— Я попытаюсь…

— Нет, ты выспишься, — фыркнул он в ответ. Я слышала, как он переставляет какие-то вещи на полке. — В этом доме слишком много трав и зелий, чтобы не использовать их по назначению.

Я тяжело вздохнула, потому что слишком хорошо помнила, насколько отвратительно было то снотворное на вкус.

Кондор снова фыркнул и пообещал, что в этот раз мне понравится.

— Лучше расскажи мне, чем моя тетя успела тебя запугать, — сказал он, пересыпая из деревянной шкатулки в чайник какие-то травы.

Я уловила запах лаванды.

— Да, собственно, ничем. Она вообще не пыталась меня запугать, — сказала я. — Или настроить против тебя.

— Вот как, — он повернулся ко мне и встал, скрестив руки на груди. — Совсем-совсем не пыталась?

— Может быть, мне стоило бы более натурально изображать ужас, когда я узнала, что мне опять придется порезать руку, но нет. Спасибо, Кондор, это мы уже проходили. Неприятно, но в прошлый раз ты все быстро вылечил! Что? — его молчание вдруг стало давящим, почти зловещим. — Кондор?

— Немного… не так, — сказал он, обхватив себя руками, будто бы замерз- Тебе придется показать, что ты доверяешь мне достаточно, чтобы позволить провести ножом по твоей ладони… и наоборот. Звучит как-то дико, не находишь? — устало спросил Кондор, наклонив голову набок. Я только моргнула. — Доверие, которое проявляется в том, чтобы выдержать боль. Никогда не думал, что мне придется это делать… вот так.

Я еще раз моргнула, не до конца понимая, что он сейчас сказал. А потом, кажется, прозрела и поняла, и удивилась своему спокойствию.

— То есть, со мной все-таки пойдешь ты?

— Мой отец считает, что раз уж ты — часть моей ответственности, то мне нести эту ответственность до конца. Я с ним полностью согласен, но… — он отвернулся, чтобы взять со стола чайник и глиняную чашку. — Но немного не готов к такому повороту. Я был против с самого начала, ты знаешь, а тут все стало куда серьезнее… То ли огромная честь, то ли… не знаю. Пей.

Я взяла чашку в руки и принюхалась. Лавандой пахло сильно, а еще чем-то сладким и свежим. Я осторожно сделала глоток. Было не слишком горячо и действительно вкусно.

— Хорошо, ты прав. Звучит более… неприятно, чем я думала.

Кондор кивнул.

— А ваш покровитель может отказаться принять меня? Ну, вдруг я…

— Хороший вопрос, Мари, — маг посмотрел на меня почти с уважением. — Но, боюсь, ты не натворила ничего такого, что могло бы ему не понравиться. Так что здесь тебе опасаться нечего.

— А что может ему не понравиться?

Кондор рассмеялся в ответ.

— Вряд ли ты способна на такие вещи, милая. Да и Бранн — не суровый бог, карающий за малейшую провинность. И все-таки, Прис больше ничего не говорила?

Я помотала головой и сделала еще один глоток.

— А должна была?

Он вздохнул:

— Все ритуалы связаны с определенными рисками, а Присцилла очень хорошо знает и ритуалистику, и эти риски. Я опасался, что она решит испытать твою стойкость, но, к счастью, ошибся. Или ей было не до того, — Кондор хмыкнул. — Шамас выбрал удобный момент, чтобы зайти в гости.

— Почему она его не любит? — спросила я, чувствуя, что меня начинает серьезно клонить в сон.

Видимо, то, чем он меня поил, начало действовать.

Кондор улыбнулся — загадочно и ехидно:

— Это долгая история и, боюсь, относится к тем самым чужим тайнам. Если ты не против, я провожу тебя и отдам в руки горничной. Может быть, разговор в библиотеке еще не закончился…

— Ахо предложил мне сотрудничество… — вспомнила я. — В присутствии Корвина.

— Я знаю, — Кондор смотрел прямо на меня. — Если бы он этого не сделал, я бы расторгнул нашу с ним сделку. И ему бы это не понравилось, поверь.

Фонарь был тяжелым. Металлическое кольцо, за которое я его держала, холодило руку даже сквозь перчатку, а волшебный кристалл, в отличие от свечи, не грел. Фонарь раскачивался, световое пятно сдвигалось, тени разбегались по снегу и меняли очертания. Я шла осторожно, чтобы не поскользнуться на покрытых тонкой наледью булыжниках, время от времени цепляясь за рукав Кондора.

