— Да, доктор.

— А мистер Крейн в самолете?

— Нет, доктор, — сказала Джинни. — Мы ждем его к четырем.

— Как вы думаете, я успею сходить погулять? Я никогда не была в Пекине.

Стюардесса усмехнулась:

— Вот такая у нас работа. В скольких местах я побывала, но так и не могу сказать, что была там. Как только мистер Крейн вернется, мы вылетаем в Гонконг.

— Мистер Крейн ничего мне не говорил, — сказала Софья.

— Он поручил вас мне. Велел узнать ваши размеры одежды и обуви и телеграфировать в Гонконг. Он хочет, чтобы вы обзавелись там полным гардеробом, прежде чем полетите в Сан-Франциско.

Софья нахмурилась:

— У меня достаточно одежды.

Но Джинни улыбнулась:

— Мистер Крейн рассудил по-своему. Он сказал, что у вас парижская фигура и поэтому вам нужен парижский гардероб.

— Он что, со всеми так обращается?

— Только с теми, кто ему понравится, — сказала Джинни.

Софья ответила не сразу:

— Я не знаю своих размеров по западной шкале.

Джинни протянула руку.

— Дайте-ка сюда полотенце, — сказала она. — У меня наметанный глаз.

Софья молча отпустила полотенце.

Джинни оценивающе оглядела ее.

— Потрясающая фигура, — сказала наконец стюардесса тоном знатока. — Рост пять футов семь дюймов, бюст тридцать семь, талия двадцать пять, бедра тридцать шесть. Размер обуви, очевидно, седьмой.

— Чувствуется, у вас богатый опыт, — сказала Софья.

— Я люблю одежду, — сказала Джинни. — И хорошие фигуры.

Софья с легким подозрением посмотрела на девушку, но ее лицо было совершенно бесстрастно. Смутившись, она потянулась за полотенцем:

— Благодарю вас.

Джинни направилась к выходу.

— Я буду в холле. Если вам что-нибудь понадобится, нажмите кнопку на столике возле кровати.

Софья на мгновение замялась:

— Можно попросить вас сообщить мне сразу же, как только вернется мистер Крейн?

— Конечно, доктор.

— Спасибо.

Проводив глазами стюардессу, Софья села на кровать и поднесла ко рту стакан с апельсиновым соком.

В телефонной трубке раздался голос стюардессы:

— Мистер Крейн на борту.

— Могу я поговорить с ним? — спросила Софья.

— Наберите «одиннадцать», — сказала Джинни. — Он у себя наверху.

Софья дважды нажала на единичку. Джад сразу ответил.

— Нам надо поговорить, — сказала она. — Вы один?

— Да, — ответил он. — Поднимайтесь.

Ей открыл Скорый Эдди. Джад сидел, медленно потягивая кока-колу.

— Как спалось? — спросил он.

— Прекрасно, — отозвалась она, не скрывая раздражения. — Почему вы продолжаете обращаться со мной как со шлюхой?

— А что случилось?

— Мне не нужен ваш дурацкий гардероб, — сказала она. — Я достаточно прилично одета.

— Для Восточной Европы — может быть. Но не для тех мест, куда мы летим. И не для того, чтобы появляться со мной. Тут требуется самый высокий уровень.

Она едва не испепелила его взглядом:

— Я врач. А не поблядушка-манекенщица.

— Тогда отправляйся в свою Югославию, — вспылил он. — Если не хочешь быть красивой женщиной, какой тебя создала природа, ты мне вообще не нужна. А с тем, что тебе Забиски поручила, любой врач справится.

Она молчала.

Он достал золотой флакон и ложечку.

— Прими-ка лучше. Сразу придешь в себя.

Она вдруг засмеялась:

— Это кто же из нас доктор?

— Конечно, ты у нас доктор, — сказал он, поднося к ее носу золотую ложечку. — Но нельзя же, в самом деле, обижаться на то, что я вижу в тебе прежде всего красивую женщину.

Кокаин подействовал сразу.

— Я погорячилась. Есть дела поважнее, — улыбнулась она.

— Вот и займемся делами. Я получил медицинские карты, которые ты просила. — Он обернулся и взял со стола папку.

Она посмотрела на обложку. Там значилось его имя: «ДЖАД МЭРИОН КРЕЙН. МЕДИЦИНСКАЯ КАРТА И ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ». В папке было семь страниц отпечатанного на компьютере текста.

