— А если лопнет?

— Тогда я буду долго рыдать, но возврата долгов с тебя не потребую.

Я вытаращил глаза. Вот уж не подозревал, что пойду на такое. Во всяком случае, не после того, что случилось с моим отцом. Они с Лонеганом тоже были партнерами, и отец вышиб из себя мозги, потому что дядя Джон отказался ему помочь.

Лонеган словно бы прочел мои мысли:

— Твой отец был слабым человеком. Он сделал то, чего не должен был, а когда попался, то постарался уладить все, вовлекая других. Тех, кто не делал ничего плохого. Когда он обратился ко мне, то я уже ничем не мог помочь. Никто не смог бы. Я посоветовал ему признаться и смириться с необходимостью отсидеть, пообещал помочь начать заново, когда он выйдет… Но он не смог взглянуть правде в глаза. Он думал о своей репутации больше, чем о тебе или о твоей матери. Поэтому он оставил записку, где все свалил на меня. Эта записка попала на первые страницы газет, после чего очень многие мои недоброжелатели охотно ей поверили. Но ты ни разу не задался вопросом: почему, если обвинения соответствовали правде, никто не привлек меня к судебной ответственности?

Я слушал, не перебивая.

— Каждое слово и буква были проверены. Властями. Местными и федеральными. Но не всплыло ничего. Ничего. Иначе меня бы с радостью повесили на первом же дереве.

Дядя снял очки и еще раз протер их.

— Извини. Сам не понимаю, что на меня нашло. Я не думал, что заговорю с тобой об отце в таком тоне. Но это всегда стояло между нами. Когда это произошло, ты был ребенком и вырос с этим. Именно отсюда твои стычки с матерью. Ты не понимал, как мы можем поддерживать отношения друг с другом, словно ничего и не произошло.

Я молча смотрел на дядю. Мне нечего было сказать. Все уже в прошлом, и его не изменишь. Он опять будто прочитал мои мысли:

— Но это позади. И оно не имеет ничего общего с предметом нашего разговора.

Я кивнул.

— Итак, договорились? — спросил дядя несколько неуверенным тоном, словно боясь отказа.

— Да, партнер, — сказал я, протягивая ему руку.

Он схватил ее обеими руками и крепко пожал. Его глаза за стеклами очков блестели.

— Вот увидишь, все будет как надо.

Я тоже невольно заморгал.

— Конечно. Я буду из кожи лезть, чтоб ты не разорился.

— Теперь, сынок, когда мы партнеры, я скажу вот что: этот генуэзский ублюдок должен будет выложить не меньше двух сотен, если рассчитывает на эксклюзивное право в национальном масштабе.

— Дядя Джон, а ты не забыл про наше условие? Выпуск делаю я.

— Я не собираюсь вмешиваться, — поспешно сказал он. — Но у тебя хватит возни с журналом, а с итальянцем лучше меня никто не справится. Ему прекрасно известно, что при желании я могу вовсе выжить его из Лос-Анджелеса.

Спорить тут не приходилось. Лонеган умел разговаривать с усачами на том единственном языке, который они понимают.

— О’кей, дядя Джон. Ты начал с Ронци, ты с ним и заканчивай.

Внезапно я почувствовал, что зверски голоден, и встал.

— Ты куда?

— Я умираю с голоду. Уже два часа ночи, а у меня с самого ленча во рту ни крошки не было.

Дядя сунул руку в карман.

— У тебя нет денег?

— Есть, — рассмеялся я. — У меня не было времени. Я был слишком занят.

— Куда ты собрался?

— На Фэйрфакс в «Деликатесы Багеля». Они открыты допоздна.

— Билл отвезет тебя туда, подождет и доставит домой. Я не хочу, чтобы ты ночью шатался по улицам.

— Я уже большой, дядя Джон. Ты прежде никогда не беспокоился о том, где я шатаюсь.

— Прежде мы не были партнерами. А теперь я вложил в тебя еще кое-что, кроме крови.

Глава 33

«МАХО» — гласили огромные черные буквы на королевском вельветово-голубом фоне. Слева белые буквы помельче объявляли: «Для посвященных мужчин». Справа тем же шрифтом шло: «Выпуск 2, номер 1».

Абсолютно голая девчонка в белой ковбойской шляпе, стоя в классической позе, агрессивно целилась из двух револьверов в читателя. Ее пиписку и соски прикрывало кружевное бикини, напечатанное на целлофановой обложке. Сквозь кружева просвечивали розовые выпуклости и волосики. С одной стороны фотографии бежала надпись: «Настоящий ли ты мужчина», — с другой: «Чтобы сорвать мой купальник?»