Тропинка уперлась в стену, огораживающую дом и сад от остального города, и лорд Парсиваль, который шел впереди нас, резко остановился и поднял свой фонарь чуть выше.

В стене была арка, а в арке — темная деревянная дверь, которую наполовину скрывали длинные сухие ветки какого-то растения. Оно наползало откуда-то сверху, свешивалось какой-то причудливой занавеской, чуть качаясь от ветра. Я задрала голову, пытаясь рассмотреть, что там, за стеной, и лорд Парсиваль хмыкнул:

— Здесь рядом холмы, леди Лидделл, — сказал он, протягивая Кондору что-то — в полумраке я уловила тусклый блеск металла. Ключ. — Эта дверь открывается в один из них, прямо в подземные галереи, которые были построены вместе с этим городом. Вторая такая же есть в подвале дома, но, признаюсь, эта дорога кажется мне более… хм… простой.

Он смотрел на меня с легкой насмешкой, словно бы ждал — не сбегу ли я прямо сейчас, в шаге от этого странного испытания. Я зачем-то схватилась свободной рукой за свое собственное запястье, словно помогая себе держать фонарь, который, пока мы стояли здесь, стал еще тяжелее.

Хотелось сказать какую-то ерунду про призраков или про царство фэйри, но я все еще робела перед старшим дель Эйве.

Он протянул мне руку, предлагая опереться на нее, и посмотрел поверх моей головы на сына, который, поставив фонарь на снег, с непривычной для меня медлительностью открывал дверь. Внутри нее что-то щелкнуло, когда он провернул ключ — два раза, тихо скрипнули петли — дверь открывалась внутрь, прямо в темноту — куда более густую, чем темнота сада или небо над нашими головами. Я впервые за утро почувствовала укол страха — не потому что впереди меня ждало что-то неизведанно и, как мне подсказывал опыт, возможно, неприятное. Впереди был путь через темноту, пахнущую затхлостью, сырой землей и прелыми листьями.

Лорд Парсиваль слегка сжал мою ладонь, словно почувствовал мой страх.

— Там лишь пыльные камни, песок и корни растений, — улыбнулся он чуть теплее. — Никаких колдовских туманов и скелетов. Разве что крысиные.

— Я боюсь не призраков, а того, что окажусь там заперта, — ответила я серьезно. — Под землей.

— Эти катакомбы строили люди и, поверь мне, Мари, из них намного больше выходов, чем из иного дома, — Кондор поднял фонарь и посмотрел на отца. — Спасибо, — сказал он, убирая ключ в карман, аккуратно и осторожно.

Парсиваль медленно кивнул в ответ и подтолкнул меня к двери.

— Удачи, леди Лидделл, — сказал он и, приложив ладонь к груди и слегка наклонив голову.

Кондор пропустил меня вперед, на пару шагов, чтобы закрыть дверь, отрезав нас от мира. Я застыла, оглядываясь: круглая, с низким сводчатым потолком комната была похожа на садовую беседку или ротонду, с той небольшой разницей, что находилась под землей. Еще одна арка, расположенная точно напротив входа, вела дальше во тьму. Здесь было пыльно, холодно и до жути тихо. Я задрала голову — кое-где в расщелинах между камней торчали корни белесые корни растений.

Кондор озирался вокруг примерно так же, как я, внимательно вглядываясь в символы, выбитые на стенах. К одной из надписей он даже подошел, провел ребром ладони по мрамору, смахивая пыль.

— Ты здесь не был? — спросила я.

Кондор покачал головой в ответ:

— Нет. Здесь — не был, — он стянул с руки перчатку, которая и без того была обрезана так, чтобы оставлять пальцы открытыми, и плотно приложил ладонь к стене, которая его заинтересовала. — Но кое-что знаю.

Над аркой, уводящей дальше под землю, зажглись три небольших кристалла. Стало видно ступени, короткую, забирающую вбок лестницу, очень узкий проход, в котором, кажется, нам придется идти друг за другом.

По спине поползли мурашки, словно в нее кто-то посмотрел.

Кондор отряхнул руку, поправил перекинутую через плечо сумку и самодовольно улыбнулся.