РОДИЛСЯ: 25 ИЮНЯ 1934 ГОДА, НЬЮ-ЙОРК, ШТАТ НЬЮ-ЙОРК, ЧАСТНАЯ КЛИНИКА 17:01.

РОДИТЕЛИ:

ОТЕЦ: САМЮЭЛЬ ТЕЙЛОР КРЕЙН

РОДИЛСЯ:

УМЕР: 18 ФЕВР. 1962 ГОДА.

Глава седьмая

Барбара смотрела в окно на белый ковер снега, покрывавший Сентрал-Парк.

— Твой отец всегда говорил, что это самый красивый пейзаж Нью-Йорка. Сентрал-Парк в снегу, а за ним высятся здания из серого камня и стекла.

Джад подошел к ней.

— Мой отец был странным человеком.

— Только в твоих глазах, — сказала она. — И только потому, что был твоим отцом. Дети всегда считают своих родителей странными людьми.

— Вы любили его, — произнес Джад скорее утвердительно, чем вопросительно.

— Да, — просто ответила она.

— Почему же вы так поздно поженились?

Она ответила так же просто:

— Раньше он не делал мне предложения.

— Но вы все равно были вместе?

— Ты имеешь в виду, спали ли мы с ним? — переспросила она и сама ответила: — Нет.

Джад удивленно посмотрел на нее.

— Странно. Я всегда думал, что да.

— Действительно, все так поступают, — сказала она. — Но у твоего отца были свои принципы. Он всегда отделял бизнес от личных привязанностей.

— Ну и глупо.

— Может быть, — сказала она. — Но теперь все кончено. И это уже не важно.

Он помолчал с минуту.

— Как вы себя чувствуете?

— Нормально, — сказала она. — Но пока, после всего, в каком-то оцепенении.

— Самый цирк впереди, — сказал он. — Соберется весь этот чертов свет. Кроме Кеннеди. Президент никогда его не любил. Наверно, ему не нравилось, что у отца было больше денег, чем у его собственного отца. Во всяком случае, он посылает на похороны вице-президента Джонсона. Вот Джонсон отца любил. Ему всегда нравились люди с деньгами и властью.

Барбара улыбнулась измученной улыбкой:

— Твой отец никогда не придавал этому значения, а теперь это тем более не важно.

Джад кивнул:

— В каком-то смысле именно это я и хотел сказать. Ведь после службы у святого Фомы его должны отвезти в крематорий.

— Такова его воля, — сказала Барбара. — Он всегда говорил, что не хочет лежать в земле.

— А у меня другие соображения, — возразил Джад. — Я не хочу, чтобы его кремировали. Я хочу отправить его тело в научно-исследовательский госпиталь в Бока-Ратоне.

— Какой смысл? — спросила она. — И потом, его наверняка уже вскрыли в морге.

— Не вскрыли, — сказал он. — Как только он умер, я сразу же распорядился заморозить тело.

— Ты что, веришь в этот бред собачий, что его можно будет оживить, когда научатся лечить его болезнь?

— Нет, совсем не то, — он вздохнул. — Мы овладели методикой, позволяющей провести генетическое исследование клеток организма и при помощи анализа ДНК раскрыть причины болезни.

— В этом есть что-то дьявольское, — сказала она.

— Ничего подобного, — серьезно ответил он.

— Ну, не знаю. Твой отец выразил свою волю вполне определенно.

— Это ни к чему нас не обязывает. Он мертв и больше не хозяин своему телу. Оно принадлежит вам, и вы можете делать с ним все, что захотите. Так гласит закон.

Барбара посмотрела на него:

— Потому ты ко мне и обратился?

Он кивнул:

— Вы его жена, у вас все права.

— А у тебя?

— Никаких. Я получил бы их только в том случае, если бы вы умерли раньше его и я остался ближайшим кровным родственником.

Минуту она сидела неподвижно, не произнося ни звука, потом сказала:

— Мне надо чего-нибудь выпить.

Он поднялся и приготовил два стакана виски со льдом.

Молча они сделали по нескольку глотков, наконец она посмотрела на него:

— Думаешь, это что-нибудь даст?

— Не знаю, — сказал он. — Мы пытаемся изучать долголетие. Для этого я построил научный центр в Бока-Ратоне. Если бы мы начали раньше, возможно, он был бы сейчас жив.

— Но теперь, Джад, — мягко спросила она, — теперь-то чего ты надеешься добиться?