И все. Только цена в правом верхнем углу — один доллар двадцать пять центов.

На второй странице черный заголовок «Наш новый символ» — и гигантскими красными буквами: «БОЕВОЙ ПЕТУХ»! Иллюстрация: прямой напряженный фаллос, в который вписан петух с багровым поднятым гребнем, выставленным вперед клювом и острыми шпорами на когтистых лапах, сжимающих пухлые тестикулы. Петух словно завис в воздухе перед тем, как спикировать на распростертое на спине нагое женское тело. Надпись: «Для посвященных мужчин. Мужчина, готовый биться за то, что он хочет, всегда получает желаемое».

Третья страница. Заявление редактора:

«НЕ ПОКУПАЙТЕ ЭТОТ ЖУРНАЛ, ЕСЛИ —

Вы любите крольчатинку. Купите кролика.

Вам нужно нечто любимое. Купите пуделя.

ПОКУПАЙТЕ ЭТОТ ЖУРНАЛ,

ЕСЛИ ВЫ ЛЮБИТЕ ДЕВОЧЕК

В этом номере их шесть. Тридцать страниц голых красоток. Любые формы, размеры и цвета, чтобы доставить Вам удовольствие и напомнить о возможностях, которые предоставляет жизнь.

ВЫ ЛЮБИТЕ СЕКС

У нас есть рассказы, заметки, анекдоты, карикатуры, фантазии, амулеты — и все на ту тему, о которой мужчины больше всего говорят, больше всего думают и больше всего хотят: даже больше, чем денег. Шестьдесят страниц только о сексе! Мы не скажем Вам, какую машину, стереосистему или видеокамеру покупать и что Вам носить. Да и кто может себе это позволить? Зато Вы наверняка можете себе позволить одно, а именно:

УДОВОЛЬСТВИЕ. Секс — это удовольствие. А мы всего за бакс с четвертью в месяц собираемся доставить такое удовольствие, которое Вам и не снилось.

ЭТО Я ГАРАНТИРУЮ.

(подпись) Гарис Брендан,

Издатель.

ПОСТСКРИПТУМ. ОСОБОЕ ЗАМЕЧАНИЕ ИЗДАТЕЛЯ!

В этом номере и ежемесячно вы найдете сложенный разворот размером 22 на 34 дюйма с изображением в натуральную величину девочки, которую мы выбрали ЛУЧШЕЙ ПОПКОЙ МЕСЯЦА!

Уже одна эта гигантская фотография в натуральную величину красивой розовой пиписки гарантирует, что Ваш БОЕВОЙ ПЕТУХ ринется в бой, а изо рта потекут слюнки от желания увидеть и другие части девчонки с такой попкой. Поэтому переверните несколько страниц, и Вы найдете еще десять захватывающих фотографий ЛУЧШЕЙ ПОПКИ месяца.

А если и это не подействует, последуйте одному из двух советов или сразу обоим:

1. СХОДИТЕ К ВРАЧУ.

2. Положите разворот в конверт вместе с Вашим именем и адресом и отправьте его нам. Мы вернем полную стоимость журнала. Оставшиеся страницы можете сохранить вместе с нашими наилучшими пожеланиями.

(подпись) Г. Б.

Издатель.

Мы с Лонеганом стояли и смотрели на макет журнала. После нашего разговора в его кабинете прошло три месяца. Макет — страница за страницей — висел на стене. Оценщик из типографии ходил вдоль него, делая свои пометки. Наконец он закончил и вернулся к нам.

— Справитесь? — спросил я.

— Мы можем справиться с чем угодно. Но это будет стоить.

— Сколько?

— Какой тираж вы предполагаете дать?

— Пока еще не решил. Какова базовая цена?

— У вас два спецзаказа: прозрачная обложка и разворот. Для этого понадобятся особые машины. — Оценщик еще раз посмотрел на стену. — Это уже тридцать тысяч для начала, вне зависимости от того, печатаете вы сотню или миллион. Полагаю, цветная печать и бумага по две сотни за тысячу поднимут цену до восьмидесяти тысяч.

— Себестоимость составит сорок центов за экземпляр, — сказала Верита. Она, как и Ронци, разумеется, тоже присутствовала при разговоре. — Ронци причитается двенадцать с половиной центов с экземпляра за распространение и еще пятнадцать центов в счет долга. Вычитаем шестьдесят два с половиной дилерских и остаемся с тридцатью пятью центами плюс дефицит для первого номера пять центов на экземпляр.