Кухня была просторной, но с непривычно низким потолком. Я сидела на стуле за широким и длинным столом, подперев подбородок ладонями. Рядом стоял фонарь с ярким кристаллом внутри — его света было достаточно, чтобы видеть содержимое тарелки и лицо собеседника, сидящего напротив, достаточно, чтобы различать блики на металлических ручках, на начищенных до блеска сковородках, висящих на одной из стен, достаточно, чтобы видеть, где заканчивается стол. Но мне все равно казалось, что вокруг было темно, словно за пределами светового круга тьма стала как-то по-особенному густой.

И за окнами, за решеткой из ровных квадратов толстого, немного неровного стекла, тоже была тьма. Тьма, полная снега, ветвей и холодного воздуха. Я слышала тихое завывание ветра не то в стенах, не то в каминных трубах, не то где-то еще — такой понятный, естественный звук в старом доме.

Жутковатый.

— Спросить, как там бедняга Герхард, будет бестактностью?

— Нет, — Кондор снял сюртук и небрежно бросил его на стул рядом. — Я попросил Ренара присмотреть за ним, чтобы чувство вины не заставило его натворить глупостей, но он взрослый человек и справится. Люди смертны, милая, это печально, но неизбежно, — добавил он, закатывая рукава рубашки почти до локтя. Казалось, он весь день держал себя и сейчас, наконец, разрешил себе расслабиться. — И как бы ни было мне жаль Хёльду, меня гораздо больше волнуют обстоятельства ее смерти и их возможные последствия, — он недовольно хмыкнул. — Ты общалась с Шамасом.

Это был не вопрос, а утверждение.

— А? Да, он решил подождать лорда Парсиваля в библиотеке, а там сидела я.

— Он сказал мне, — маг тонко улыбнулся. — Похвалил выбор литературы. Ты случайно не знаешь, зачем он пришел? — вкрадчиво спросил Кондор.

Я помотала головой, удивленно приподняв бровь:

— А чего сам ты у него не спросил?

Кондор как-то странно дернулся, высокомерно сощурившись, будто был готов ответить на мой вопрос колкостью, но со вздохом признался:

— Они с моим отцом пьют виски все там же, в библиотеке, и довольно недвусмысленно намекнули, что моя компания им не требуется. Так что, — он взял в руку вилку и указал ею на меня, — пока я тут ем остывший ужин, ты расскажешь мне о том, что слышала и видела в этом доме.

Пришла моя очередь щуриться и кривить бровь.

— Это похоже на стукачество, — сказала я. — Кстати, почему ты не позвал кого-то из слуг? Разогреть еду там, не знаю…

Он спокойно дожевал, не торопясь отвечать на мой вопрос.

— Самостоятельность, милая. И, наверное, желание побыть свободным от любопытных взглядов, — сказал Кондор невозмутимо. — Нет, это не стукачество. Я не прошу тебя рассказывать чужие тайны. Но, знаешь ли, меня не выставляли за дверь так, как сегодня, наверное, хм… Давно, — он отвел взгляд, снова уткнувшись в тарелку. — Но если не хочешь, я не обижусь. Тогда просто расскажи мне, например… о ритуалах, которые вы обсуждали с Присциллой. Или о чем-то еще.

Я моргнула, не понимая, случайно ли он сейчас открылся, показывая эту свою обиду — совершенно искреннюю, я не сомневалась — и давая мне возможность выбора, или это была попытка надавить на жалость.

— Хорошо, — кивнула я, зябко пожав плечами. В паузах нашего разговора я слышала завывания ветра и от понимания, что в гостевом крыле я ночую одна, если не считать фэйри под кроватью, мне становилось неуютно. — Шамас ничего не говорил при мне такого, чтобы стало понятно, зачем он пришел. И за ужином он больше флиртовал со мной и Тересией, чем…

— Прис не спустилась к ужину? — Кондор чуть откинул голову назад, глядя на меня со странной хитростью.

— Нет, у нее болела голова.

Он усмехнулся, словно знал что-то, недоступное мне.

— У них с Шамасом сложные отношения, так что не удивляйся, милая. Леди просто нашла вежливый способ отказаться видеть его дольше, чем ей хотелось.

— Лорд Парсиваль, кажется, тоже был не сильно рад… — я наблюдала, как двигаются его руки с ножом и вилкой и пыталась поймать ускользающую мысль за хвост. — Нет, постой.

— М? — Кондор замер на секунду, показывая мне, что слушает меня максимально внимательно.

