— Я пойду первым, — сказал он, заглядывая во тьму. — Здесь должен быть небольшой спуск и дальше начнется просторная галерея. Ну, чего ты ждешь? — он протянул мне руку.

Я на всякий случай обернулась, чтобы убедиться, что оставляю за спиной только пустоту и закрытую, пусть и не запертую дверь, и крепко вцепилась в ладонь своего проводника.

Не зря — ступеньки были узкими и скользкими, поворот — слишком крутым, словно бы лестница шла винтом, и я спускалась осторожно и медленно, опираясь на чужую руку. Изо рта вырывался пар, каменные стены были холодным, где-то покрытыми тонким слоем льда, и, если честно, мне не очень хотелось к ним прикасаться. Чем ниже, тем более затхлым казался мне воздух и тем больше тяготила тишина, но закончилось это быстро.

Мы вышли из небольшого коридора, действительно куда более просторного, чем лестница, пусть все с таким же низким потолком, и оказались на перекрестке, в круглой комнате, как та, что была наверху. Так же, как и наверху, здесь были кристаллы над каждой из трех арок. Кондор зажег их и, бегло прочитав надписи на стенах, выдохнул.

— Вон там — выход из подвала, — сказал он, ткнув пальцем на левую арку. — А нам туда, — он кивнул вправо и, подхватив меня за руку, потянул за собой.

Здесь действительно не было ни призраков, ни скелетов. Только отделанные камнем стены, желобки для стока воды, ниши с кристаллами в стенах и пара поворотов куда-то — с мраморными табличками, на которых были выбиты надписи. Темнота, тишина и неприятно холодный воздух. Иногда ход шел под уклон, иногда встречались короткие лестницы, подземные залы, небольшие, иногда — с колоннами, барельефами на стенах, более высоким, чем везде, потолком, с закрытыми дверьми и пустыми нишами в стенах.

— Когда строили Галендор, эти ходы связывали несколько важных для города мест, — сказал Кондор. — Академию, несколько особняков, храмы. И выходили за пределы города.

— На случай войны?

— Не только. В мирное время людям, которые охраняют этот город и правят им, тоже нужно поддерживать между собой связь. И не только между собой, но и… — Кондор задумчиво посмотрел вдаль, в темноту, которая расступалась перед нами. — В этом мире есть места, куда просто так не попасть, Мари. И есть дороги и двери, которые создаются именно для того, чтобы ими пользовались с особой целью. Как мы сейчас, — он повернул голову в мою сторону. — Не страшно?

— Только от понимания, что надо мной — много-много земли, — ответила я, показав пальцем вверх. — Но как-нибудь переживу.

Потому что, добавила я мысленно, у меня в руке достаточно яркий фонарь, и видела я вещи пострашнее темноты, и вообще, пока что не было команды бежать и прятаться. Так что нет, не страшно. Пока.

— Но здесь неуютно, — я зябко повела плечами. — Кондор, я спускалась под землю вместе с толпами людей в своем мире, там было светло, шумно и я знала, что к чему. А здесь такая тишина, что я в начале едва не подпрыгивала, стоило мне громко шаркнуть ногой.

Кондор кивнул.

— Не думаю, что тебе будет от этого легче, но на меня местная тишина тоже навевает жуть, — признался он. — И время здесь чувствуется иначе. Ты не можешь понять, прошло несколько минут, час или вот уже почти день. В детстве я боялся подземелий. Чудовища моей сестры жили за окнами, мои приходили из подвала, — кажется, он улыбался, правда, не слишком по-доброму.

— А потом ты научился их убивать?

Кондор бросил на меня короткий взгляд через плечо:

— Я предпочитаю с ними договариваться, — рассмеялся он. — А вот Присцилла любит использовать радикальные методы в тех случаях, когда что-то скалится на нее из теней. Или не на нее.

— Это немного не то, что я бы хотела сейчас обсуждать, — я нервно дернулась, чуть не споткнувшись на ровном месте.

Кондор пожал плечами:

— Понимаю, — сказал он и снова взял меня за руку — легко зацепился пальцами за мои, словно пытался напомнить, что он рядом. Пришлось идти чуть быстрее. — Но мне почему-то больше ничего не лезет в голову. Только ерунда про подземелья и… не важно. В этом городе так много магов, что чудовища предпочитают обходить его стороной, если их не зовут. Можешь… почитать об этом, например. Кстати, ты правда сказала Шамасу, что доверилась Корвину в вопросах выбора литературы? — Кондор снова посмотрел на меня.

