Шана Норрис

Воровка бойфрендов

Внимание!

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим Вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.

Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды.

Эта книга способствует профессиональному росту читателей.

Любое коммерческое и иное использование материала,

кроме предварительного ознакомления, запрещено.

Перевод: Ирина Шапочкина

Редактор: Оксана Волкова

Вычитка: Анна С.

Оформитель: Ксюша Манчик

Обложка: Ксюша Манчик

Переведено специально для группы: https://vk.com/romantic_books_translate

Любое копирование без ссылки на переводчика ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

  

Глава 1

Если и существует на свете то, что я ненавижу сильнее всего — это Большой День хот-дога. Апрельское солнце нещадно печет, от раскаленного тротуара поднимается жар, а я стою возле “Будки Дигити” в огромном костюме красного хот-дога, украшенном двумя зигзагами из горчицы и кетчупа, змейкой переплетающимися на моем животе, зажатом в мягкие подушки-булочки.

От костюма вечно шмонит, как от потных, инфицированных грибком ног, а стоящая над Уиллоубруком жара усугубляет все еще больше. Когда я нахожусь внутри хот-дога, стараюсь чаще дышать ртом, чтобы защитить нос от вони. Рассмотреть что-то сквозь сеточку в крошечном отверстии перед лицом практически нереально. Единственный плюс этого костюма в том, что снаружи не видно, кто находится внутри, так что чирлидерши, в которых я едва узнала второкурсниц из моей школы, не узнают, над кем смеются. Я машу им затянутой в белую плюшевую перчатку рукой, пока они заходят в забегаловку, чем заставляю их хихикать еще сильнее.

Ох, как же сильно я ненавижу Большой День хот-дога.

— Посмотри, Бейли, — произносит женщина, сжимая руку мальчика, которому на вид не больше трех лет. Она указывает на меня и улыбается ему. — Это хот-дог Боб!

Дети из Уиллоубрука обожают гигантские хот-доги. Когда живешь за тридевять земель от Диснейленда или Шести флагов, или любого другого места, где бродят милые ростовые куклы, гигантские хот-доги выходят на службу, чтобы заполнить пустоту.

— Хот-дог! — выкрикнул мальчик, послав мне очаровательную улыбку.

Я потрепала его по голове и отвернулась, возвращаясь к своим “талисманским” обязанностям.

Но маленький мальчик еще со мной не закончил.

— Станцуй!

О, нет. Не в этой жизни, малой. Я напялила костюм, но исполнять Дигити танцы не собираюсь. Не на пересечении Ховкинс и Мейн стрит в сорокаградусную жару на виду у всего города.

— Танцуй!

Я слегка приподняла голову хот-дога руками, надеясь, что это усмирит его. Предприняла попытку наладить телепатический контакт с его мамой. Ты хочешь Дигити хот-дог с особой начинкой, послала я мысленный месседж в ее сторону. Иди внутрь и оставь меня наедине с моим отчаянием.

Очевидно, телепатия — не мой конек. Мать с сыном остались стоять на тротуаре напротив меня.

— Танцуй! Танцуй! Танцуй! — требовал мальчик, топая ножками.

Этот малый реально мог докричаться кое до кого ростом почти в три фута. Если он продолжит в том же духе, мой менеджер, мистер Трокмортон выйдет на улицу посмотреть, что случилось, и тогда мне влепят выговор за отказ от танцев. Снова. Я и так уже ходила по лезвию из-за двух замечаний в прошлом месяце. Первое за то, что вынесла молочный коктейль своей подруге Молли через пять минут после закрытия, а второе за то, что забыла дома костюм хот-дога в день, когда должна была проходить регистрацию.

В “Будке Дигити” существовало всего три нерушимых правила:

Первое: закрываемся ровно в десять часов. Ни минутой позже. Десять — крайний срок.

Второе: все кассиры, стоящие за прилавком, во время смены должны носить головные уборы с большим пластиковым хот-догом.

Третье: хот-дог Боб обязан исполнять шаркающий танец Дигити, кто бы его об этом ни попросил.

