Лин кивнула.

— Закажу себе три новых платья, — сказала она так равнодушно, словно не была бледнее мрамора, из которого делали парадную лестницу в этом доме. — Мне направлять курьеров в Галендор, если я хочу тебя найти?

— Да. И я очень надеюсь, что ты будешь молчать.

Лин медленно моргнула вместо того, чтобы кивнуть.

— Конечно, — сказала она. — Мне не о чем говорить. У моей подопечной немного поменялись планы в связи с путешествиями Его Высочества Феликса, и я смогла вырваться еще на пару недель, как и планировала. А ты пришел, чтобы мне об этом сообщить. И тайно влюблен в меня, — добавила Лин, резко наклонив голову набок. Кондор посмотрел на нее с нескрываемым удивлением. — Потому что леди Вирини, конечно, уже придумала себе причину, почему столь важная персона, как вы, лорд дель Эйве, сын того самого дель Эйве, лучший друг Его Высочества Кронпринца и бывший заместитель какого-то там главы Тайной службы при дворе, вдруг заявились в дом лорда Тиушэ, пользуясь магией вместо дверей и лестниц, и согласились ждать его падчерицу, сидя в унылом кабинете.

— Насколько же я… коварен, — фыркнул маг. — Едва не начал пользоваться служебным положением, чтобы убедить любимую девушку отказаться от навязанной свадьбы.

Лин с тонкой улыбкой на губах встала из-за стола и погрозила пальцем:

— Вряд ли вы или тот, в чьих интересах вы тут изображаете пылкого любовника, способны предложить девушке больше, чем второй сын лорда Синнэ из рода Винья, — и добавила тише: — Моя мать за дверью. Нам пора, — она опустила взгляд на носки туфель, а потом резко подошла ближе и сжала ладонь Кондора. — Берегите себя. Все трое, — шепнула она и тут же отвернулась и отстранилась, стоило двери в кабинет начать открываться.

Подчеркнуто медленно, словно бы леди Вирини действительно их в чем-то подозревала и милосердно позволяла замести следы.

Nigredo II (2)

Мало того, что за ужином я робко молчала, глядя в свою тарелку и невпопад что-то угукая на прямые вопросы со стороны любого из присутствующих, так еще и в комнате меня ждал не самый приятный сюрприз.

— Как ваша голова, леди Присцилла? — спросила я, прикрывая за собой дверь.

Прис, сидящая в кресле рядом с разожженным камином, даже не оторвала взгляда от книги, которую читала. Я с ужасом поняла, что она достала из моих вещей «Франческу».

Не знаю, что мне не нравилось больше: что кто-то трогал книги без спроса или что Прис увидела у меня эту чушь.

Если для нее это что-то из разряда привычных методов воспитания, то я не завидую Кондору и его сестре. Вот совсем.

— Благодарю, лучше, — сказала Присцилла, наконец, и с шелестом перевернула страницу. — Надеюсь, вы получили удовольствие от ужина, леди Лидделл.

— Вполне.

Я все еще стояла у двери, словно бы в комнате сидело ядовитое чудовище или огромный страшный паук, а я не знала, что с ним делать. Ахо нигде не было видно.

— Рада за вас, — она снова перевернула страницу. — Меня, увы, утомляют незваные гости.

Она замолчала, углубившись в чтение, и, судя по тонкой ехидной улыбке, нашла в книге какой-то абсолютно идиотский пассаж. К счастью, короткий, потому что продлись это молчание чуть дольше, я бы или свихнулась, или сделала бы что-нибудь не то. Рядом с Шамасом или Парсивалем, да даже рядом с Сильвией уже после того, как я узнала о ее сущности, я не чувствовала себя настолько беспомощной, как наедине с леди Присциллой.

Словно бы она подавляла одним своим присутствием.

