Когда мы двинулись, и свет тоже стал нас сопровождать. Яркие звёзды на потолке, будто угадывая куда мы пойдём, по одной стали освещать путь впереди на какое-то расстояние. И, когда мы подошли к ответвлению, звёзды свернули за угол перед нами. Только по полу протянулась светлая полоса. На самом повороте я глянул через плечо. Сзади света уже не было. Откуда мы вышли, я не смог бы теперь найти. А за углом нас ждал пологий и длинный пандус, поднимающийся на высоту чуть выше человеческого роста, и когда мы его прошли, я неожиданно понял, что мы теперь на улице.

В тёмно-серых разводах небо открылось где-то высоко вверху. Из него мелкими каплями падает влага, это я почувствовал лицом. Но на тёмно-оранжевой земле луж не видно. Вокруг, сколько можно видеть, разноуровневые стены, разрисованные окнами, и какой-то клубящейся зеленью. Вдоль улицы вертикально стоят невысокие световые панели и освещают только то, что лежит внизу под ногами. Людей немного. Некоторые спешат, идут торопливо, но большинство просто гуляют. Под дождём! Странные люди. Особо присматриваться к ним я не решался, опасаясь попасть в какую-то хронику. Но это должен был быть мой город! Который я, как ни старался, не мог узнать. Машин на улице совершенно не было, ни движущихся, ни припаркованных. От этого создавалось ощущение какой-то пустоты. Будто не в реальном городе мы, а в каком-то виртуальном…

Правда, когда мы прошли по этой самой улице уже почти полквартала, нас всё-таки бесшумно нагнала машина с тусклыми ленивыми мигалками на крыше. Мне показалось, совершенно обычный малотоннажный автомобиль городской аварийной службы, или скорой помощи… Когда автомобиль поравнялся с нами, боковые двери неожиданно сдвинулись и две пары человеческих рук легко нас втянули внутрь. Двери закрылись и автомобиль по-прежнему неторопливо тронулся дальше. Те, кто помогал нам сюда забраться, были совершенно обыкновенными людьми. Молодые парни может быть моего возраста.

— Свои люди. — сказал Пушкарёв. — Можешь расслабиться.

И я расслабился. Сел на предложенное мне мягкое кресло и стал с любопытством озираться вокруг.

Один из своих людей протянул мне руку и сказал:

— Дима!

Я удивился, не ожидал здесь таких обычных имён, но быстро включился:

— Валера! — и мы с тёзкой моего Профессора обменялись нормальным простым рукопожатием. А не каким-то там хитрым, особенным…

Дима был в тёплой серой футболке с рукавами до локтя и плотно обтягивающих шортах до колен. А на голове у него было нечто, напоминающее чёрный танковый шлемофон.

Второго из наших «своих людей», звали уже неожиданно — Гавриил. Как архангела. Он был улыбчивым и, как положено архангелу, каким-то сияющим. А вот одет, пожалуй, был вполне приземлённо просто. По моим застарелым понятиям, конечно. Вытертые джинсы, обычные, цвета индиго с несимметричной рыжей подпалиной по шву, непонятного цвета ветровка, из-под которой выглядывала ярко-красная футболка. Сияние Гавриила исходило, пожалуй, от этой футболки и от улыбки. Она, улыбка, была во всём. В губах с приподнятыми уголками, радостных глазах и манере говорить. Я даже засомневался, вижу ли живого человека, а не какого-нибудь киборга, типа божественного Терминатора.

— Как добрались? — продолжая невозмутимо улыбаться, спросил он.

По тому, как Арсен Родионович никак на вопрос не отреагировал, я понял, что вопрос этот — мне. Я усмехнулся и сказал:

— Путешествие было лёгким и приятным. Только вот станция прибытия…

— Вы, Валера, извините, у нас тут сейчас свои сложности. Всё приводится делать бегом. — парень сказал «приводится», а не «приходится». Поэтому я не сразу осознал смысл. — И избегать присмотра. Вот и встречаем гостей в условиях, близящимся к боевым.

— А куда мы сейчас?

— У нас штаб фанкшен где только можно. Видимся и контактируем, постоянно меняя явки. И только с теми, кого не успели огрести…

— Идёт война. — серьёзно добавил здешний Дима. — Цифровое пространство находится под неизменным контролем. И только видясь, мы можем безопасно о всём говорить…

Говорили они странно, но всё же это был большей частью русский язык, и я начал приспосабливаться.

