— Вы отлично мимикрируете, миледи, — рассмеялся мой собеседник.

— У меня прекрасные учителя, — ответила я. — И все-таки? Допустим, я встречу сида… Как мне опознать его и не навлечь на свою бедовую… эм… голову гнев. Вдруг спутаю с эльфом.

— Для начала — вряд ли встретите.

Шамас вытянул вперед, к камину ноги, обутые в довольно легкие на вид ботинки из темно-коричневой, потертой от времени кожи, и вздохнул с таким сожалением, что я поняла: зря я это затеяла. Но отступать было некуда.

— Сиды предпочитают не контактировать с daoine… людьми. Люди слишком смертны для них, миледи, и мешают им чувствовать вечность, — тон моего собеседника стал почти менторским, усталым, и милые теплые интонации из его речи исчезли. — Острова покидают единицы, и чаще всего это безумцы или вдохновленные юнцы… И лишь иногда — отшельники и исследователи, но отшельник-сид, скорее всего, умеет прятаться не только от людей, так что если вы встретите сида, боюсь, вам не повезет нарваться на отморозка. Или на одержимого человечеством юношу… или девушку. Которым вы будете интересны, как сейчас кто-то из них интересен вам. Многие историки людей говорят, что сиды — дикий народ, что у них нет цивилизации, права и морали, — Шамас сложил руки на животе и посмотрел на меня. — Но это не дикость, а иная, не родная для нас с вами картина мира. А в остальном… Они темноволосы, чаще — черноволосы, бледны, очень красивы… Не как эльдар. Хищные. Опасные. Ближе к фэйри, чем к людям, но сильнее большинства антропоморфных фэйри.

Не знаю, заметил ли он, что я нервно дернула плечом от упоминания фэйри рядом со словом «хищный», но так или иначе — Шамас просто продолжил:

— Но, повторюсь, вероятность встретиться с сидом в вашей ситуации не просто мала, а почти ничтожна. Разве что вы вдруг решитесь нырнуть в леса где-то к западу полуострова. Или произойдет что-то, после чего даже Моранн не останется в стороне и вышлет в Альбу или сюда, а Галендор, свою дипломатическую миссию… О, — он усмехнулся, заметив скептическое выражение на моем лице. — Глупые люди верят, что сиды — народ столь же дикий, что и североангрийские лесные девы, но, поверьте, их Старшие отлично знают и людские законы, и людскую историю, и даже то, где сейчас Его Величество Антуан Пятый.

— Хорошая разведка? — я приподняла одну бровь.

— Лучшая из возможных, — Шамас кивнул. — Магия воды и воздуха куда надежнее в некоторых вопросах, чем людское око и разум, а магию воды и воздуха Моранн использует восхитительно. Пожалуй, будь ей это интересно, она давным давно стала бы владыкой этих земель, но как любое существо старше пары сотен лет, Моранн лишена подобных амбиций.

— А сколько ей? — зачем-то спросила я.

— Она видела Великую войну уже зрелыми глазами, хотя тогда еще не была королевой Островов, — сказал Шамас. — Лично я боюсь спрашивать ее о возрасте.

Он смотрел на меня так, словно бы ждал какой-то особой реакции, но я сохраняла спокойствие. Слишком много чудес свалилось на меня за последние дни, одним больше, одним меньше — какая разница? Лишь бы жива осталась.

— Позавчера вы казались мне куда более потерянной, леди Лидделл, — сощурился Шамас. — Видимо, произошло что-то действительно серьезное.

Я натянуто улыбнулась и сменила позу, потому что рука начала затекать.

— И что же вы делали на Островах, господин Раферти? — сказала я вместо того, чтобы ответить на не заданный вопрос.

Он подумал несколько секунд, наблюдая за тем, как Корвин, которому, видимо, надоело сидеть над моим плечом, перелетел на одну из перекладин второго яруса библиотеки.

— В первой истории, — Шамас кивнул на книгу, которая все еще лежала у меня на коленях, — рассказывается о юноше, постигавшем азы истинного мастерства за Волшебной Рекой. Вот я, можно сказать, отчасти пошел по его пути.

— И провели сорок лет под холмами?

— Не сорок, конечно, — хмыкнул Шамас, — всего лишь семь. Достойная плата за некоторые знания и чары. Но мир, конечно, изменился, когда я вернулся в него. Дети друзей, к примеру, выросли, — добавил он, многозначительно улыбаясь. — И успели натворить дел.