— Только успела Франческа забыться в тревожном полусне, даже не потрудившись снять платье с тугим корсетом, как дверь в ее комнату распахнулась и на пороге появился граф Коннолли, весь в черном, как вестник ночи, бледнее льняного полотна, и застыл, разглядывая свою пленницу. «Если вы пришли снова задать мне тот же вопрос», сказала Франческа, поднимаясь с постели, потому что не следовало благородной леди так принимать чужого мужчину, «то мой ответ будет все тем же — абсолютное яростное нет! Мое сердце не может предать того, кого я люблю». Граф не отвечал. Он стоял некоторое время, погруженный в свои думы, мрачная тень зла лежала на его лице. «Поверьте мне, миледи», сказал он почти безразлично, «Я знаю множество способов вытянуть из вас все ответы, которые мне нужны. Но я не вижу никакой радости в том, чтобы сломать вашу волю и подчинить своей, поэтому намереваюсь дождаться, когда мои доводы заставят вас принять верное решение. Но пришел я не за тем, а лишь чтобы убедиться, что вас устроили согласно моим распоряжениям. Доброй ночи, прекрасная Франческа». С этими словами граф вышел и запер дверь, оставив растерянную пленницу наедине с сумраком и единственной свечой, которая вскоре погасла, — Присцилла прочитала этот отрывок с выражением, словно бы издеваясь надо мной и леди Бланкой. — Франческа долго сидела у окна, глядя, как под светом растущих месяцев серебрятся кроны деревьев вокруг чародейского замка. Время от времени она прислушивалась, не раздадутся ли снова шаги, но тишина вокруг стояла мертвая. Наконец, когда силы оставили ее, Франческа вытерла невинные слезы и легла спать, чтобы без сновидений проспать до самого утра. Знаете, леди Лидделл, кому из героев этого… романа я симпатизирую больше всего? — спросила Присцилла, захлопнув книгу.

— Графу Коннолли? — предположила я.

Она рассмеялась.

— О, нет, милое дитя, граф Коннолли слишком много рассказывает о своих коварных чародейских планах и слишком легко ведется на милое личико своей пленницы. Мне нравится тетушка. Та самая тетушка Клара, которая умирает в самом начале, не успев сторговать свою никчемную племянницу нормальному мужчине, замужем за которым леди Франческа спокойно коротала бы свой век, а не наслаждалась бы лишениями и мучениями, захлебываясь слезами невинности, — Прис откинулась на спинку кресла и лениво потянулась, ни капли не стесняясь меня и не обращая внимание на то, что я все еще стою у двери. — Но, увы, понимаю, граф Коннолли вызывает у девиц куда больше симпатии, чем скучные старые леди. Да и, пожалуй, больше, чем главный герой.

— Я не дочитала до него, — призналась я, делая шаг вперед и садясь на кровать.

— Расскажите мне, если дочитаете, — она посмотрела на меня с каким-то оттенком самодовольства. — Но, конечно, я пришла обсуждать с вами отнюдь не эту, простите, литературу, а более серьезные вещи. Расскажите мне, милая, что случилось такого, что мой племянник сегодня вдруг признал мою правоту насчет алтаря Бранна и попросил совета?

Присцилла говорила со мной ласково, как с глуповатой ученицей, которая знает ответ, но ее нужно немного подтолкнуть к выводам, и щурилась при этом как-то слишком хитро.

— А разве он сам вам не рассказал?

— Он слишком торопился, — Прис положила руки на подлокотники кресла. — Мальчишки вообще обожают торопиться, когда им нужно признать и исправить свою ошибку. А я, знаете ли, тоже весьма любопытна, особенно, если дело касается таинственных чародейских дел.

— На девушку в городе напали фэйри, — сказала я, осторожно разделяя в голове то, что знаю и что является объективным фактом, и то, о чем мне говорить не стоит, потому что уверенности в точности и правдивости информации у меня нет. — Кондор почему-то решил, что мне тоже может что-то угрожать.

— Вот как? — она наклонила голову набок, оставаясь совершенно спокойной. — Нападение голодных зимних фэйри на человека так его напугало? Как мило. Вы потому… перенервничали?

Я заметила, что Присцилла коротко улыбнулась.

— Именно поэтому, — кивнула я.

— Бедная девочка… Нет, не вы, а та, на которую напали. Она жива? Нет? Вижу по вашим глазам, что нет. Печально, — Присцилла встала с кресла, с силой оттолкнувшись ладонями от подлокотников, и подошла к окну, словно бы могла разглядеть что-то в тьме за стеклом. — Не сомневаюсь, что Юлиан предупредил вас, что я решусь на этот разговор и расскажу о том самом ритуале. Но лучше вам знать, не то рискуете, как леди Франческа, заработать привычку дергаться от каждого шороха и падать в обморок в самый интересный момент.