— Ладно-ладно! — прорычала я.

Шарканье — это тупой танец, придуманный мистером Трокмортоном, включающий что-то вроде чечетки — шаг, шаг, шарканье, шаг, шарканье, повтор — и размахивание руками из стороны в сторону. А в конце ты прыжком разворачиваешься и трясешь своими булками перед зрителями.

Абсолютно унизительно.

Но маленький мальчик в восторге. Он улыбался и хлопал пухлыми ручонками.

Стоило мне отвернуться и начать трясти булками, как малыш визгливо засмеялся и закричал:

— Осторожно! Тебя сейчас магазинная тележка проткнет!

Набитые синтепоном булки не оставляют пространства для резких движений. Мне удалось разглядеть лишь сине-белое пятно, когда что-то вонзилось мне в бедро, заставив меня отлететь назад. Я упала на спину.

Подняться в огромном набитом хот-доге нереально. Я каталась из стороны в сторону, пытаясь развить достаточный импульс, чтобы перевернуться.

Должно быть, так чувствуют себя черепахи.

Кто-то схватил меня за руку и привел в сидячее положение.

— Ты в порядке? — спросил смутно знакомый голос.

Я открыла рот, чтобы сказать, что в норме — набивка хот-дога удивительно полезна при падениях — но меня остановил другой, куда более знакомый голос.

— Я говорила тебе оставить тележку в покое, — прошипела Ханна Коэн.

Ее парень, Зак Грили, опустился передо мной на колени и обхватил мою плюшевую перчатку в попытке помочь мне подняться. Ржавая магазинная тележка лежала на боку неподалеку от нас, и одно колесико на ней все еще крутилось.

Мы с Заком отдаленно знали друг друга по школе. Я не понимала, что общего может быть у них с Ханной. В отличии от Зака, чья мятая одежда и вечный шухер на затылке указывали на то, что он только что вскочил с постели и напялил первое, что попалось под руку, Ханна всегда выглядела аккуратно и собрано. Она была президентом студенческого совета младших классов (я была вице-президентом), вице-президентом математического клуба (я президентом) и девушкой, которая в настоящее время конкурировала со мной за высший балл в классе. Иными словами, Ханна была моим официальным заклятым врагом.

А еще, когда-то — целую вечность назад — она была моей лучшей подругой.

Они не знали, кто находится внутри хот-дога. К счастью, к костюму прилагались плюшевые ножки, ручки и перчатки, так что я была почти полностью скрыта, и они не могли видеть, как краска стыда ползет по моей шее из-за пережитого фиаско.

— Извини, извини! — Зак поставил меня на ноги, схватив за руки, пока я, слегка пошатываясь, возвращала себе равновесие. — В следующий раз я сперва научусь рулить, если решу прокатиться на тележке с горки.

Он ухмыльнулся, от чего стал похож на озорного мальчишку. Судя по тому, что я знала о Заке, он вполне мог бы прокатиться на тележке с горы, а если верить слухам, то уже имел такой опыт. Я же не до конца уверена, что слух о его джиге в одних зеленых боксерах в кафетерии на День святого Патрика, правда.

И еще раз, что общего у него с Ханной?

Так как заговорить и позволить Ханне узнать мой голос я не могла, то просто показала ему большой палец. Или, во всяком случае, подобие большого пальца, насколько позволяла огромная перчатка на руке.

Ханна ждала у двери, скрестив на груди руки.

— Можем мы наконец купить тебе чертов хот-дог до того, как закончатся выходные?

В дни, когда мы с Ханной были подругами, она была глуповатой и забавной. Но чем ближе мы подходили к выпуску, тем более истерично она вела себя с теми, кто попадался ей на пути, и готова была сбить с ног любого, кто получал хорошие оценки.

Я знала, что многие люди, возможно, скажут подобное и обо мне. Но у меня другой случай. В один день у меня была мама, а на следующий ее не стало. Исчезновение моей матери, когда мне было двенадцать, изменило все. И с тех пор, все, что не приближало меня к цели, не имело значения. Я должна была сделать свою и жизнь моих отца и брата лучше.