— Шамас рассказывал мне историю про сида-полукровку и закончил ее уже при твоем отце. Лорду Парсивалю это не понравилось.

— Вот как, — отстраненно сказал Кондор. — С чего бы вам говорить с Шамасом о сидах?

— Я попросила его рассказать о том, где он был, раз уж ты так по нему скучал, — я пожала плечами.

— И он рассказал? — в голосе Кондора звучало сомнение.

— Сказал, что путешествовал и жил на Островах. Ну и слово за слово… — я развела руками. — Мне не следовало его об этом спрашивать?

— Нет, почему? Он бы не ответил, если бы ты спросила что-то… не то. И как? — Кондор поднял взгляд на меня. — Узнала что-то новое?

— Да, — растерянно ответила я. — И все-таки…

— Если тебе интересно, почему я скучал по Шамасу, — Кондор снова уткнулся взглядом в тарелку, словно сосредоточенно пытался выбрать кусок повкуснее. — То, скажем, он был одним из тех, кто занимался моим воспитанием в сложные времена. Но он не сильно привязан к человеческому жилью и прочим обыденным вещам. Его жизнь похожа на приключение из какой-нибудь книги о волшебниках прошлого, — кусок, наконец, был выбран. Зубцы вилки клацнули о дно тарелки. — В этом почти половина того очарования, которое привлекало нас с Гейл. Когда-то. Но если речь о сиде-полукровке, то, увы, здесь я тебе ничего сказать не могу.

Уклончиво.

— Их королеве правда больше трех веков?

Он только кивнул в ответ, словно этот факт, невероятный для меня, был для него чем-то простым.

— Ты ее видел?

Кондор рассмеялся и положил вилку зубцами на край опустевшей тарелки.

— Нет, милая. Такой чести, увы, я не удостоился, хотя, может быть… — он улыбнулся с наигранной мечтательностью. — Не уверен, что хочу.

— Почему?

Он задумчиво посмотрел на меня, потом завел руки за голову и откинулся на спинку стула.

— Что ты чувствовала, гуляя с Хозяином Зимы по Изнанке? — прямо спросил Кондор.

Я моргнула, не сразу найдя ответ.

— Ну… было холодно и… почему ты спрашиваешь?

— Холодно и… что? Ну же, милая. Любопытно? Интересно? Страшно?

Я попыталась вспомнить и почувствовала, как вдоль позвоночника ползет ужас. Наверное, что-то такое отразилось у меня на лице, поэтому Кондор снова усмехнулся, самодовольно, почуяв мой ответ прежде меня самой.

— Страшно, — согласилась я. — И вчера было страшно, когда проснулась, а вокруг тишина и холод. Только во сне это не ощущалось, зато потом…

— Зато потом ты проснулась. В реальность, у которой вдруг, с ума сойти, появилась еще одна сторона, незнакомая тебе. И ты, конечно, испугалась, как испугался бы любой человек, столкнувшийся с подобным, — Кондор подался вперед и поставил локти на стол, подперев голову ладонью. — Только вот люди редко видят это все так близко и ясно, как ты. Или я. Или Ренар. Или Хёльда, к слову, — он провел пальцем по столу, не то чертя какой-то знак, не то смахивая на пол крошки. — Моранн ближе к вечности, чем, к примеру, отец Айвеллин, и если с отцом Айвеллин я бы не хотел встречаться исключительно из-за эльдарского высокомерия, которое меня раздражает, то Моранн я боюсь. Мне очень интересно, — добавил он. — И лет семь назад я бы сказал, что да, я готов и желаю аудиенции Королевы, даже если она обойдется мне в пару лет моей человеческой жизни, то сейчас я ценю и свою жизнь, и свой разум чуть больше, чем некоторые тайны.

Кондор замолчал.

Может быть, ждал моего ответа или какой-то другой реакции на его слова. Может быть, не ждал. Я же смотрела на поверхность стола, на узор древесины, вмятины и неглубокие следы от ножа, заметные при свете кристалла, и тоже молчала. Ветер уже не завывал, и я слышала только тиканье часов, спрятанных где-то в тенях, за пределами света, и наше дыхание.

— Теперь я понимаю, почему вы не рассказывали это другим, — сказала я.

— Обычные люди этого мира тоже прекрасно обходятся без некоторых знаний, — ответил Кондор. — И крепче спят. По поводу крепче спать… — он встал и, сотворив над плечом волшебный огонек, подошел к одному из закрытых деревянных шкафов. — Присцилла права и тебе действительно стоит выспаться.