— Мы сейчас движемся по улице Богданова. — усмехнувшись, вставил Пушкарёв. — И минут через пять будем на месте. Там моя квартира.

— Улица Богданова? Это кто такой? У нас такой улицы не было. — я хотел сказать, «в наше время», но почему-то сказал «у нас». Как будто, теперь был в чужом городе.

— Раньше она называлась Правобережной. — сказал Дима. — Но после гибели в автокатастрофе губернатора Богданова Юрия Маркеловича…

Надо же! Совпадение стало уже слишком заметным!

— А кто он такой? — мне, по-видимому, не хотелось верить, что мой знакомый Юрий Маркелович Богданов, во-первых, станет когда-либо губернатором, а во-вторых, нелепо погибнет в какой-то глупой автомобильной аварии.

— Хороший человек был. — сказал Дима. — В начале тридцатых он смог наладить производство точного электронного оборудования на нашем старом радиозаводе, и в начале сороковых стал губернатором. Наша область с тех пор была процветающей. И до сих пор…

— А киселёвский проект? — сияя, перебил Гавриил. — Мы тогда опередили Францию и Китай по выпуску бытовых инфракрасных камер и сверхточных навигационных станций восьмого поколения…

— Да, тот это Богданов, тот, не сомневайся! — сказал, глядя на моё растерянное лицо, Пушкарёв.

Я продолжал глядеть недоверчиво. Как мог стать губернатором полковник ФСБ, наблюдателем проработавший в ЦЕРНе? Как из такого человека мог получиться обыкновенный чиновник?

— А вы, Валера, его знали? — с каким-то трепетом спросил Гавриил.

Знал ли я? Да, я его просто знаю. Но даже не догадывался раньше, что близко знаком с будущим нашим губернатором!

— Да, знал, конечно! — за меня ответил Арсен Родионович. — Ведь именно он вёл работы по Агату двадцать-восемнадцать.

Дима вытянул губы и присвистнул. Я, что такое «Агат двадцать-восемнадцать», даже понятия не имел. Но никто не потрудился меня ознакомить. Потому что машина неожиданно остановилась и дверь сдвинулась в сторону. А женский голос произнёс: «Улица Богданова, двести шестьдесят один. Приятной вам прогулки!»

Я только сейчас обратил внимание, что впереди, за спинами Димы и Гавриила, где у нас должен сидеть водитель, никого не было, не было и рулевого колеса. Только джойстик на панели перед монитором. Машиной никто не управлял! И это в городе!

Видя, что я затрудняюсь с выходом, Арсен Родионович посмотрел в направлении моего взгляда и быстро сказал:

— Пойдём, я потом всё объясню.

И я вылез из машины. Дождь шёл по-прежнему. Но он больше не был небольшим и моросящим. Я нащупал за спиной шлем и укрыл им голову.

Арсен Родионович тоже вылез. Нас дальше провожать никто не стал. Дима и Гавриил дружно сделали нам на прощанье ручкой возле уха, дверца тихо закрылась, и машина почти бесшумно покатилась дальше.

Когда-то раньше, в моё, давно прошедшее время, на Правобережной жил я. И это был окраинный район города. Дом, который был перед нами, имел, наверное, этажей сорок или пятьдесят. Не то, что моя жалкая девятиэтажка, которая лишь в наше время казалась высокой. Когда я глянул вверх, то не увидел верхних этажей этого дома. Они скрывались в низких тёмных облаках. Здание окружали высокие, но не настолько, соседи.

А внизу перед фасадом нашего дома не было никаких парковочных мест. Это было интересно. Как же они добираются до своих автомобилей? Не ходят же они по такому большому городу только пешком. Я не верил, что автомобили вообще вышли из моды. Тем более, что восемнадцатиэтажная парковка в городе всё-таки была.

Просторный лифт, рассчитанный, наверное, человек на двадцать, поднял нас с Арсеном Родионовичем на 27 этаж за минуту. И мы попали прямо в квартиру! Это было бы странно, если не считать, что для входа в лифт на первом этаже Пушкарёв использовал, как ключ, своё кольцо на пальце. Я был в шоке! Будущее оказалось ещё удивительнее, чем я мог предположить! Ещё немного таких чудес и у меня закружит голову!