине, рядом с невзрачным плоским камнем Кондор волновался. Я тоже волновалась и мне было не до пристального наблюдения за ним, но его слова, и то, как он явно выдохнул, когда все закончилось и мы почти ушли, и его удивление при виде фэйри — все это было неподдельным. Кондор не собирался мне лгать. Но он, по уже сложившемуся неприятному обыкновению, не договорил — из благих побуждений.

— Учитывая, что у нас такое леди Лидделл, как выяснилось, ничего удивительного, — Присцилла встала, чтобы налить себе еще чая. — Не знаю, милый, как ты раньше не сложил два и два. Ждал, пока придет фэйри и скажет об этом прямо?

Кондор поднял взгляд к потолку и совершенно точно был готов сорваться, но все еще держался. На его месте я бы уже давно швырнула чем-нибудь об пол и вышла из комнаты, хлопнув дверью.

Парсиваль нахмурился.

— И что я такое? — не без дерзости спросила я, наклоняя голову к плечу.

Ну, давайте, миледи, скажите это вслух.

Присцилла довольно сощурилась и поднесла чашку к губам, не отходя от стола.

— Вы — маленький источник силы, — выждав драматическую паузу, она улыбнулась. — Как драгоценный камень в кольце, способный накапливать в себе энергию Потока, только лучше. У камня нет разума и свободной воли, а вы, как я понимаю, уже однажды очень помогли моему племяннику, когда он, как настоящий самонадеянный идиот, вычерпал себя до дна.

Присцилла вздернула подбородок, обводя нас всех торжествующим взглядом, и у меня в голове что-то щелкнуло.

Ахо говорил тогда, в Замке, говорил про источник, но в тот момент я не поняла, к чему это относилось и совершенно не придала его словам значения — были совсем другие заботы. И там, у алтаря, пока вестница смотрела мне в глаза, я знала, что я такое, но сейчас это знание отступило куда-то в тень — я только помнила, что это делало меня очень, очень важной. А мир вокруг меня — очень, очень опасным, если я не научусь… Чему?

 — И что мне теперь с собой делать? — сказала я не менее дерзко, хотя рука, сжимающая тонкую полоску фарфора, дрожала.

— Ничего. Продолжать то, что ты делала, — глухо сказал Кондор. Прис равнодушно пожала плечами, не спеша опровергать его слова. — Просто придется учитывать эту особенность, пока тебя будут учить контролю над силой.

— И помалкивать, — Присцилла изобразила пальцами жест, словно запирала рот на ключ. — А то, знаете ли, Мари, в случае чего заинтересуете не только Изнанку. А люди обычно куда более жадные, чем фэйри.

— Не запугивай девочку, — сказал Парсиваль, не отрывая от меня тяжелого и пристального взгляда.

— Я лишь не множу ее иллюзии, — огрызнулась Прис, возвращаясь в кресло рядом со мной. — Пока она не умеет управлять потоком, боюсь, вытянуть из нее резерв проще, чем отобрать у ребенка конфету. Достаточно заставить испытать сильные эмоции. Юные девушки, Парсиваль, склонны испытывать сильные эмоции по поводу и без повода и делать всякие глупости, — она спрятала за чашкой очень хитрую улыбку. — Даже невинные поцелуи, говорят, в таких случаях хорошо срабатывают.