Они прошли во двор, никем не замеченные. Обедня еще не закончилась и все жрицы находились на службе. Войдя в храм через парадные ворота они оказались в длинном коридоре с анфиладами окон. Навстречу им неожиданно из-за неприметного поворота вырулила жрица. Напарники затихли под рясами, надеясь проскочить мимо нее быстро и незаметно, но не тут-то было. Она резко остановилась, уже пропустив их, будто что-то вспомнила.

— Сестры, а почему вы не на обедне? — спросила она, поставив двух друзей в тупик этим вопросом. А в самом деле? Чего это они не на службе?

— Понимаешь, сестра, — заблеял тонким голоском колдун, стараясь порвать дистанцию в два метра, чтобы приблизиться на длину руки, — мы пропустили звон колокола, потому что… эээ… потому что были на реке…

Саша даже не уловил момента, когда рука взметнулась из-под длинной полы плаща. Он просто сумел засечь резкое движение всем корпусом колдуна, а потом уже увидел как сестра заваливается на бок, аккуратно без шума и пыли сползая по стенке. Глаза ее закатились, и со стороны казалось, что она просто спит.

— Чего стоишь? Помогай! — закричал колдун на ошеломленного Суворова. — Ее надо куда-то спрятать.

Саша подхватил под руки монахиню и вместе с колдуном протащил ее в какую-то нишу, где пахло мышами и еще какой-то… древностью что ли?

— Вот теперь путь свободен! — Алкасар шутливо отряхнул руки и победительно посмотрел на Суворова.

— Ты ее убил что ли?

— Брось, просто оглушил. Через полчаса будет в сознании… А нам только б до Орлинки добраться.

По длинным узким коридорам, освещенным лишь только тусклым светом фонарей, они поднялись на второй этаж и вскоре остановились перед дверью, обитой жестью.

— Вот здесь и обитает наша девочка… — проговорил Алкасар, любовно поглаживая холодно-серый металл.

— Ты откуда знаешь?

— Мы с Викторией… — начал было колдун, но тут же осекся, заметив строгий и нахмуренный взгляд Суворова.

— Вообщем знаю.

Они толкнули дверь вперед, и перед их глазами открылась большая комната, обставленная с каким-то изощренным аскетизмом. В углу были сбиты нары из стругих, неотесанных досок, посреди комнаты стол и два колченогих табурета из потемневшего дерева, которое местами начало расщепляться. Окон в комнате не было, и только в дальнем углу висела слабогоревшая лампадка.

— В моем времени монахам так бы пожить, — улыбнулся Суворов, но тут же услышал позади какой-то неясный шорох, попытался обернуться, но раздался странный шелест, и буквально через секунду их двоих швырнуло далеко вперед, опалив спину чем-то горячем. Над головой мелькнул огненный шар один, за ним второй, потом еще один. Суворов только от третьего кое-как сумел шарахнуться в сторону, чувствуя что плащ на спине медленно тлеет.

— Ты чего?! — заорал Алкасар.

На пороге стояла главная жрица храма Кремь собственной персоной, девочка магичка, которая сама по себе является источником магии — Орлинка. Именно она, закусив увлеченно нижнюю губу, швыряла в них прямо с порога огонь, который материализовался у нее прямо в ладонях. Услышав отчаянный крик колдуна, она опустила руки, и пламя медленно стекло в каменный пол, мгновенно потухнув.

— Кто вы такие? Это вы напали на сестру Агату? Отвечать!

Саша с Алкасаром сбросили капюшоны и Орлинка ахнула. Перед ней стоял пришелец из другого мира Саша и Его Высочество князь Алкасар.

Добраться до усыпальницы королей Рура оказалось делом довольно простым. Народ постепенно разбрелся кто куда. Дороги были довольно пустынны. В центральной части города слышались крики ополчения. Медленно со скрипом разошлись главные ворота, оттуда нескончаемым потоком пошли войска, которые строились подле крепостной стены, занимая строго отведенное положение. Твердыня готовилась к битве.

— Настал великий час для Рура, — заметил Маркус, идущему рядом с ним Редгорду.

— Последний час Рура! — поправил его старейшина.

В ответ Флеминг только лишь усмехнулся, продолжая следовать за своим предводителем. Третьим сзади плелся Олау вместе со своим Крохой. Щенок успокоился. И теперь довольно скулил, предвкушая обряд некромагии. Каким-то образом силы у него от каждого воскрешего мертвеца удваивались. Почему было именно так, не знал даже сам Олау.