Корвин вдруг распахнул крылья и пару раз махнул ими, не срываясь, впрочем с места, то ли разминаясь, то ли намекая, что Шамасу лучше замолчать. Шамас снова хмыкнул, покосившись на птицу.

— Я так понимаю, не стоит спрашивать вас о том, каких дел натворили выросшие дети друзей? — спросила я, усмехаясь.

— Определенно не стоит, спросите об этом их самих, — таким же тоном ответил Шамас, и я поняла, что верно угадала намек. — Давайте лучше вернемся к нашим сидам. Хотите поучительную историю о встречах с ними, леди Лидделл?

Я пожала плечами.

— Если она интересная, почему нет?

— Вполне интересная, — Шамас бросил взгляд на циферблат над каминной полкой. — Думаю, я успею рассказать ее вам до того, как лорд Парсиваль вернется и лишит меня вашей компании. Может, все-таки виски? — еще раз спросил он.

— Благодарю, нет, — я вытянула ноги вперед и повела плечами, потому что уже устала сидеть в этом кресле. Но сбежать было и невежливо, и… в конце-концов, Шамас куда интереснее Ахо, Тересии и Прис. А в условиях отсутствия выбора — так просто идеален. Поэтому я снова подперла подбородок кулаком и посмотрела на собеседника внимательным взглядом восторженного слушателя.

— Когда-то давно, — начал Шамас, — но не слишком, не в глубине прошлого, а на самой его поверхности, один охотник встретил в лесу женщину с глазами цвета болота и черными волосами, похожими на длинные ветви речных ив. В этом мире, знаете ли, вообще многие легенды начинаются с того, что некий мужчина встретил в лесу или на морском побережье женщину, а она оказалась куда коварнее, чем он мог ожидать, — добавил Шамас. — С человеческими девами нечто похожее, к слову, тоже случалось.

Я кивнула, вспомнив пару сказок, прочитанных накануне.

— Так вот, — Шамас тоже расправил плечи. — Он думал, что это просто заблудившаяся девушка, а она, наверное, позволила ему думать так. И даже позволила вывести ее из леса и провела в доме охотника ночь. И исчезла утром, оставив на подушке серебряное кольцо с крупным изумрудом. Видимо, выразила благодарность за новый для нее опыт. Он ждал ее, луны успели трижды умереть и воскреснуть, но она не возвращалась. А потом чары рассеялись, охотник понял, кого встретил, и разозлился. Сложно пережить отказ красавицы, — хмыкнул он, — еще сложнее признать, что тебя околдовали и поиспользовали.

— Неприятно, — согласилась я, думая про себя, что мужчине из этого мира, должно быть, еще более неприятно. — Но действительно поучительно.

— На этом история не закончилась, — сказал Шамас, и я заинтересованно дернула бровью. — Через положенное человеку число месяцев на пороге дома того охотника появился сюрприз…

Продолжить он не успел. Корвин, последние несколько минуn сосредоточенно копошащийся клювом в перьях, вытянулся и, каркнув, спикировал сначала на спинку моего кресла, а потом, когда дверь библиотеки открылась, пропуская Парсиваля, за спиной которого маячила немного встревоженная леди Тересия, за несколько взмахов крыльям оказался у хозяина на плече.

— Доброго вечера, Шамас, — очень довольно сказал лорд Парсиваль, погладив птицу по крылу. — Рад видеть вас, леди Лидделл, и сожалею, что не дождался вас утром, чтобы встретить лично.

— О, нет, вы что, — я вскочила с кресла, как ужаленная, будто бы меня застукали за каким-то непотребством, и на подгибающихся ногах изобразила подобие книксена. — Доброго вечера, милорд.

Он улыбнулся — уже давно знакомой мне кривой улыбкой, одним кончиком губ — и кивнул мне, подходя ближе и протягивая Шамасу, тоже поднявшемуся с кресла, руку.

— Надеюсь, Мари, господин Раферти вас не слишком утомил или напугал, — сказал лорд дель Эйве, подмигнув мне с видом заговорщика.

— Нет, что вы, это было… познавательно, — ляпнула я.

— Леди Лидделл получила небольшую лекцию о волшебном народе, — сказал Шамас, пожимая руку Парсиваля. — Мы как раз почти закончили.