— Что-то вроде того, — ответила я. — Не стоило?

Маг снова рассмеялся:

— О, нет, милая, это был… хороший способ расположить господина Раферти к себе. Я рад, что ты… хм… находишь в себе силы иногда быть остроумной.

Я дернула его за руку и сделала страшные глаза.

— Это не сарказм, — чуть серьезнее сказал Кондор. — Чем быстрее ты впишешься в это общество, тем лучше. А если заведешь пару приятных для тебя знакомств, то моя совесть будет спокойна.

— А ты все-таки выяснил, зачем приходил Шамас?

— Да, — спокойно ответил Кондор.

— И спрашивать, я так понимаю, бессмысленно?

Кондор покачал головой:

— Это не моя тайна и не твое дело. По крайней мере, пока, — он выждал короткую паузу, то ли размышляя, то ли надеясь, что я спрошу еще что-то. Я не спросила. — Шамас не просто путешествовал на Острова. Он отдавал Моранн старый долг.

— Вот как, — я постаралась не выдать своей радости от того, что мне начали что-то такое вот рассказывать. Что-то, о чем все все время молчали. — И что это был за долг? Или об этом тоже не стоит спрашивать?

— Это долгая история, Мари, — Кондор снова приподнял фонарь, вглядываясь вперед, и ускорил шаг. — Очень долгая и немного поучительная, но, пожалуй, я расскажу тебе ее потом. Мы почти пришли, — он кивнул вперед. — Чувствуешь? Воздух стал другим.

Не только воздух — сама галерея изменилась. Она начала уходить вверх с легким наклоном и, кажется, плавно поворачивала налево. Потолок опустился настолько, что, пожалуй, если бы Кондор захотел, он мог бы вытянуть руку и дотронуться до него.

Пахло близостью воды — холодной, острой, свежей влагой, мокрой землей, от этого становилось зябко и еще более неуютно. Тишина вокруг блекла и исчезала. То ли мои чувства обострились во время этого блуждания во тьме, то ли здесь была иная акустика, но мне казалось, что я слышу и шум воды, и ветер, и что-то еще.

— Ты так и не сказал, как выглядит этот ваш алтарь, — почти прошептала я, потому что от волнения голос решил пропасть.

— Как самый обычный камень, — ответил Кондор. — Как ему еще выглядеть?

Я пригнулась, чтобы не удариться лбом о пролезший сквозь землю корень какого-то дерева.

— Все ваши священные места выглядят так, словно люди не появляются в них десятилетиями?

— Нет, — кажется, Кондор ухмылялся. — Только те, которые по-настоящему священны. Они слишком хорошо спрятаны, чтобы каждый желающий смог найти их.

— Ты считаешь это правильным?

— А ты — нет? — он остановился у начала лестницы, уходящей вверх, широкой и пологой. — Поддерживать веру людей можно, не подпуская их к некоторым чудесам, чтобы чудеса не превратились в обыденность. А силы, которые прячутся в таких местах, не стоит тревожить напрасно…

— Сказал маг, который участвует в эксперименте, посягающем на божественное творение, — фыркнула я, поднимаясь за ним. Пришлось слегка подобрать подол, чтобы не запутаться и не оступиться.

— Я бы не сказал, что делаю это из праздного любопытства и преследую исключительно личные цели, — ответил Кондор, не оборачиваясь. — Но в чем-то ты определенно права, милая.

Снаружи все еще была ночь. Я задрала голову вверх — небо лишь самую малость посветлело, и где-то за моей спиной, за холмом, из которого мы вышли через низкую каменную арку, наверное, скоро начнется рассвет. Я сделала пару шагов вперед и застыла, держа фонарь уже обеими руками перед собой. Одно запястье ныло от усталости.

Мне было сложно сказать, где мы оказались, и, наверное, в том числе потому, что света фонарей едва хватало, чтобы выхватить из темноты очертания окрестных холмов, поросших какими-то низкими деревьями, невысокую каменную стену, словно подпирающую один из них. Мы стояли в какой-то низине, дно которой было песчаным — не то дно небольшого озера, давно уже высохшего, не то кратер от падения метеорита. Снег лежал здесь тонким слоем, и кое-где сквозь него проступали черные пятна земли.