Огромный зал с сотнями гробниц прятался от взора проходящего мимо человека под землей. Триста квадратных метров помещений, зарыли в землю еще при Карле Ужасном — первом правителе Рура. Именно тогда пошла добрая традиция бальзомировать своих королей и королев, пряча их в этот гулкий, покрытый паутиной мрака зал. Скопилось их там около сотни.

Дверь приржавела и со скрипом и трудом открылась. Обдав трех людей запахом мертвого тела и прелостью помещения из-за постоянной сырости. Перед тремя спутниками открывался длинный коридор, освещенный факелами, упираясь в огромный полукруглый зал, заставленный хрустальными гробами. Он тоже был освещен, и потому все могли убедиться, что королевская династия сохранилась прекрасно, почти так же как и при жизни. Только у всех лица были неестественно бледными, да тело какого-то желтого оттенка.

Пока Маркус и Олау, пораженные, рассматривали склеп, Редгорд подошел к первому гробу. Его лицо исказилось и из краешка глаз по щеке потекла тонкая слезинка. Он смахнул ее и недоверчиво огляделся. Не увидел ли кто?

Маркус подошел поближе. В гробу лежала женщина средних лет, укрытая парчовым покрывалом почти по грудь, но даже оно не могло скрыть прекрасную точеную фигуру королевы. Губы еебыли приоткрыты, как будто только что испустили последний вздох. Длинные ресницы казалось подрагивали в блеске огня факелов. Она была настолько жива и естественна, что Флеминг даже зажмурился, чтобы стряхнуть с себя наваждение.

— Это Катрина… — проговорил тихо Редгорд. За годы совместных скитаний Маркус впервые видел старейшину таким. Представлялось, что он наполнен ненавистью до самых краев и не способен испытывать человеческие чувства, а сейчас оказалось, что… что Редгорд плакал над гробом бывшей королевы Рура.

— Она не бывшая, — словно прочитав мысли Флеминга твердо сказал старейшина, — она последняя и настоящая королева нашей страны!

— Но Виктория ее дочь… — заметил алхимик.

— Она дочь этого ублюдка Эдварда, который отнял у нас счастье, — зло бросил Редгорд, — Олау!

Некромант оторвавшись от своей псины подошел к ним. Его лицо было каким-то одухотворенным и счастливым. Мир мертвых не пугал его, а наоборот давал приток жизненной энергии.

— Да хозяин.

— Ты можешь провести обряд воскрешения… с ней? — через паузу добавил Редгорд, с трудом выдавливая из себя слова.

— Я могу воскресить любого. Только хозяин… она не будет той Катриной, которую вы когда-то знали. Она будет куклой в ваших руках, не испытавающей никаких эмоций, только слепо выполняющая вашу волю.

Старейшина на минуту задумался. Боль утраты требовала выхода, казалось, что обряд воскрешения поможет все восстановить и прожить заново. Он сам себя обманывал… Да! Он хотел быть рядом с Катрин, даже если это будет послушная бальзомированная кукла. Ему надо было только лишь слышать ее, ощущать и знать, что она наконец-то с ним рядом.

— Её, — хрипло выдавил он из себя, — её надо в первую очередь…

И побрел через длинную вереницу гробов, выискивая только ему знакомых правителей. Маркус, который испытавал щекочущий неприятный холодок страха, двинулся за ним следом. А Редгорд спешил вперед. Наклонялся над очередным саркофагом, рассматривал труп, а потом сдвигал крышку, если обладатель ее его устраивал. Так они прошли практически весь зал. Вышло около восьми мертвецов, не считая Катрину.

— Почему именно эти? — удивленно спросил Флеминг.

— Ты хорошо выучил химию, мой дорогой друг, — улыбнулся искалеченной улыбкой Редгорд, — но плохо знаешь историю Рура. Вот например номер восемь… Карл Кровавый прославился тем, что рубил головы провинившимся холопам лично прямо на главной площади Твердыни. А вот седьмой Ивар Грозный зарезал собственных старших братьев числом семь, чтобы занять первую очередь в череде престоланаследия. Эти короли были самыми беспринципными и кровавыми тварями при жизни, не уверен, что смерть изменила их.